Часть 16 (2/2)

— Чонгук-щи, сядь, — просит госпожа Ли не терпящим возражения тоном. — Если ты не позаботишься и о себе тоже, то как будешь выполнять свою работу и оберегать меня?

Чон хмурится. В словах босса есть резон, но, признаться, он сейчас держится буквально из последних сил, и если остановится хоть на минуту, то силы покинут окончательно, и он потом уже точно не сможет ничего делать.

— Я быстро. Обещаю, что потом вы вольны делать со мной что хотите.

«Делать со мной что хотите»? Вот несносный, а! Со Ён возмущённо поджимает губы. И когда он стал таким упрямым и своенравным? Проследив взглядом за парнем, она с негодованием вздыхает, а потом принимается за поиски, раскрывая все имеющиеся в доме шкафчики и выдвигая ящики. Где-то должна быть аптечка. Спустя некоторое время она всё-таки обнаруживает небольшой чемоданчик и скорее спешит обратно. Гука она находит в гостиной. Тот сидит на кортах перед камином и глядит на резво пляшущий огонь. Подкидывает ещё полено, закрывает защитную решётку.

— Достаточно, — госпожа Ли, схватив его за руку, заставляет подняться и последовать за собой на кухню.

Там, нисколько не раздумывая, она расстёгивает молодому человеку рубашку и аккуратно стягивает полностью, оставляя его топлесс. Усадив парня на один из стульев, Со Ён осторожно снимает повязку, стараясь унять внезапное головокружение, когда Чонгук шипит сквозь зубы, стоит ткани отделиться от пострадавшего плеча. Она ахает от увиденной раны, чувствуя, как её начинает мутить. Ничего, ничего… Всё не так плохо. Она справится. Подхватив найденный тазик и полотенца, женщина кидается к крану, наполняет его чуть тёплой водой. Чон, изнеможённо уложив голову на здоровое плечо, тихо наблюдает за её действиями. Ему кажется, что ещё немного и он просто отрубится прямо тут, за кухонным столом.

— Профессионализм врачей тебе бы не помешал, — говорит госпожа Ли укоризненно, бросая косой взгляд на молодого человека.

Смочив полотенце, она мягко и бережно смывает начисто грязь вокруг раны, стараясь несильно задевать края. Чонгук стискивает зубы и морщится, когда следом на порез выливается приличная порция антисептика.

— И не такое бывало. Заживёт, — через силу, натужно выдыхает, откидываясь на спинку стула. Он дико устал, рука горит, а тело просит отдыха. Ему бы скинуть с себя всё напряжение, расслабить мышцы и поспать.

Со Ён ничего не отвечает, продолжая сосредоточенно обрабатывать повреждения. Иногда поглядывает на Чонгука и на его слегка подрагивающие ресницы и напряжённую челюсть. Под кожей ходят желваки: видимо, он старается не сильно её беспокоить болезненными ощущениями. Пульсирующий неприятный ком нарастает в её животе от осознания того, какую муку, должно быть, парень сейчас терпит. Закончив наконец с плечом, она плотно перекрывает бинты пищевой плёнкой, найденной на кухне, и, придвинувшись ближе, принимается за гематому на скуле. Чон дёргается и шумно втягивает воздух сквозь зубы, стоит ватке, смоченной йодом, коснуться её. И тут же замирает на месте, затаив дыхание, потому что госпожа Ли склоняется к самому лицу и нежно дует на ноющую ссадину, облегчая боль. Он опускает глаза, утыкается взглядом в декольте. Моргнув несколько раз, скользит ими ещё ниже, смотрит на голые коленки и едва прикрытые бёдра.

— Надо найти одежду, в какую можно переодеться. Хён говорил, тут есть запасная… — задумчиво бормочет.

— Может ты уже успокоишься? — Чонгук поднимает взгляд. Глаза Со Ён блестят, переливаются. — Сиди и не двигайся. Ты свою часть работы выполнил. Мы в безопасности.

Она встаёт, резко отодвинув стул, и удаляется в спальню. Растерянный Чон смотрит ей вслед. Гнетущее чувство просыпается в груди. Со Ён рассержена, но… Кажется, в её глазах стояли слёзы. Или ему показалось? Сердце стучит беспокойно. Что-то не так. Ему надо проверить, в порядке ли она. Чонгук поднимается на ноги, но не успевает и шага сделать, — госпожа Ли снова выходит на кухню, держа в руках стопку белья. Её лицо уже ничего не выражает, босс снова олицетворение деловой собранности и серьёзности. Опять скрылась за маской?

— Тут только мужская одежда. Поэтому выбора особо нет, — говорит Со Ён и указывает головой в сторону ванной комнаты. — Пойдём.

Там она включает воду, проверяет температуру. Удовлетворённо кивнув, оглядывается на парня, стоящего в дверях и молча наблюдающего за её действиями:

— Раздевайся.

— Я могу сам помыться… — вяло возражает Чонгук. Он пристально наблюдает за женщиной, нутром чувствуя необъяснимую перемену в ней.

— Пожалуйста, не спорь. Как ты себе это представляешь? Тебе нельзя сейчас мочить бинты, рана может загноиться.

— Тогда вам стоит принять душ первой. Воды в бойлерной хватит только на одного. Я подожду…

— Твою мать, Чонгук, ещё одно слово, и я сама с тобой что-нибудь сделаю, — Со Ён начинает закипать. Она и так сейчас на грани истерики, которую так отчаянно пытается скрыть. Потому что, начиная постепенно отходить, наконец осознаёт, в какой жуткой передряге они побывали.

— Давайте… Мыться вместе.

Неожиданное предложение повисает в воздухе, постепенно наполняющимся густым паром. Чон подходит вплотную. Осторожно обхватив тонкое запястье пальцами, заглядывает с мольбой в глаза.

***</p>

Горячая вода медленно, но верно расслабляет уставшее тело Чонгука. Он стоит неподвижно, покорно подняв повреждённую руку повыше и уперев ладонь в кафельную стену, пока госпожа Ли осторожно обливает его из лейки. Мягкой губкой она распределяет гель по его телу, давит не сильно, стараясь не причинить боль изнурённым мышцам и не потревожить синяки, проявившиеся вдоль позвоночника. Вид этих лиловых отметин заставляет сердце обливаться кровью. И Со Ён невольно задерживает дыхание от того, каким фантомным жжением отзывается всё внутри, стоит ей коснуться спины.

— Наклонись назад, — просит она, и Чонгук запрокидывает голову.

Госпожа Ли вспенивает шампунь, зарывшись пальчиками в чёрные пряди, и парень прикрывает в блаженстве глаза, чувствуя, как лёгкий, умелый массаж снимает надоедливую головную боль. Повернув кран, женщина старательно смывает с Чона пену, обходя стороной перебинтованную руку. Несмотря на приглашение мыться вместе, Со Ён чувствует себя неожиданно смущённо. С сегодняшнего вечера что-то необратимо поменялось в её отношении к Чонгуку. В какой момент он в её глазах перестал выглядеть мальчиком? Может причиной были его суровая решимость и проявление волевого характера? Или его способность действовать хладнокровно в чрезвычайной ситуации? Или стремление оберегать и защищать до последнего, наплевав на своё собственное состояние? Готовность взять всё в свои руки и решить проблему самому? Признаки настоящего мужчины.

Все эти мысли тревожат душу, вновь возвращают воспоминаниями в тот момент, когда случилось покушение. Просторная душевая, прогретая горячим паром, начинает казаться слишком тесной. В ней жарко и душно. Чувствуя, как снова накатывает истерика, Со Ён торопится закончить мытьё Гука.

— Выходи и вытирайся, — слишком поспешно открывает она стеклянную створку. — Дальше я сама. А то ещё бинты намочишь со своим рвением помочь.

Может её слова прозвучали чересчур категорично, потому что Чонгук не смеет ей перечить. Молодой человек выходит, успевает только полотенце снять с крючка — стеклянная створка снова закрывается. Пожевав в замешательстве губы, он вытирается, натягивает на себя серые спортивные штаны и только потом осознаёт, что в душевой стоит подозрительная тишина. Он оборачивается на дверцы, но за матовым стеклом различает лишь размытый силуэт неподвижной фигурки. Нехорошее чувство скребёт острыми коготками изнутри, и Чон порывисто кидается к створкам, распахивает их.

Госпожа Ли стоит в уголке, отвернувшись спиной и съёжившись. Женские плечи чуть вздрагивают. Парень понимает всё сразу и без лишних слов: осознание произошедшего в конце концов свалилось на Со Ён, как снежный ком, и погребло лавиной под собой. Чонгук осторожно, стараясь быть максимально деликатным, разворачивает её к себе лицом, и сердце ухает в пятки. Слёзы тонкими дорожками бегут по щекам и срываются с подбородка, губы дрожат, с трудом сдерживая слабые всхлипы. Он впервые видит её в таком состоянии, и от этого что-то крайне болезненно сдавливает в солнечном сплетении.

Не говоря ни слова, Гук притягивает Со Ён к себе и трепетно прижимает к груди. Гладит по голове, губами уткнувшись в мокрую макушку. Женщина не противится, не спешит поставить его на место за такую вольность. Даже наоборот: льнёт ближе, носом утыкаясь ему в грудь.

— Всё хорошо, госпожа Ли, — шепчет Чонгук, всё ещё ощущая, как она чуть вздрагивает и оставляет судорожные вздохи на его коже. — Вы в безопасности. Вам ничего не грозит, пока я рядом.

— Причём тут моя безопасность? — голос еле слышен. Слова срываются камешками и оседают в районе его грудной клетки. — Я за тебя испугалась… — и Гука от этих четырёх слов будто пронзает стрелой.

***</p>

Они стоят так довольно долго. Чон обнимает Со Ён, терпеливо дожидаясь, пока ей станет лучше. Когда-то эта женщина казалось ему железной, несгибаемой, со стальной волей, а сейчас в его руках она такая крохотная и беззащитная, что от осознания этого душу наполняет необъяснимая особая нежность. Был ли в жизни госпожи Ли хоть один мужчина, которому она показывала эту свою уязвимую сторону? Гук ловит себя на твёрдом желании заботиться и оберегать, на готовности быть с ней рядом хоть всю свою жизнь. Воздух успевает чуть остыть, пар почти испариться, и оголённая влажная кожа покрывается мурашками. Успокоившись, Со Ён отстраняется и, шмыгая носом, произносит:

— Снова тебя купать? Весь измазался пеной от меня.

Чонгук лишь хмыкает на данное замечание. Измажется и не один раз, и даже не в пену, если понадобится. Он готов измазаться в чём угодно, лишь бы любимая чувствовала себя в безопасности. Лишь бы её жизни ничто не угрожало. А пена ерунда…

Оставив госпожу Ли в ванной, дав ей уединения и личного пространства, Чонгук находит свой телефон и подключает заглушку. Надо ещё кое-кого предупредить о случившемся, прежде чем информация просочится в прессу. Открыв мессенджер, он отправляет короткое шифрованное послание:

«Код синий 240. 10-106»<span class="footnote" id="fn_31925474_1"></span>

Оглянувшись на дверь ванной, выключает телефон. Взъерошив подсохшие пряди, он садится у камина, проверяет жар от огня. Ночь будет прохладной, и нужно позаботиться о тепле. Дров до утра хватит, но завтра придётся поискать ещё. Парень слышит, как за спиной щёлкает замок, оборачивается на звук и замирает, видя, как Со Ён, утопая в брюках и в футболке, пытается справиться с безразмерным нарядом. Она выглядит совершенно другой. Домашней. Железная леди осталась где-то там, в другом мире, а представшая перед ним женщина с мокрыми волосами, без косметики и в таком нелепом для неё наряде вызывает у Чона совершенно другие чувства. Он наблюдает за тем, как тонкие пальчики подворачивают слишком длинные колошины и утягивает повязки на поясе, и понимает, что влюбляется ещё сильнее.

— Что? — кидает Со Ён недовольный взгляд на Чонгука и нервно вздыхает, потому что брюки никак не хотят фиксироваться на талии. А он еле сдерживает себя, чтобы не подойти и не сгрести её в охапку. — Почему ты ещё не в постели?

— Я лягу на диване в гостиной, — молодой человек указывает пальцем на софу.

— Нет, так дело не пойдёт. Мне надо следить за твоим состоянием. Ты столько времени проходил с необработанной толком раной, что может случиться, что угодно. Элементарно температура ночью поднимется…

Госпожа Ли говорит сердито, сурово нахмурившись, в её словах есть здравый смысл, но Чонгук легко читает между строк. Понимает, что ей страшно находиться одной. Поэтому согласно кивает. Он будет только рад, ему тоже так будет гораздо спокойней.

Стоит молодому человеку коснуться головой подушки, он перестаёт сопротивляться усталости и моментально проваливается в сон. Со Ён, устроившись рядом, с нежностью разглядывает его. Переводит взгляд с подрагивающих ресниц на ссадину на лице и аккуратно касается пластыря пальцами. Чонгук во сне чуть морщится. Со Ён ведёт подушечками ниже по скуле, очерчивает подбородок и останавливается на губах. Вспыхнувшему порыву она не может сопротивляться: приблизившись, оставляет в уголке лёгкий поцелуй. Гук, ворочаясь, поворачивается к ней и заключает в крепкие объятия. Устроившись в его тёплых руках поудобнее, Со Ён умиротворённо вздыхает. О том, что переживала за его жизнь больше, чем за свою, говорить не станет. Она благодарна небесам, что Чонгук жив и спит сейчас тихо рядом с ней. Прижавшись к парню теснее, женщина наконец спокойно засыпает.