Солнце (1/2)
Приморский город давил духотой уже третьи сутки. От неё невозможно было укрыться никак и нигде: ни в узеньких мрачных проулках, ни в парковых аллеях, ни в шумных тавернах, ни на крышах домов, ни на кровати в маленькой комнате с огромной трещиной, наискось расчертившей окно.
Сквозь эту трещину в спальню просачивался голос улицы: шуршание ног по дорогам, редкий перестук колёс, восторженные повизгивания детей, ловивших последние мгновения августа, да ругань плотников, расположившихся в саду. Под конец лета хозяйка особняка вдруг решила отстроить там перголу и, урезав Мириам жалование из-за периодически выламывающих окна наёмных убийц, взяла на работу пару плотников подешевле да садовника подороже.
Мириам сделала бы наоборот. И теперь, когда круглосуточно приходилось выслушивать маломузыкальное посвистывание, смачную брань да споры о том, как скоро грянет гроза, она уже жалела, что согласилась стать управляющей небедной и исключительно изобретательной вдовы.
«И куда бы я делась, интересно? — с хрустом перевернулась страничка, Мириам невидящим взглядом уставилась на лист. — К брату? Меня бы там нашли. В Орден? Ну нет. Туда я не вернусь. Мне теперь дорога одна — на Глубинные Тропы…»
Содрогнувшись от этого названия, Мириам отбросила книгу в сторону. Всё равно она была ужасна и ни капли не отвлекала от невесёлых мыслей, таким же удушающим, как августовская жара, коконом опутывавших её. Мириам купила эту книжку вчера на рынке у какой-то гномки с засаленными волосами, только потому что нужно было затеряться в толпе: едва ли кто узнает беглого Серого Стража в невзрачно одетой девушке с любовным романом в руках.
Слабый сквозняк, червём скользнувший в комнату, пошуршал страницами книжонки. Лучше бы он принёс хоть немного прохлады — подумалось Мириам. С протяжным вздохом она захлопнула книжку и, уронив голову на руки, утомлённо растянулась на кровати.
В висках тоненько пульсировала боль, подрагивали отяжелевшие веки. Усталость сбивала с ног внезапными волнами всё чаще, всё сильнее — бороться с ней было практически невозможно. И Мириам покорно прикрыла глаза, но бдительности не теряла. По-прежнему стучали и визжали инструментами плотники, по-прежнему шуршали горожане по мостовой, по-прежнему жарко палило солнце.
По-прежнему тоненько скрипели несмазанные дверные петли, когда кто-то входил в комнату.
Медленные широкие шаги, почему-то не внушавшие тревоги, пересекли комнату, остановились у изножья кровати, а потом на обнажённом плече вспыхнул теплом поцелуй… Мириам опомнилась запоздало. Книжка с грохотом повалилась на пол, тревожно качнулись занавески, заляпанные коричневыми брызгами крови. Слепым ударом локтем в шею Мириам заставила незваного гостя отшатнуться, резко села, потянулась за кинжалом, примотанным к голенищу, да так и обмерла.
Усталость разом сменилась слабостью. Рука плетью повисла вдоль тела. Язык онемел. Даже дыхание как будто замедлилось. И только сердце болезненно рванулось прочь сквозь рёбра.
Прослезившийся от боли и потиравший кадык, в серо-синей рубахе и высоких форменных сапогах, перед ней стоял Алистер. Алистер, с которым она навек простилась два года назад.
Возвращение мёртвых — к беде. Это Мириам знала точно. Потому что мёртвые никогда не возвращаются: приходят их тени, их трупы, их осквернённые телеса, которые делают лишь больнее воспоминаниями, разрушениями, словами.
Но Алистер был живым и бодрым, как прежде. Его как будто не тронули ни Стражи, не демоны, ни Тень, в которой он сгинул, ни даже скверна. Наконец он оправился от неуклюжего удара и, смахнув слёзы, поднял на неё глаза.
— Алистер! Ал…
С неподобающей для леди её лет (хотя какая она, к демонам, леди!) прытью она кинулась Алистеру на шею, едва не опрокинув его. Он попятился, слабенько охнул от её напора, но всё-таки устоял. Смялась в его объятиях рубаха с мужского плеча, щетина пощекотала щёку, губы мимолётно коснулись виска. Мириам судорожно выдохнула:
— Алистер? Это ты?
— А мне показалось, у тебя не осталось сомнений, — сипло усмехнулся он ей на ухо.
Мириам медленно отодвинулась и покачала головой. Наверное, стоило зажмуриться, растереть ладонями лицо, ущипнуть себя, полоснуть клинком, если понадобится, — избавиться от этого наваждения! Мириам видела много смертей, много убийств и совершенно точно знала, что мёртвые уходят безвозвратно.
Этого просто не могло быть.
Внимательным взглядом Мириам впилась в лицо Алистера в попытке найти хоть малейшее несоответствие, уловку, слабое место, чтобы развеять иллюзию. Но нет: вот же капля ожога на лбу — застывшая слюна драконицы с Морозных гор; седина на висках; свежий красный рубец на щеке — кажется, результат стычки с демонами в Адаманте; вот губы, которые целовали её так самозабвенно и нежно. Большой палец, напряжённо скользивший по лицу вслед за взглядом, задержался чуть дольше на нижней губе. Алистер клацнул зубами. Мириам едва успела убрать палец и с облегчением рассмеялась.
Этого не могло быть. Но всё-таки было.
— Не может быть, — простонала она. — Как?..
— Тебе это действительно важно?
— Очень.
— Мне помогли.
— Кто? Создатель?
Алистер широко улыбнулся. В его глазах, сияющих какой-то щенячьей радостью, было слишком легко утонуть. Мириам даже не заметила, как он подтянул её ближе, — почувствовала, когда стало слишком душно в собственном теле, но не шелохнулась. Застыла, впитывая почти забытый жар его тела, и теперь точно знала, что их сердца стучат практически в унисон. Торопливо и бойко.