Noose | Удавка (2/2)

Эти транквилизаторы нельзя мешать с алкоголем.

Когда Канкуро вернётся — ему будет либо очень хорошо, либо очень плохо, — Гаара получит своё в любом случае.

Но Канкуро не возвращается.

Гаара ждал его всю ночь, но он так и не пришёл.

Мысль о том, что Канкуро проводит время с кем-то другим была невыносимой.

Зубы Гаары сжимались до боли, он впивался ногтями себе в ладони и был в шаге от того, чтобы сделать что-нибудь очень нехорошее.

Брат вернулся через полтора дня.

— Та таблетка была не от головной боли, — безэмоционально говорит он.

Гаара сидит, обнимая себя за колени. Он переводит тёмный взгляд на старшего.

Канкуро даже не смотрит на него. Он берёт сумку Гаары, собирает в неё его вещи, сует в руки.

— Выметайся. Сейчас.

— Нет, — говорит тот, и его жвалы напрягаются.

Канкуро хватает его за шкирку, встряхивает, поднимает с места. Ведет к двери.

Гаара выворачивается из захвата и толкает старшего к стенке. Прижимает.

Под рукавами длинного свитера у него крепкие жилистые руки.

— Ты хотел остаться один, — Гаара смотрит выжигающим взглядом.

— Темари…

— На заднем дворе, Канкуро, — на самом деле Гаара не знает, где она, но звучит предельно уверенно.

Лицо старшего брата окрапляется скорбью как прыснувшей из раскушенной артерии кровью.

— Чёрт, — шепчет он и сползает спиной по стене.

Гаара садится на корточки. Берет брата за руки.

— Ты можешь найти искупление. Ты можешь помочь мне.

— Тебя не спасти, — вырывает свои руки тот.

— Ты знаешь, что больна была только мама. Ты знал. И ты никому не сказал.

— Ты тоже болен, Гаара! — в отчаянии кричит старший.

— Исцели меня, — Гаара пытается ухватиться ладонями за его лицо.

— Что тебе нужно? — Канкуро скрывает хныкающие ноты, но Гаара их слышит.

Он обнимает отбивающегося брата.

— Я уже сказал тебе. Ты.