Blue pt.1 (2/2)

— Займись со мной сексом. В последний раз. Когда мы трезвые. А потом ты сможешь получить свои подписанные бумаги и вернуться в свою безликую квартиру, в свой смог и в высокий уровень преступности, и мы больше никогда не встретимся.

— Восемь лет ждёшь объяснений и вместо них просишь о сексе?

Донхёк закрывает глаза.

— Ты был прав. Восемь лет это так долго, что уже не имеет значения, почему ты сделал то, что сделал. Ты горячий, а я хочу трахаться. А потом можешь уехать и забрать с собой свои восточно-побережные повадки. Что скажешь?

Руки Марка смыкаются на руках Донхёка, всё ещё лежащих на узле его галстука. Он ослабляет его и позволяет Донхёку стянуть его вниз, пока тот не падает на пол.

— Мои выходные свободны. Давай устроим тебе медовый месяц, если это то, чего ты хочешь.

💙</p>

— Не здесь.

Дверь в комнату Марка заперта, ручка глухо щёлкает, когда он инстинктивно пытается затащить туда Донхёка.

— Я не пользуюсь этой комнатой, — быстро объясняет Донхёк. Что бы ни отразилось на лице Марка при этих словах, оно испортило и лицо Донхека. — А ты хотел, чтобы я спал в твоей кровати, будто до сих пор скучаю по тебе?

— Это ты живешь в моём доме, у тебя не прав на такие разговоры.

— У меня есть все права с тех пор, как этот дом стал моим.<span class="footnote" id="fn_26203071_0"></span>

Кажется почти парадоксальным идти в комнату своих родителей, чтобы заняться сексом, но Донхёк тянет его мимо комнаты Метью — теперь рабочего кабинета — и туалета в главную спальню, где Марк выдыхает с облегчением при виде новой мебели.

— Давай, — говорит он, дергая Донхёка за рубашку. Он чувствует голод. — Снимай.

Донхёк выглядит так будто он в трёх секундах от того, чтобы огрызнуться в ответ, но Марк толкает его на кровать, просовывает руки под ткань и тянет её наверх. Донхёк тёплый, напряженный и дрожит, когда Марк перелезает через него, положив ладони на бёдра.

— Слишком быстро, чёрт возьми, хотя бы поцелуй меня.

Марк смеется над ним и наклоняется, чтобы поцеловать Донхёка в горло, там, где рубашка плотно прижата к коже, его язык облизывает под тканью, чувствуя как кадык Донхёка дёргается вверх, когда тот глотает. Руки Донхёка сминают рубашку, вытягивая её из брюк.

— Давай, — говорит Донхёк, вторя Марку. — Раздевайся.

И тогда Марк целует его.

Это не очень хороший поцелуй. Он ловит Донхёка на полуслове, и это больше похоже на посасывание, чем на настоящий поцелуй, сбивчивый и бездумный, пока Марк пытается избавиться от своей рубашки, а Донхёк расстёгивает его ремень.

— Ты несносный маленький засранец, — бормочет Марк, прежде чем снова нырнуть в поцелуй, на этот раз с зубами, как раз тогда, когда его ремень с щелчком расстёгивается, а ноги Донхёка пытаются раздвинуться под его собственными. — Ты сводишь меня с ума.<span class="footnote" id="fn_26203071_1"></span>

«Ты сводишь меня с ума». Марк сказал это Донхёку в Лас Вегасе, когда они вернулись в отель. Он помнит бархатный чокер Донхёка, который держался на нём вплоть до того, как Марк начал дергать его, пока дешевая застежка не сдалась. Сегодняшний ответ Донхёка такой же, как тогда.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Я трахну тебя, — отвечает Марк. — И потом буду чувствовать себя хорошо, трахая миллионера, что скажешь?

Донхёк пинает свои собственные штаны, но затем внезапно отстраняется, когда Марк достает свой наполовину твердый член. Марк наблюдает за тем, как он вздыхает, кажется, от разочарования, и ударяется головой о подушку, закрывая лицо руками.

— Все в порядке? Уже жалеешь?

— Нет, заткнись и свали. Мне нужно в ванную, если ты действительно собираешься меня трахнуть.

— О… — Марк скатывается с него, потом хмурится. — Ты просил меня о сексе.

— Ну, я не ожидал, что ты, блин, набросишься на меня прямо тогда, когда я попрошу. Я не ожидал, что ты вообще скажешь «да», — он растирает лицо тыльной стороной ладони. — Или, кстати, вообще покажешься.

Марк прячет член обратно в трусы, чувствуя, как его гнев снова вспыхивает.

— Что именно я должен был делать, когда ты отказался подписывать документы? Скажи мне, Донхёк Ли, потому что всё это выглядит как тщательно продуманный план, чтобы заставить меня наконец обратить на тебя внимание. Я думал, что ты двинулся дальше, после восьми-то лет.

— Я двинулся дальше! У меня есть карьера, свой дом-

— Ты имел ввиду, мой дом.

Донхёк приподнимается и посылает Марку настолько ядовитый взгляд, что на мгновение Марк думает, что его вышвырнут, и прощай секс или документы на развод, увидимся в суде через три года, Марк, только потому, что ты не можешь держать рот на замке.

— Заткнись, — говорит Донхёк вместо этого. — У тебя нет своего дома, потому что ты гребаный урод, который уехал. Я купил этот дом, когда твои родители изо всех сил пытались переехать и незамедлительно нуждались в деньгах, я, нахрен, помог им, потому что они были для меня как семья. Ты бы знал об этом, если бы потрудился поговорить с ними тогда. Но ты кусок дерьма, и ты не заставишь меня чувствовать себя плохо из-за этого.

Он встает, и Марк смотрит, как он снова натягивает штаны. Он колеблется из-за неловкости, проклиная Донхёка и себя за то, что попал в эту дурацкую ситуацию. Ещё не поздно отступить, но…

— Штука с сексом всё ещё в силе? Хотелось бы знать, потому что я приехал прямо из аэропорта и умираю с голоду.

Донхёк бросает на него долгий, оценивающий взгляд.

— Закажи еду на двоих. На холодильнике висят флаеры. Мы поедим, а потом займемся сексом. А потом ты уйдешь. Тебя это устраивает?

— Как хочешь.

— Как скажешь.

— Как скажешь, — отвечает Марк, но Донхёк уже ушел в сторону ванной, с силой захлопнув за собой дверь. Марк сидит на краю кровати около минуты, представляя, как Донхёк делает то же самое на краю ванны, пытаясь осознать, что, чёрт возьми, только что произошло.

У них как будто есть переключатель, включающий и выключающий, и как только он видит кусочек кожи Донхёка, он хочет трахнуть его до потери сознания, а в остальное время он с удовольствием задушит его или себя. Исключить ярость и секс и это ничем не отличается от того, что он чувствовал в школе, прямо перед тем, как у него хватило смелости пригласить Донхёка на выпускной. Он выбит из колеи, этот мальчик заставляет его чувствовать себя выбитым из колеи. Спустя восемь лет всё то же самое.

Только когда начинает течь вода, он наконец находит в себе решимость встать и спуститься вниз.