Часть 5 (1/2)

Когда водитель остановился, Аурелию уже потряхивало от молчаливого гнева. Она не могла дождаться, когда они скроются за дверью чего угодно, останутся совсем одни, и тогда она душу из него вытрясет.

Михаил расплатился с водителем, вышел из гравимашины, обошел ее, открыл дверь и подал Аурелии руку. Жена, покровительница и буквально хозяйка. Она вложила дрожащую ладонь в его руку, едва сдерживаясь, чтобы не выдернуть из-под платься меч и не отрезать ему голову, раскромсать его тело на куски, и купаться и купаться в его крови, раскидывать по округе его пальцы, обрезки плоти и сломанные кости.

Михаил захлопнул дверь, взял трясущуюся Аурелию под руку и повел по карте, любезно нарисованной для него мадри прямо на веках, в сторону дешевенького отеля, в котором решил остановиться. Это в центре, так что никто не заметит, если они вдруг исчезнут, там слишком много людей. В толпе легче затеряться, особенно если ты фивавахинка. В толпе слишком много особенных, так что одним больше, одним меньше, никто и не заметит. А вот будь ты слишком обычным, как, например, Михаил, скрыться может быть намного сложнее. Поэтому здесь его прикрытие – госпожа Аурелия, которая, дрожа от еле сдерживаемой ярости, вцепилась в его куртку и прижалась к боку. Все не может не пойти по плану. Только если принцесса не решит, что она должна бить его прямо сейчас.

В гостиницу удалось заселиться без вбросов с ее стороны, однако только дверь небольшого номера с одной кроватью, столом и ванной за ними закрылась, в ладони Аурелии блеснуло длинное лезвие церемониального меча. Михаил едва успел увернуться, но она и так метилась не в него. Сейчас – она знала – убить его нельзя, будет только хуже. И Михаил знал – она его не убьет. Без него она погибнет с вероятностью чуть ли не выше ста процентов. Поэтому ему приказано долго жить.

Меч воткнулся в стену прямо рядом с его шеей. Аурелия злобно запыхтела, задрала юбку, уперлась ногой в стену, пытаясь вынуть из нее меч. Михаил обошел ее и, когда она достала меч, был готов отходить еще.

— Успокойся, — твердо сказал он. Аурелия тихо рыкнула, сдернув с лица платок. Она взмахнула мечом, пытаясь не столько ударить Михаила или выдать какой-то техничный удар, сколько выпустить накопившуюся ярость. Михаил отступил.

— Не смей! — крикнула она, шагнув к нему и еще раз взмахнув мечом, на этот раз уже с целью попасть по нему. Михаил ушел в сторону, врезавшись в стол в узкой комнатушке. — Не смей мне приказывать!

Она сделала выпад, целясь точно в шею. Михаил запрокинул голову и отстранился. Меч был недостаточно длинным, чтобы она попала. Это просто был способ напугать. Он был в этой ситуации миллионы раз.

Михаил оказался зажат между стеной, столом и безумной Аурелией с мечом. Выпад окончился несколько позже, чем он рассчитывал. Глаза Аурелии влажно и грозно сверкнули, будто они не цвета морской глубины, а кроваво-красные. Как его кровь. Как ее ярость. Как рубины на рукояти меча, лезвие которого буквально уткнулось в шею Михаила и еще чуть-чуть и проделает в нем такую же кроваво-красную дыру. Он прикусил губу, надеясь, что Аурелия одумается. Она должна одуматься. Обязана.

Он будет молчать, пока она не отойдет. Любое слово с его стороны будет лишним – она только сильнее разозлится.

Аурелия медленно выдохнула, сдернула болтающийся на шее платок, отступила, опустив меч, и – подумал Михаил – все закончилось. Он расслабленно присел на край стола.

Аурелия подняла наточенное лезвие к своей шее. Выдох облегчения застрял у Михаила в горле, он закашлялся. Его мадри только что сломался пополам.

Вместо того, чтобы пытаться саботировать проблемы или развивать уже имеющиеся или убить его или сбежать или раскрыть инкогнито, она решается угрожать ему своей собственной смертью. Несмотря на ее почти полное неведение, одно ее мадри знает точно, и Михаил этого не учел: без нее все это не имеет смысла. Ее мадри знает, что Михаил сделает для нее все. Отдаст все, что есть у него и будет. В том числе и свою жизнь бы отдал, если бы она только попросила…

Но так бессовестно и, что самое главное, так искусно манипулировать собственной жизнью… Она отступила, не давая ему подойти. Мадри Михаила пытался собрать осколки своего мирка, просчитать ее дальнейшие действия, но он уже понял, что от нее можно ожидать чего угодно. Все это вероятности, его интересовали точные события.

— Принцесса, — позвал ее Михаил, но она и так смотрела прямо в его глаза, не без наслаждения наблюдая, как в них плещется страх и нерешительность. — Что ты хочешь, дорогая? Я все для тебя сделаю, — пробубнил он и упал перед ней на колени. Аурелия отступила, чтобы он не мог дотянуться до нее. — Убери это, я все сделаю.

— Расскажи, что ты хочешь, — приказала она. — От и до. Каждое действие. Я хочу знать о каждом шаге, который ты предпримешь. А также для чего это и к чему это нас приведет.

— Это для твоей безопасности, дорогая, — запротестовал Михаил. Аурелия надавила лезвием на свою шею. Гладкая кожа под ним заметно прогнулась, но еще не порезалась. Одно неаккуратное движение – и она мертва. Михаил поджал губы и опустил лоб на пол. — Я расскажу, только убери это.

— Рассказывай, — приказала она. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

Михаил поднял глаза и увидел, что меч от шеи она все-таки отняла, но все еще держала поблизости. Чтобы у него не было соблазна что-то утаить. Потому что как только он что-то упустит, она сразу это почувствует. И тут как тут у нее меч. У Михаила не было выбора, и он разбудил мадри.

***</p>

Та-Кемет была идеальным местом. Он это знал, и это подтверждали все, бывшие в этом зале случайно или по особому приглашению.

Бог-Фараон закинул ногу на ногу, неустанно наблюдая за жизнью в империи. Однако сейчас его интересовало только одно в ней место. Анжо-Паес и Королева Авацина. И особенно – какие меры она принимает, чтобы убить бывшую принцессу Аурелию.

Никаких. Неудивительно.

Бог-Фараон тихо хмыкнул. Авацине больше не выгодно сотрудничать, но она все еще должна ему убитую Аурелию и Корону Танг-Ленов. Нужно найти способ, как намекнуть ей на то, что пора возвращать долги. Нужно сделать это неявно, как-то по особенному, чтобы одна она могла понять. Лишние подозрения ему ни к чему.

Нужно как-то мягко ей намекнуть. Может быть даже через приближенных. Но как это сделать?

***</p>

Диана, став служанкой Ее Величества Авацины, не отходила от нее ни на шаг. Она стала не просто служанкой – личным охранником, девочкой на побегушках, целователем пяток и наборщиком ванны. Смешно даже от того, что машина для убийств, то, что буквально было создано, чтобы истребить чету Танг-Ленов, вынуждена пресмыкаться перед одной из них. Но Диане смешно не было. Только грустно.

Она стояла неподвижно уже около десяти минут, держа в руках полотенце, сверля взглядом обнаженную спину Авацины, которая нежилась в горячей воде в королевской ванной. Она болтала ногами, выплескивая через края воду, играла с пеной и периодически откидывалась на бортик, запрокинув голову и открыв рот. “Мух ловит”, думала Диана и ухмылялась. Думать ей пока что было можно все, что угодно. Ну как “пока что”. Вообще. Авацина не умела читать мысли по взгляду или малейшему изменению поведения. В отличие от принцессы Аурелии.

Когда она еще жила в Анжо-Паес, она часто сталкивалась с Дианой, и каждый раз принцесса Аурелия останавливалась, хмурилась и оборачивалась к ней, будто слышала все, до последней ее мысли. А тогда она только и занималась, что планированием штурма Анжо-Паес. Она не знала, видно это по лицу, или принцесса Аурелия сродни медиума, который видит насквозь не только твою физическую оболочку, но и твою хрупкую душонку, читает все твои самые потаенные мысли.

С другой стороны, думала Диана, умей принцесса читать мысли, казнила бы ее тут же, но никогда не позволила прервать свою инаугурацию. Тем более кому-то вроде Дианы: привезенной с Хейята служанке, которая была выбрана чисто случайно. Но в какой-то момент, думала Диана, принцесса Аурелия уже поняла, что Диана была подсунута Хейятами как удобное средство достижения цели. Каждый раз, проходя мимо, Диана ловила на себе ее испытующий взгляд. Может, принцесса и хотела от нее избавиться, но явно причин недоставало.

Однако это не помешало ей без видимых причин накануне коронации приказать отрезать одной из своих служанок язык. Диана поморщилась от мысли и мимолетного ощущения, как холодное лезвие рассекает мягкую чувствительную плоть языка у самого основания. И полный рот мерзкой пахнущей железом жижи, вкус которой ты уже почти не чувствуешь, потому что нечем. По спине пробежали мурашки, Диана переступила с ноги на ногу и повела плечами, пытаясь сбросить с себя это наваждение. Но ощущения треска в ушах никуда не девалось. Наоборот, от того, что она попыталась от него отмахнуться, оно только усилилось.

— Чего ты там топчешься? — недовольно цыкнула Авацина, обернувшись к Диане. Я все слышу.

— Извините, госпожа, — выдавила Диана. Авацина расплылась в улыбке. Ее вполне устраивал такой способ подчинения.

Она приказала Диане называть ее “госпожа”. Это ей нравилось намного больше, чем “Ваше Величество”, хоть и не так статусно. “Ваше Величество” – как-то слишком обычно для ее слуха. Бренну так называли на каждом углу. Она улыбалась и кивала в ответ. Такой способ правления Авацину не устраивал. Она желала полного подчинения. Чтобы ее слуги даже мысли лишней без нее подумать не смели. К тому же, она уже прекрасно знала, к чему приводит вольнодумство среди не приближенных. Правильно, к свержению и скорой смерти.

— Не извиню, — раздраженно бросила Авацина и махнула рукой в сторону двери, расплескав воду и пену по начищенному полу. Диана медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь не разозлиться. За это ее никто по головке не погладит. — Пошла вон. Оставь полотенце и пошла вон!

“А Авацине нравится повторять приказы дважды”, подумала Диана, сложила полотенце, положила на незабрызганную тумбу и вышла в дверь, едва не проскользив по разлитой воде. Что-то остановило ее, как только она вышла. Диана открыла дверь и заглянула внутрь.

— Просили передать, что пора отдавать долги, — сказала она и захлопнула дверь.

“Просили передать, — повторила про себя Диана. — Интересная формулировка мысли.”

***</p>