Часть 17. Станок (2/2)
Страх от случившегося, смешанный со страхом за то что случится, создавал разрывной механизм, полностью охватывающий разум.
Ладони потели, приходилось вытирать их о тряпку, что не мешать работе. Сашка пытался выпилить что-то из бракованной детали, чтобы отвлечься, но выходило криво.
Звон сирены, оповещавший о перерыве, больно ударил по ушам.
Игорь отключил станок, вытер руки, хрустнул пальцами, отвесил Сашке подзатыльник за то, что он не отключил технику от питания и выдохнул.
— Я тебе говорил о том, что руки нахер поотрывать может? Говорил?! А я говорил о том, чтобы ты рукава убирал? А?! — Игорь перешёл на крик будто по щелчку пальцев.
У Сашки подкосились ноги. Он только успокоил себя после случившегося, а мужчина только сильнее пробудил в нем страх.
Игорь злился. Ему хотелось всыпать мальчишке так, чтобы он ещё неделю точно вспомнила про аккуратность. Своих детей у мужчины не было, воспитывать ему никого не приходилось. Игорь слабо себе представлял что он должен сейчас сделать.
Снять ремень, сложить его вдвое, заломить Сашке руки, чтобы не совал их куда не надо и от души всыпать пару-тройку десятков ударов по заднице. Но как перебороть страх? Как можно вот так просто взять и выпороть человека, ребенка, которого ты старше лет на десять?
Игорь схватил Сашку на шиворот и вытянул в коридор.
— Дурак! — единственное что смог сказать мужчина. Слова подобрать не получалось.
Игорь толкнул мальчишку к складу, не решившись воспитывать его прилюдно.
Сашка дрожал и почти не сопротивлялся, но когда услышал звон пряжки ремня сжался в комок.
К боли ему было не привыкать, да и пороли его раньше часто, но знакомый и добрый Макар Игнатьевич ни в какое сравнение не шел со злым Игорем.
Мужчина толкнул Саню на ящик и завел ему руки за спину.
— Я говорил тебе рукава завернуть! — первый шлепок вышел ярким, белезненным и жгучим.
Мальчик дернулся и попытался увернуться, но тут же с силой был придавлен к ящику.
У худощавого и не отличающегося особой силой подростка было мало шансов противостоять крупному мужчине.
— А ну, не вырываться! — Игорь хлопнул ещё несколько раз. Мужчина боялся, что бьёт чересчур сильно.
Саня не кричал, не просил прекратить, но слишком активно пытался дать деру. Ремень снова и снова опускался на зад, заставляя мальчишку вздрагивать.
Игорь бил едва ли сильнее Макара Игнатьевича, но терпеть боль, будучи придавленным к ящикам, без возможности даже сохранять равновесие, было в разы сложнее.
— Я…я… Я… Я буду аккуратнее. П-правда… — голос Сашки дрогнул уже после двадцати пяти шлепков. Боль казалась невыносимой и подкреплялась внутренней грызней.
Но Игорь не прекратил. Крепче перехватив ремень, он продолжил хлопать по заднице мальчика, втайне молясь, чтобы Санька не дернулся, и порка пришлась только по ягодицам. Бить по спине, ногам и рукам не хотелось.
Сашка громко всхлипнул и тихо расплакался. Наверное, он не плакал во время наказаний лет с десяти. От собственной слабости ему стало противно.
Игорь испуганно отошёл от содрогающегося от всхлипов мальчишки, чувствуя себя по крайней мере монстром. Довести почти шестнадцатилетнего парня четырьмя десятками ударов через штаны, раньше казалось невозможным.
Игорь заправил ремень в брюки и аккуратно тронул Саньку за плечо.
— Не рыдай. Убирай сопли, слезы и пошли в столовую жрать, а то и без нас там претендентов на наши тарелки супа хватает, — мужчина ушел, оставляя мальчишку наедине со слезами.