Часть 17. Станок (1/2)
Игорь бил за малейшую ошибку, за то что дрогнула рука за слишком резкий поворот ручки, за лишнюю каплю масла. Бил всем, что попадалось под руку и туда, куда прилетит.
Меньше чем через неделю, Саня научился вытачивать детали не хуже опытных рабочих, хотя покрылся гематомами по всему телу.
Мальчишке хотелось плакать, боль часто была невыносимой и незаслуженной по его мнению. К концу дня он мог дрожать всем телом, едва стоя на ногах от усталости и голода, но даже не пытался жаловаться.
— Слушай, Сань, а я вот подумал, тебе лет то сколько? — Игорь плавно опустил рычаг.
— Много уже, много. Шестнадцать будет в декабре. Из-за того, что даты передвинули, получается, что я родился тридцать первого декабря, как раз в конце года, — мальчишка смазал деталь маслом.
Игорь приподнял брови и отвернулся. Разговор на время затих.
— А знаешь, я думал тебе лет двенадцать. Мелкий ты больно. ЗАКАТАЙ РУКАВА! ЗАТЯНЕТ ЖЕ! Ремнем отлуплю, если не будешь рукава убирать, — рявкнул мужчина, оттаскивая руку Сани от станка и легонько хлопнул по ней.
Сашка закусил губу от обиды и злобы. Игорь его порядком заебал: вечно лез со своими правками, бил, ворчал и снова бил. Ещё и мелким назвал!
Саня действительно выглядел сильно младше своего возраста. Может быть из-за того что плохо ел, может витаминов не хватало, может из-за генов, но факт оставался фактом: мальчишке, низкому, по-детски всклокоченному нельзя было дать больше двенадцати лет.
Рукава сползали вниз и совершенно не хотели закатываться. Через чур длинная рубашка сильно мешала, но снимать ее запретили, высказав что-то о технике безопасности.
Саня выполнял работу неплохо, но клал жирный болт на аккуратность.
Удивительно было, что за пять дней ему не отрезало пальцев. Дягелев швырял заготовки, небрежно устанавливая их на переднюю бабку, не проверял надёжность крепление резцов в суппорте, а потом, за все это пролучал подзатыльник и пару крепких ударов от Игоря.
— Слушайте, а вы что-нибудь слышали про станцию «Деникенская»? — вдруг спросил Саня, обрабатывая деталь.
— Ты ж со второй школы, чего тебе по вокзалу шариться? АККУРАТНЕЕ С РЕЗЦАМИ! — Игорь вновь зло рыкнул на мальчишку и несильно пнул его голени.
Саня отвернулся и сосредоточился на работе. Рукава вновь сползали и мешались.
Все произошло меньше чем за секунду. Рукав зацепился и стал наматываться. Сашка это сразу не заметил, но если бы вместе с тканью мотнуло пальцы, было поздно вырываться.
Игорь среагировал быстрее, успев оттянуть от станка Саню.
— Руку покажи! Я тебе блять в ангелы-хранители нанялся? Прибью, сволочь! — мужчина схватил руку мальчика и внимательно осмотрел.
Сашку трясло от испуга. Осознание того, что буквально несколько секунд назад ему могло оторвать как минимум несколько пальцев, а как максимум руку, пришло не сразу. Запоздалый ужас заставлял сердце пропускать удар.
— Слава всему… Все хорошо, ничего не преломало. Но ниче, будет ещё больно, как по заднице съезжу, узнаешь. Только попробуй рукава не убирать, лично поотрезаю к чертям собачьим! — Игорь отвесил Саньке подзатыльник и вернулся к своему станку. Вообще, овлекаться от работы было запрещено, но мужчине, которому поручили обучение нового работника, в случае чего, сделали бы поблажку.
Сашка ждал перерыва на обед, но до отдыха было ещё почти два с половиной часа. Пришлось вернуться к работе.
Руки дрожали, и все валилось. Мальчик непроизвольно вздрагивал в ожидании удара, совершая очередную ошибку, но Игорь отвернулся и был занят своим делом.
Часы на глаза не попадалось, но по поведению других рабочих можно было предположить, что близился обед.
Сашка закончил с нормой деталей, которые должен был сдать до трёх часов дня и дрожащими руками отложил их в деревянный ящик.
Хотелось забиться куда-то в угол, спрятаться убежать, лишь бы не гадать о том, что с Сашкой сделает Игорь. Порка ремнем — не то чего стоило бояться, тем более, раньше тоже попадало нехило, по крайней мере, от Макара Игнатьевича. Но что ждать от Игоря, который, вероятнее всего мог избить до кровоподтеков, мальчик не знал.
Мужчина как на зло не обращал совершенно никакого внимание на пацана. От этого становилось ещё противнее.