Семейное дело (2/2)

Конечно, ни Мириам, ни Алистер не выглядели платежеспособными, когда ввалились к ней в дом в пыли и грязи, с головы до ног закутанные в мрачные плащи. Вот только и Голданна не была слепой, раз за столько лет сумела выжить в торговом квартале Денерима с такой нехитрой работой: наверняка различила их благородное происхождение. Скорее всего, даже узнала Алистера — и отыгралась.

Вместе со своими пожитками из замка Эамона Голданна вынесла обиду на эрла, а тут подвернулся такой шанс отомстить. Несчастная — ей ведь было совершенно безразлично, кому мстить: эрлу ли, эрлессе или Алистеру, который даже отношения не имел ко всему случившемуся, который с ней одной крови был. Мириам, наверное, даже отсыпала бы ей на прощание горсть медяков: в конце концов, бедная женщина имела право злиться…

Вот только оскорблять и тем более замахиваться на Мириам эта прачка не имела никакого права.

Обида заклокотала в раздражённом спорами, пылью и отвратительно горькими запахами горле, на глаза навернулись слёзы, и Мириам, показательно откашлявшись, поспешила скрыть лицо за волосами.

— Ты всё-таки считаешь эту женщину сестрой, — глухо пробормотала она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком гнусаво.

Не хватало ещё, чтобы Алистер заметил, как она плачет, решил, что она плачет из-за него… Даже если так оно и было. Он, впрочем, молчал. Молчал так мучительно долго, что Мириам готова была сбежать в их с Лелианой комнату, растопить там пожарче камин и плакать, и биться ладонями в пол, и проклинать собственную наивность.

А ведь когда Алистер в голубоватом от болотных огней — или магии Хозяйки Леса, тогда ещё не упокоенной — полумраке леса Бресилиан признался ей в том, что королевский бастард и что больше не может хранить от Мириам тайн, она ему поверила. Доверилась собственному сердцу, впервые за долгие мрачные дни ударившегося в грудь с пылким жаром, и в Алистере ей почудилось что-то близкое, тёплое — почти что по-семейному родное.

Видимо, всё это было наваждением.

Мириам уже коснулась ладонями подстилки, чтобы подняться, когда Алистер заговорил.

— Не знаю, — выдохнул он тихо, и Мириам выдохнула вместе с ним, хотя от ответа легче отнюдь не стало. — Но я по-настоящему испугался за неё. Когда ты схватилась за кинжал, когда сказала, что отрежешь её гнусный язык… Знаешь, а я ведь думал, что ты не из тех, кто будет проливать кровь невинных.

— Прости?..

— Она тебе ничего не сделала, а ты приставила нож к её горлу. Конечно, она нас выгнала!

— Так вот в чём дело… — Мириам нестройно клацнула зубами и запрокинула голову; в углу на потолке чёрный паучище кругами выплетал свою паутину. — Я просто хотела тебе помочь. Ты сам попросил.

— Убить её.

— Припугнуть. Её нужно было поставить на место. Для нашей же безопасности. Не притворяйся, что не понимаешь. Не притворяйся, что Дункан так не делал.

На последних словах Мириам изошла на шипение — рыдания уже стягивали горло. Алистер дёрнулся, как от пощёчины, и побледнел.

— Зачем ты так? — низко зарычал он, только в вопросе было больше отчаяния, чем гнева.

Мириам вспыхнула. Жгучие и без сомнения пунцовые пятна не то от стыда, не то от ярости, не то ото всего сразу клеймами рассыпались по телу. Стиснув зубы до боли, Мириам повинно опустила голову и забормотала:

— Прости. За это. И за Голданну — тоже. Я, правда, хотела тебе помочь. В твоём семейном деле. Мне хотелось быть там рядом с тобой. Но, видишь ли, я не могу терпеть, когда оскорбляют мою честь. И честь тех, кто мне… — подходящее слово никак не подбиралось, слёзы размывали окружающий мир, превращая его в какой-то ненастоящий, иллюзорный; и говорить от этого становилось одновременно и легче, и сложней. — Кто со мной рядом. Глупо это. В мире, где каждый думает лишь о себе.

Спрятав лицо в ладонях, Мириам содрогнулась в беззвучном всхлипе. Алистер озадаченно взъерошил волосы и заторможенно пропыхтел:

— Чувствую себя идиотом. Может, всё-таки стоило оставить ей денег?

— И купить себе семью? Алистер… — Мириам растерла ладонями влажное лицо и, к своему удивлению, улыбнулась сквозь слёзы. — Семья остаётся семьёй независимо от того, сколько денег ты можешь дать, сколько пользы принести. Тебя принимают любым. Хотя и пытаются воспитать в духе семьи. Меня, во всяком случае, воспитывали именно так.

— Я понял, — обречённо выдохнул Алистер, — сразу, как только она на меня так посмотрела, понял, что она не хочет видеть во мне брата. Но… Надеялся на что-то. Подумал, что когда всё это закончится, смогу иногда возвращаться к ней, играть с племянниками. Но она ведь этого не хочет. И вряд ли захочет. Обидно, когда твоя семья отказывается от тебя.

— Лучше открыто, чем… Ночью. Когда никого в замке нет. Лучше так, Алистер, чем узнать, что человек, которого ты звала дядюшкой, которому доверяла, оказался подлецом. Предателем. Животным.

— Ты о Хоу?

В горле встал удушающий царапучий ком, который ни проглотить, ни выдохнуть не получалось, дрожащая рука скользнула по горлу в тщетной попытке его прогнать. В ладошку упал тяжёлый кружок фамильного медальона. Мириам сжала его, кивнула, обращаясь не то к Алистеру, не то к себе, и прикусила кулак.

— Кстати, ты говорила, что у тебя в Денериме какое-то дело, с ним связанное. С этим получилось хоть что-нибудь?

Вместо ответа с уст вылетел отчаянный и громкий всхлип. Мириам кожей ощутила, как испуганно дёрнулся Алистер, вгрызлась в кулак сильнее. Напрасно: волнение, стыд, усталость и воспоминание о Хоу — незаживающая язва — полыхнули болью во всём теле с новой силой, вырвались надрывным рыданием. Мириам оставалось лишь поддаться этой неудержимой волне и закрыть глаза, чтобы не сталкиваться взглядом с Алистером.

Она не видела, но слышала каждое движение Алистера. Сперва он разъярённо растёр ладонями лицо, скрипнул зубами, постучал кулаком по лбу и вдруг опасливо коснулся её плеча. Мириам не отодвинулась: рука у него была сухая, крепкая, и тепло её было гораздо приятнее каминного.

— Создатель! Я всё-таки идиот. Я же обещал помочь тебе, а вместо этого пошёл заливать её оскорбления здешним элем. Оставил тебя одну разбираться с торговцами, оружием, Хоу.

— Я справилась, — просипела Мириам, Алистер погладил её по второму плечу. — И помешала твоим семейным делам. Так что всё честно. Всё в порядке.

— Неправда. Если бы не ты, я бы, может, до конца жизни носил деньги Голданне и просил бы увидеться с племянниками, если они вообще есть. — Говорил он, конечно же, чтобы успокоить — Мириам знала, что нельзя верить словам, сказанным в ответ на слёзы, но очень хотела. — И не в порядке. Ты плачешь, а я… Андрасте милосердная, я не знаю, что… Скажи, что с тобой, Мириам. Что мне сделать?..

Мириам распахнула глаза, несмело, из-под слипшихся дрожащих ресниц взглянула на Алистера. Его взгляд обеспокоенно метался по её лицу: от губ к глазам и обратно; он глубоко, медленно дышал и неуклюже поглаживал её плечи. И снова, как тогда, среди эльфийских руин, вдруг показался по-семейному родным. Сморгнув накатившие слёзы, она выпалила:

— Со мной?.. Голданна оказалась сущей змеюкой, тут ты прав. Я промокла, я устала. И я… Я теперь совершенно не знаю, что делать дальше. А ещё мне очень-очень холодно…

Мириам гулко сглотнула, перевела дыхание и срывающимся голосом попросила:

— Обними меня, пожалуйста, Алистер.