Глава 9. Контрудар (1/2)
Планета №771/56 («Болхиа»), г. Амфидо, центральный вокзал. 02:30 (по Москве).
…Когда-то в мирные солнечные времена здание вокзала было гордостью этого города и одной из главных его достопримечательностьюей. Построенное в стиле королевского классицизма в предреволюционные времена, в эпоху Гамзадаро оно было немного изменено, получило новые украшения и дополнения, приближающие его к имперской индустриальной архитектуре. Но сделано это было настолько искусно, что новые детали не испортили, не перегрузили облик здания, а наоборот, органично встроились в единый ансамбль. А после войны вокзал, похожий на расписной сказочный дворец, получил еще и изящную башенку с новыми часами. Строители, инженеры и архитекторы Гуэннохорро свое дело знали, что в королевские времена, что при Гамзадаро-старшем, что в преддверии последних времен.
Даже сейчас вокзал, хоть и поблекший, обгоревший, смотрелся солидно на фоне окружающих развалин. Сейчас перед зданием рядом с проржавевшими, брошенными когда-то машинами такси, заняли позицию две БМП* и несколько взводов имперских солдат с оружием наперевес.
Само здание было в запустении. Но ворота грузового терминала, и бывшая аллея с пнями, оставшихся от вековых деревьев, были погружены в шум и суету. Здесь в очереди на погрузку стояли телеги, мотоплатформы, автомашины с награбленным в городе добром.
Весь квартал был оцеплен имперской пехотой. У вокзала и на бурых от ржавчины чугунных рельсах держали небо под прицелом несколько зенитных установок. На крыше дежурили снайперы и зенитчики с ПЗРК*. Хотя все понимали, что защита, в целом, психологическая, если налетят пришельцы, их ничто здесь не остановит.
Разумеется, солдаты, живые люди, не молчали, а вполголоса, чтобы не услышали возможные стукачи, переговаривались между собой. В основном, полоскали на все лады Лана и партийных комиссаров. Про Лана говорили и хорошее, но все больше с раздражением. Выскочка он. Из штабных, что всю карьеру из-за плеча выглядывали. С пришельцами договорился о прекращении огня, - это хорошо, конечно, но поди знай, о чем он там с ними еще договаривался?.. Бойцы судачили, что нужно было бы отдать пришельцам всех пленных, а взамен у них выторговать секрет их оружия. Или набрать побольше жратвы и медикаментов за каждого неполноценного, у них и так этого добра девать некуда. А потом заключить мир и худо-бедно существовать бок о бок, а то и какую-нибудь торговлю наладить… Все лучше, чем по руинам друг за дружкой гоняться, голодая и рискуя жизнью!
Еще говорили о том, что с завтрашнего дня возобновляются занятия по политподготовке, толку бы от них! Только время у солдата отнимают! Хвастались друг перед другом, говорили, что успели урвать от общего дележа добычи. Еще тяжко зевали. Очень хотелось спасть…
А перед платформами на путях, где повсюду стояли танки и охранные подразделения, застыло исполинское доисторическое чудовище с горящими огнями – поезд. Тот самый поезд, который ждали со вчерашнего дня.
В связи с разрушением большей части железнодорожных путей на территории страны, пришлось переставлять локомотивы и другой подвижной состав на вездеходные шасси, не зависимые от рельсов. Поэтому, огромный караван был по сути именно огромным автопоездом, который тащили сразу три тепловоза, переставленные на огромные колеса невероятного размера. Шины, выше человеческого роста, были для верности оплетены цепями. Такие же три могучие машины были в конце состава, только шли они кормой вперед. Чтобы поехать обратно, поезд не нужно было разворачивать, - машинистам достаточно было перейти в хвост состава, который в этом случае становился «головой».
Тягловые машины и повозки, прицепы, вагоны, также поставленные на колеса, были обвешаны стальными экранами, окна заварены железными щитами, арматурой, заколочены досками, обложены мешками с песком. Редкий вагон не имел вооружения. Пушки, пулеметы, огнеметы – все это щетинилось в разные стороны, как иголки у ежа, и было готово дать отпор любому противнику. На крышах нескольких вагонов с вертикальных штанг свисали повешенные. В голове и хвосте состава над поездом гордо развевались черные со скрещеными стрелами знамена, а на бортах вагонов были заметны написанные когда-то белой краской партийные лозунги.
Сейчас на поезд грузили трофеи. Сюда шло все, что могло пригодиться в хозяйстве: мешки с выкопанным урожаем, инструменты, запчасти их мастерских, доски, листы нержавейки и вагонки, мешки с одеждой,какую удалось добыть, подчас, содранную с трупов. Уцелевшую мебель, мешки с чистой землей, собранных с огородов, бумагу и прочие нужные вещи… В середине были несколько открытых платформ, на которые предполагалось разместить технику, - уцелевшие грузовые автомобили. Сюда же зидоисты подогнали несколько подъемных кранов для облегчения работы. Имущество таскали в основном пленные, освобожденные Ланом. После окончания операции половина их будет уничтожена, а те, что покрепче и поздоровее, отправятся в рабство ( и на разделку) вон в тех зарешеченных вагонах! Разумеется, обреченным про их будущее не говорили, - потом сюрприз будет! А соседние вагоны, - для самок и детенышей. Некоторых для экономии места просто затолкают в клетки на крышах вагонов или привяжут к стенкам, для солидности! Были тут и вагоны с медицинскими значками, - в них повезут своих раненых, которые достойны лечения и заботы, а также ценные емкости с добытой кровью… Нет, на этот раз емкостей не будет, все украли пришельцы! И они поплатятся за это!
С поездом также прибыло и подкрепление имперской военной группировке, - целых пятьсот человек, отдельный батальон. Опытные тертые ребята, закаленные в боях и карательных акциях, почти все партийные-благонадежные. Ими командовал целый капитан, по фамилии Уондесо. Он уже представился Лану, который тут же наблюдал за погрузкой, и сейчас бравые парни в коричневом камуфляже и серо-коричневых касках бодро выгружались прямо у разбитого, давно разграбленного, почтового вагона из старых времен.
Но вот раздался предостерегающий гудок, и по битой асфальтовой дороге с язвами воронок, оттесняя ждущих своей очереди, медленно и важно крутил катками танк пехотной поддержки. На броне танка сидели вооруженные бойцы в масках. Вслед за ним ехали своим ходом два грузовика, чьи кузова были плотно закрыты брезентом. Что-то там высилось под брезентом, какие-то секретные установки ехали… Все было закрыто мешковиной и брезентом, изуродовано до потери первоначального вида. Грузовики охраняли «драконы» и отдельная рота автоматчиков, брезент был обтянут фиолетовой предохранительной сеткой, с обязательными табличками: «Секретно! Не приближаться! Государственная тайна!» Вооруженные охранники были готовы в любую секунду открыть огонь по любому подозрительному субъекту, который хотя бы на сиа приблизится к строго охраняемой тайне.
Бойцы, переглядываясь, поговаривали, что это и есть ТЕ САМЫЕ инопланетянские установки, которые способны бурить и плавить совершенно твердую, хуже гранита, горную породу. А значит, будут, как ни в чем не бывало, плавить броню вражеских танков. Поговаривали даже, что из нее уже стреляли, и результаты ох как впечатлили большое начальство!
К Лану также направился высокий и худой одноглазый человек в берете, с шевронами службы материального обеспечения. Он представился, как ротмистр Кирол.
- Ситт Полковник 1 класса, обязан передать вам накладные на выполнение продовольственного сбора с покоренной территории.
Лан взял несколько бумаг, ознакомился с ними, … и у него брови поползли вверх от удивления:
- Неплохой данью вы решили нас обложить, господа снабженцы! Нам впору самих себя на мясо и шкуры сдать!
- Извините, ситт, - смутился Кирол, - Это не моя выдумка. Эта квота утверждена Высшим Партийным Советом. Желаете им высказать свои сомнения?
- Нет уж, спасибо… - нахмурился командующий, и так чувствуя себя не в самом лучшем положении. – Придется даже особей пятой категории сдавать… Хотя бы на шкуры…
Он, озабоченный многими думами, отошел от состава, с шипением выпускавшего пар. Одинокий полковник размашистым офицерским шагом покинул территорию вокзала, прошагав к своему броневику. Там находилась радиостанция.
- Оповещение всем станциям! – прокричал Лан в микрофон. – Говорит «Единица»! Всем туристам и провожающим выйти на указанные маршруты. Оповестить о готовности! Также… При маркировке груза «категорию №5» временно отменяю! Каждая шкура имеет значение. Подтвердить получение приказа и оповестить о готовности! Прием!...
«Пятой категорией» зидоисты именовали пленных, которые по состоянию здоровья или по иным причинам были непригодны для какого-либо использования. Их полагалось уничтожать и сбрасывать в канаву, аки мусор. А вот кто подразумевался под «туристами» и «провожающими», посторонним знать было не нужно.
Выслушав хриплое лаяние отозвавшихся в эфире, полковник распорядился быстро доставить его в штаб. А в штабе приказал оборудовать наблюдательный пункт на крыше и оснастить его стереотрубой с темными светофильтрами. Да, несмотря на ночное время суток…
г. Амфидо. Юго-восточная окраина, территория кирпичного завода. 02:50 (по Москве).
…Громар морщился от боли: раненная рука на перевязи еще здорово болела. Через плечо на здоровую руку болтался пулемет, которым он задевал за все углы. Его подразделение находилось через квартал от «линии фронта» с крепостью пришельцев.
На высокой заводской трубе постоянно находился кто-то из молодых наблюдателей. Время от времени наблюдателя сменял новый боец, а спустившийся докладывал, что во вражеской «Крепости» без изменений: горят огни, мелькают не то тени, не то силуэты, видимо, вражеских бойцов.
По ту сторону имперские бойцы кричали, как они считали, обидные вещи пришельцам и пытались их тревожить отдельными выстрелами. Ответа не было. Пришельцы дисциплинированно соблюдали условия перемирия.
Однако, передовые войска линии обороны уже получили секретный приказ: в случае сигнала «Вспышка» с вестовым, по радио или в виде световых сигналов немедленно отойти на запад на расстояние не менее 500 сиа*. Такой же приказ получил и Громар.
На территории завода также держали пленных в подвале – около сотни человек. Выполняя приказ Лана, обшарили соседние дома, и даже пригород. Сейчас оборванные, чумазые пленники, едва заметно переговариваясь и хныкая, глядели в узкое окошечко бывшей заводской столовой, в которой уже давно были зацементированы окна. Громар запомнил взгляд того мальчика, который не отпускал свою слепую сестру. Настроение у старого полковника было дерьмовее некуда…
Во дворе среди куч мусора и пришедших в негодность транспортных средств, весело трещал костер, вокруг которого скучились бойцы. Сейчас, ночью, было очень свежо, и каждый солдатик мечтал о лишнем бушлате или хотя бы о вшивнике, если таковыми предметами не располагал. Довольно холодный, жгучий, ночной ветер врывался в ворота, вскидывал мелкий мусор из пыли, мелких отходов и пластиковых грязных ошметков, пробовал на прочность костер, и стихал, чтобы возродиться совершенно в другом месте. Еще такие же костры горели прямо в цеху завода, и дым выходил через пробитые дыры в оконных кубических стеклопанелях.
Бойцы угрюмо переговаривались между собой, вспоминая довоенные времена, и делали мрачные прогнозы на будущее. От будущего ждать ничего хорошего не приходилось. Трое воинов, которым было за сорок, наигрывали на двух инструментах старую, когда-то популярную песню о любви парня и девушки, а третий, который был до войны и музыкантом, и певцом в ресторане, пел так, что слеза наворачивалась. Основная масса бойцов дрыхла без задних ног.
Здесь никто не ехидничал, не издевался над пленными, не пытался показать свое превосходство. В подразделении Громара не было садистов, изуверов и насильников, - такие здесь долго не жили. Были опытные старые бойцы, которые, как и сам Адобо Громар уже всем все доказали, которые чудом остались живы в бесконечных войнах, и не сгорели в ядерном пламени. И было немного молодых ребят, которых воспитывали «старики» соответствующим образом. В плане дисциплины у Громара было одно из самых сильных подразделений.
Кое-кто даже высказывался с сочувствием, особенно про детей-инвалидов. А что могли сделать бойцы Империи, дававшие присягу на верность Нации и Партии? Поможешь пленным, - сам проблем огребешь по самую макушку!
Вот только пронзительный взгляд мальчика не давал покоя старому большому Громару. Он был большим и сильным человеком, а большие и сильные люди всегда добры к маленьким и слабым. И не оставляло его осознание, что он все больше сам в этой войне скотеет, теряет человеческий облик.
- Я ведь давал присягу Родину защищать, - с сожалением вздохнул Громар. – А не партийных выпердышей!
А Родина, - это и есть эти вот мальчик и девочка, и эти несчастные штатские из руин. Которых эта никому не нужная гражданская война превратила во врагов, и объявила неполноценными. Так раньше поступали с иностранными врагами. А сейчас за неимением таковых, обратили оружие против собственных выживших граждан. А завтра назначат еще кого-нибудь, кто не угодит партийным бонзам… Старый воин трезвел от партийной пропаганды, и это отрезвление все больше походило на горькое похмелье…
Военно-производственный объект СССР «Заря-21». 30 мая 2339 г. 03:20
Силве проснулась от какого-то громкого хлопка. Она испугалась, попыталась определить источник звука, но вокруг было тихо… Девушка встала с постели, открепила от себя датчики, осторожно выглянула в больничное помещение. Там спали раненные. Не было, однако, самой хозяйки медблока. Куда-то ушла….
Всего десять минут-то Силве поспала, но чувствовала себя заметно лучше. Потом еще прикорнет на пару часиков, может, днем подремлет… Она проигнорировала требование Иванниковой спасть хотя бы до утра, а лучше до полудня… Некогда спать… Хотя, почему некогда? Она поспит в детском отделении пункта беженцев. Дети, наверное, волнуются, кто-нибудь встанет и не застанет ее. Есть там кто-нибудь из куалиек? А вдруг дети одни? Вдруг им снятся страшные сны?
- Нет, надо вернуться, - пробормотала Силве. – Бог не любит ленивых и эгоистов. Как там несчастные дети без меня?
Она проскользнула на улицу, закрыла за собой дверь. Блеснули два красных датчика, проведя по Жю Сет-младшей красными лучиками, сканируя ее.
А на улице была ночь. Было безлюдно и страшно, несмотря, что вся улица была освещена яркими лампами дневного света, а на крышах вспыхивали и гасли разноцветные «живые картины». Белый яркий свет казался ей мертвенно-холодным, а безмолвие – страшным. К тому же отдаленные сооружения причудливой формы, казались ей средневековыми замками и гигантскими чудовищами. Она еще не привыкла к таким силуэтам и фигурам. Тут же стали мерещиться всякие чудища, которые могут зайти сюда из пустыни. А могут ли? От страха, девушка отвернувшись к стене, приподняла платье, и приспустила подвязку на правой ноге.
За подвязкой был бластер, или, как его называла сама Силве, - «огненный пистолет», подарок матушки. Силве переложила его в карман передничка. Теперь вроде не так страшно…
Силве решила воспользоваться плодами куалийской цивилизации. А почему бы и нет? Вон, матушка-графиня ходит туда-сюда при помощи своей волшебной коробочки! Силве уже поняла, что в память умной коробочки заложена карта куалийской базы, и для того, чтобы переместиться в пространстве, надо набрать нужные координаты. Ой, это сложно! Или просто сохранить в памяти цифры нужной точки. Нужную точку (детское отделение) ей сохранила куалийка-нянечка.
- Вроде ничего неприличного в таком способе нет! – вслух пробормотала девушка. – Прости, Господи, хороший способ застать неверного супруга на месте преступления, переместившись в спальню, если он там развлекается с нечистой девицей! Ой, позор, позор!
Силве смущенно осенила себя Молнией (быстро проведя пальцами ото лба к груди) и нажала на кнопочку.
И тут же исчезла…
03:25
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ СООБЩЕНИЕ. ЗЕМЛЯ. БОСВАШ. ГОЛОСОВАНИЕ ПО ВОПРОСУ ВОЕННОЙ ОПЕРАЦИИ НА ПЛАНЕТЕ №771/56 (СИСТЕМА ГЛИЗЕ 413)
На связи Москва, Женева и Евро-Сити. Завершилось голосование на территории СССР и Европейского Союза.
Данные по СССР
Проголосовали: 527 171 535 респондентов.
Результаты: За – 97, 6%. Против – 2,4%.
Промежуточный баланс после голосования СССР: 262 448 490 против операции.
Данные по ЕС
Проголосовали 519 824 342 респондентов.
Результаты: За – 38,3%, Против – 61,7 %
Примечание: страны Балтии и Польша объявили о бойкотировании операции даже случае положительного решения. Франция и Италия большей частью проголосовали «за».
Промежуточный баланс после голосования Европейского Союза: 583 180 109 против операции.
Далее голосует Объединенная Конференция «Ближний Восток»…
Военно-производственный объект СССР «Заря-21». 30 мая 2339 г. 03:30
Иванникова быстро переместилась в один из блоков лагеря для беженцев. Поступил срочный вызов – одному из больных, мужчине сорока семи лет, стало плохо. Что-то с животом… Подозрение на острую кишечную инфекцию, или банальный аппендицит. Кричит криком, что живот болит так, будто его режут… Похоже, предстоит операция.
Ирина поймала себя на мысли, что вместилище беженцев и эвакуированных на базе выглядит, как концентрационный лагерь, - только чистый и комфортабельный. Но в блоках, например, мужчины и женщины размещаются отдельно, хотя никто не мешает им общаться и ходить друг к другу. Дети вообще находятся в соседнем блоке, где большую часть времени обитает Силве Жю Сет с гражданскими коллегами-практикантками и своими подопечными.
Да вот сейчас что-то не по себе было Ирине…. Дело в том, что подача энергии на лагерь не была восстановлена до сих пор. Это означает, что люди без света, что не работает большая часть систем бытового комфорта, но что хуже, - не работают системы безопасности. Ирине взять бы с собой хоть робота на всякий пожарный, но…что может случиться на базе? Вон, час назад наваляла пилюлей двум тварям, изгалявшимся над Шинджу, сменившую ее в городской больнице. Полагаясь на бластер в кобуре и силу своего авторитета, Иванникова смело шагнула в корпус.
В блоке горело аварийное освещение, больше никакие системы не работали. Там Ирину встретила второй врач, точнее даже не врач, а кандидат биологических наук Зоя Павловна Минихова. Она и сообщила Ирине о неприятности.
- В общем, Ириш, тут такое дело… Больной, мужчина сорока семи лет, сильная изношенность организма, лучевая первой степени. Весь обожжен кислотой… Кричит криком, держится за живот… Всех поднял… Подозреваю аппендицит. Никого к себе не подпускает, боится.
- Я поняла, Зоя Павловна, - кивнула Иванникова, доставая из чемоданчика инструмент и визир для управления медицинским робо-комплексом. Вы запросите «центральный», чтобы свет дали. Потом сразу ко мне, скорее всего, будет операция!
Минихова кивнула и поспешила к выходу. Ирина твердым шагом вошла в помещение.
Никто не спал… Мужчины лежали в своих постелях, натянув одеяла по самые подбородки. Какое-то пугливое выражение лица у них было…Горели несколько аварийных оранжевых ламп, над входом мерцала голографическая надпись: «Работа систем временно остановлена по техническим причинам».
На постели в середине зала кричал, стонал и мотал головой бритый под ноль мужчина с тяжелым квадратным подбородком, розовыми пятнами от ожогов на лице и кистях рук, со шрамами и рубцами на щеках. Возле него, слева и справа стояли еще двое выбритых, оказывая моральную поддержку:
- Ситти доктор, скорее! – подозвал один из них Иванникову. Та уже и так спешила, как могла. За ней медленно плыла подвижная врачебная платформа.
- Отошли все от больного! – скомандовала Ирина. Мужчины отошли на несколько шагов, давая место врачу. Иванникова подошла, попыталась снять одеяло, но больной вцепился в него, как клещ:
- Не дам! Больно! Света белого не вижу!
- Отпусти одеяло! – приказала Иванникова. – Дай посмотреть, я врач!
- Нет! - хрипел больной, глядя на земную женщину одним глазом. – Ты военный врач, а я не доверяю военным! Им только бы в морг больного… К тому же ты баба… Баба не может быть врачом!
- Тебе лечиться надо?! – вскрикнула Ирина. – Ты жить хочешь?! А ну отставить пещерные предрассудки! Я, между прочим, лучший врач области, подполковник медслужбы!
- Правда?! – Бритый больной посмотрел на нее взглядом помешанного.
Тут Ирину стали одолевать нехорошие предчувствия. Что-то сигнализировало ей об опасности. У больного лучевая болезнь, - а вон какой мускулистый здоровяк. Розовые ожоговые пятна и рубцы на руках и на лице в определенных местах, как будто наносились специально… Из-за одного такого пятна виднелся фрагмент не до конца сведенной татуировки, несколько местных букв. И…острие стрелы. Иванникова вдруг стала смутно припоминать, что две скрещеные стрелы – это символ местных нацистов.
- Правда, правда, подполковник медслужбы. Как у вас ротмистр первого класса, - на автомате сказала Иванникова.
- Ну тогда ладно, - Бритый «больной» внезапно сел в постели и улыбнулся. – Мед искал тебя, а нашел я! А я ротмистр Хеленто, член Стальной Партии и командир Второго гвардейского полка, который вы разбомбили у автовокзала. А это тебе за парней наших!
Иванникова вдруг почувствовала, как двое товарищей «больного» схватили ее за руки, а «больной» отбросил одеяло. В руках у него была заостренная железяка:
- Н-на, красноголовая сука! – зарычал враг и вонзил нож Ирине прямо в живот. Потом еще раз… - Мы с ребятами специально билеты в один конец взяли, чтобы здесь побольше ваших повырезать! Не только вам одним банковать!
Ирина закричала от резкой, разрывающей ее боли. Враги отпустили ее, и она, теряя сознание, рухнула на пол, истекая кровью. Хеленто, срывая мягкий халат, вскочил постели. Двое товарищей принялись избивать бесчувственное тело женщины ногами.
- Хватит пинать это тело! – заорал Хеленто, протягивая руку к кобуре Иванниковой и вытаскивая бластер. – Вот оно, сука, оружие ваше хваленое! Что, не такие грозные без вашей защиты, ублюдки?! У кого граната? У тебя, сержант?!
- Так есть, ситт! – отозвался еще один «пациаент», скидывая халат и оставаясь в одних штанах. Он продемонстрировал командиру металлический цилиндр, обернутый металлической лентой, нарезанной на «квадратики».
Остальные пациенты превратились в молчаливых мумий, испуганно глядя на злодеев из-под одеял. Ни один из них даже не пикнул.
- Разуться! – скомандовал Хеленто. – Чтобы ноги на этой поганой плитке не скользили! Сержант, суй в гранату запал! – Он бросил своему помощнику пучок вещества, напоминающего вату,
Ротмистр Хеленто был фанатичным зидоистом, отчаянным и жестоким. Потеряв на площади у автовокзала большую часть своего полка, ротмистр загорелся желанием отомстить, пробравшись в самое логово врага. Он нашел таких же фанатиков из уцелевших подчиненных, и они обратились к Лану с предложением – попробовать проникнуть на базу пришельцев под видом больных и беженцев из гражданских. Они прекрасно понимали, что назад они уже не вернутся, и, тем не менее были готовы погибнуть, но нанести как можно больший ущерб ненавистному врагу.
Хеленто сам попросил обработать его кислотой, чтобы свести свои военные наколки. Это было дико больно, но фанатик-ротмистр упорно терпел. Он же не побрезговал проглотить пригоршню радиоактивного песка и обмотаться вонючими протухшими бинтами. После чего он добровольно лег на пол, и бойцы хорошенько попинали его, чтобы придать достаточно достоверный вид мученика и жертвы режима.
Конечно, зидоисты и не мечтали взять с собой оружие, - они предполагали, что вновь прибывших (особенно мужчин) осматривают и обыскивают. Поэтому, они предполагали вооружиться подручным материалом, или захватить оружие на месте. Увы, это были матерые убийцы, в руках которых и гвоздь, или осколок стекла, превращались в грозное оружие. Кроме того, зидоисты пронесли с собой в бинтах компоненты для сборки простейшего взрывного устройства, - металлическую короткую ленту (последняя ценность полупомешанного бедняги, которую на хлеб сменять можно, нашел на помойке), серу, аммиачную селитру в герметичной трубке, алюминиевую стружку. Взрыватель, правда, взять побоялись, и простейшее взрывное устройство без оболочки предполагалось привести в действие при помощи примитивного фитиля.
Хеленто охватило чувство всемогущества, когда он завладел бластером. Кто из военных не мечтал разжиться оружием пришельцев?. Он с презрением посмотрел на мужичков, застывших в кроватях и угрожающе направил в их сторону ствол оружия:
- Госпиталь захвачен силами специального назначения Имперской Армии Гуэннохорро! Вы, плесень! Лежать, и не вякать! И до вас, неполноценные, очередь дойдет!
С этими словами Хеленто навел оружие на еще живую Ирину и хотел выстрелить. Тщетно… Он нажал на спуск еще и еще. Вроде бы светились огоньки на панели оружия, но стрелять оно упорно не хотели:
- Внимание! Попытка завладения оружия несанкционированным оператором! – проговорил бластер женским голосом.
- Ах вы ж, твари! – с дикой злобой прошипел Хеленто. – У них именное оружие, которое узнает свое владельца! Ловко придумали! Это не наши железяки… Парни, вооружайтесь подручным материалом!
Он с досадой бросил в Ирину бесполезный бластер и принялся обыскивать ее в поисках хоть какого-то простого оружия. Его помощники схватили один из табуретов и запустили в стеклянное окно. Раздался грохот и звон, и в руках диверсантов оказались длинные стеклянные осколки, которыми они хорошо умели резать глотки.
В этот момент распахнулась дверь, и вошла Зоя Павловна. Глазам ее открылась страшная картина:
- Что здесь происходит?! Ира?!
- Уходим! – закричал Хеленто. – Есть более перспективная цель!
Три разбойника, не обращая внимания на крики Миниховой, рванулись по коридору, который был абсолютно пуст, и не контролировался, - система безопасности еще не функционировала. Впрочем, скоро на стенах замигали красные огоньки и загудела сирена: