Noose | Удавка (1/2)

Канкуро ощущает сильное похмелье, и ему как будто бы и вправду нездоровится.

А может это всё из-за присутствия брата. От него словно всё ещё иногда пахнет таблетками, хотя мать никогда их им не давала — только лекарства, которые делала сама. Мутно-розовое — для Темари. Грязно-серое — для них с Гаарой.

Канкуро хмурится. Толкает брата плечом.

— Какого цвета было мамино лекарство?

Гаара лежит с закрытыми глазами.

— Розовое.

Канкуро поджимает губы. Ему становится его даже почти жаль.

Он смотрит на лицо брата — бледное, с темными провалами под глазами. Нет, ему его действительно жаль. Никто не заслуживает такого. Даже Гаара.

— Прости меня, — говорит он.

Тот молчит и улыбается.

Мамино лекарство было лиловым.

День начинается вяло. Мокрый после душа Канкуро приходит на кухню, набирает стакан воды. На нём очередная черная футболка — кажется, покинув отчий дом он выкинул все рубашки.

— Возьми таблетку от головной боли. У тебя похмелье, — говорит Гаара.

— Принеси, — устало говорит Канкуро, и брат неожиданно слушается его.

Он возвращается с хитрым взглядом.

— Где таблетка?

Младший хватает Канкуро за шею, наклоняет к себе и через секунду таблетка — больша, продогловатая, — оказывается у Канкуро во рту.

От изумления он сглатывает её сразу же, отталкивает брата. Дает пощёчину.

Она горит ярким следом на щеке.

Гаара улыбается. Или скалится.

— Зачем? — только и может выдавить старший.

— Мне так захотелось.

Канкуро хочется взвыть:

— Прекрати!

— Ты оставил меня умирать, — Гаара смотрит пристально, холодно.

Внутри Канкуро всё сворачивается. Ему нечем ответить. Ему нечем противостоять.

— Что тебе нужно?!

— Ты, — Гаара смотрит спокойно, и от этого становится ещё хуже.

— Лучше бы ты умер, — говорит Канкуро, и сбегает из собственной квартиры.

Гаара ухмыляется.