Тот кто любит - носит шрамы... (2/2)

Я откладываю кисточку, оборачиваюсь к Арсу, который тут же отпускает и отходит на шаг назад.

— Не понял, — отвечает он… но взгляд неуловимо меняется, а поза становится чуть более напряжённой.

— Ты понял, — не спрашиваю — утверждаю я. — Ты прекрасно понял о чём я, Арс.

Синие глаза чуть сужаются, но ответ спокоен и даже мягок:

— Нет, Тош, я не понимаю.

Я взрываюсь:

— Что это, Арс?! Вот что это за реакция?! Где раздражение, где рычащие нотки в голосе, где жёсткость?! Это же ты, ты раздражаешься буквально со всего, куда ты себя упрятал?!

Взгляд любимых глаз знакомо леденеет, и я облегчённо вздыхаю. Вот это мой Арс.

— А тебе что, нравится когда я злюсь? — раздражённо, почти шипит он.

Я широко улыбаюсь в ответ.

— Вообще не то чтобы, от тебя адская энергетика идёт, особенно когда злишься на меня, это самое неприятное. Но если уж совсем откровенно, то стоит вспомнить и то, что ты когда злой, настолько восхитителен, что у меня подкашиваются колени.

Арс на секунду застывает, и не успевает ответить до того, как я позволяю себе показать злость.

— А ещё, Арсюш, — я срываюсь на шипение, сужая глаза, — я, если помнишь, предпочитаю чтобы со мной люди были настоящими! И когда ты надеваешь маску — это намного более неприятно, чем твоя злость, мать твою!

— А я, Антош, если помнишь, предпочитаю не делать больно близким людям своими эмоциями! — шипит в ответ Арс.

Меня взрывает окончательно:

— Представь себе, мне намного больнее, когда ты прячешь от меня свои эмоции! Мне ужасно больно и обидно, когда ты закрываешься в себе и не показываешь эмоции! И мне страшно… — внезапно прорывается всхлип. — что однажды ты закроешься окончательно и вновь оставишь меня одного…

По щекам катятся слёзы и меня переносит в прошлое.

Мне пять. У меня самая замечательная на свете семья и я знаю, что мне есть на кого положится. Хотя, оказывается, что папа не должен бить меня и сестру.

Мне шесть. Я много занимаюсь. Папа бьёт, мама говорит «надо» и я иду в школу раньше многих других детей, а затем в конце сентября сдаю экзамены и в октябре иду во второй класс. Меня там не ждали. Меня там не знают и не понимают. Но не трогают — я больно бью.

Мне семь. Мама с папой снова сказали «надо». Я хороший сын. Я не буду расстраивать маму и не хочу получать от папы. В середине октября я сдаю экзамены за третий класс. По просьбе директора приходится подождать до конца семестра, но с началом зимы я иду в четвёртый класс. Там меня тоже не ждали. Но я быстро показываю что то, что я младше — не значит, что слабее. Не дам в обиду ни себя, ни девочек. Их всего шесть, на семнадцать мальчишек считая меня. Они девочки, их нельзя обижать. Я точно знаю.

Мне девять. Я в шестом классе. Мама с отцом наконец разводятся. Я счастлив, Алинка счастлива, мама счастлива. Мне всё ещё девять. С наступлением зимы мой мир рушится на осколки. Алина работает, много работает. Мама тоже. Я точно знаю, они меня любят. Но никто не объяснит, почему я всегда во всём виноват, почему я так много должен, почему сестра так много кричит и говорит такие жестокие слова, а мама совсем не защищает.

Мне десять. У мамы рождается Алиса. Денег не хватает, но гугл раз за разом твердит: «Подработка не раньше четырнадцати». Я узнаю, что такое психология. Отвечаю на старые вопросы, появляются новые. Сложнее. Я ищу ответы, рисую, когда есть время. Пою младшей сестре на ночь, ругаюсь со старшей, учусь ни в чём не винить себя.

Мне тринадцать. Я пропустил тот момент, когда собственных загонов и травм стало слишком. Как и тот, в который влюбился в лучшего друга. Мыслей: «Я влюбился в парня, это мерзко» не было. Было: «Странно, мне же раньше нравились девушки» и «Да чёрт с ним, с «влюбился в парня», я влюбился в Димку!» Но прошло несколько месяцев — отпустили, пережили. Не забыли, до сих пор смеёмся и обсуждаем.

Мне шестнадцать. Я закончил экстерном последний курс колледжа, подал заявление в художку против воли матери и сестры, сделал каминг-аут, и сбежал из дома к чертям собачьим, стараясь не думать о младшей сестре. Наверное, я сошёл с ума, иначе почему еду с незнакомцем к нему домой?

Мне семнадцать. Я выучил немецкий, иногда вижусь с Лиси, встречаюсь с самым прекрасным человеком на свете, до сих пор дружу с Димой, у меня хорошие перспективы в будущем. Я счастлив. Моя жизнь наконец-то имеет смысл. Я знаю, что меня любят и что пока Арс рядом я справлюсь со всем на свете. У меня всё будет хорошо.

Мне девятнадцать. Я научился жить без сильных рук на талии и мягких волос на плече. Я научился верить в себя сам, лишь бы его веры в меня не хватало чуть меньше. Я встречаюсь с прекрасной девушкой. Я доволен своей жизнью и однозначно счастлив. А боль… боль пройдёт со временем.

Мне двадцать. У нас дочка. Боль не прошла, и я зачем-то по глупой традиции называю её именем своей первой любви… о которой почему-то до сих пор говорить больно настолько, что я даже Ирусику не рассказал.

Мне тридцать пять. Я развожусь с женой не жалея и не боясь. В моей жизни вновь появляется Арс. Боль, страх, обида, злость, нежность, радость, желание, притяжение, восхищение — всё смешалось… и знать бы чего больше. Я решаю, что негатива. Жизнь показывает, что привязанности.

Мне почти тридцать шесть. Я в настоящем никак не могу перестать плакать. Взрослый мужчина, но только мальчику внутри больно… его все бросают.

— Я попытаюсь, — тихо шепчет мне в макушку любимый, обнимая и заставляя уткнуться в его плечо.

— Я люблю тебя, — едва слышно отвечаю я, стараясь вложить в эти три слова всё.

— И я тебя люблю.

Всё я нахожу в его глазах.

Для любви нужно два человека…</p>