XV (1/2)

Белочка была самым интересным моим приобретением. Я изо всех сил напрягала свою Интуицию, пока прижимала вырывающуюся зверушку к груди, и, пока окружающие думали, что я мучаю животное, на самом деле я пыталась понять, что же не так. Белочка была белочкой — но маячило на краю сознания что-то, что не давало называть её просто белочкой. Секреты у неё были, но испуганные черные глаза, в которые я иногда грозно заглядывала, не давали мне никаких ответов.

За весь обратный путь она пыталась сбежать три раза. Один — ещё до встречи с командой Гая, ещё два — после. И вот третий побег оказался почти удачным: как-то раз я отвлеклась на разговор с Тентен, потянулась погладить шерсть Руру, которая сидела у меня на плече, и не обнаружила её. Сначала я впала в лёгкий ступор, осмотрелась. Пропажа в поле зрения обнаружена не была. Ступор сменился на возмущение. Да как она смеет! Впрочем, я понимала, что просто так свою Руру найти не смогу — да и не просто так не смогу, белочка маленькая, а лес большой.

Кто сможет? Правильно, тот, у кого очень острый взгляд и дико постная мина! Я радушно улыбнулась ничего не понимающей Тентен, которая дожидалась от меня ответа, но я уже переключилась на другую цель и закономерно выпала из разговора, чтобы укатиться в другой.

— Неджи-кун! — позвала я. Неджи обернулся. Я почти умилилась: видно же, что совершенно не хочется взаимодействовать со мной, но воспитание, воспитание не позволяет. Как же хорошо Хьюга дрессируют своих детей!.. Шутка. — Неджи-кун, ты можешь помочь мне найти Руру?

— Твою белку? — переспросил он и без выражения пожал плечами. — Сомневаюсь, что её можно найти. Она давно спрыгнула с твоего плеча.

— Так ты видел?! И не сказал мне?! — задохнулась я.

Такого коварства я от Хьюга не ожидала. Вот и не верь после этого слухам о том, что все глазастики — задницы. Потому что одна прямо передо мной! Я насупилась и отошла обратно к Тентен. На душе было муторно. Я обиделась — не на Неджи, а на сам факт исчезновения Руру. За такое короткое время я ещё не успела к ней по-настоящему привязаться, но решить для себя, что домашним питомцем у меня будет белка — смогла. И, казалось бы, чего такого, вокруг леса страны Огня, белок полно… Но их же не так круто поймали, как Руру!

— Тори? Неджи тебя обидел? — Тентен осторожно тронула меня за плечо. — Если да, ты только скажи, я ему такую жизнь устрою! Плевать, что он клановый.

— Признайся, ты просто хочешь устроить ему «такую жизнь». Иначе зачем так яро за меня вступаться?

Тентен смутилась, а я прыснула. Не удивительно. С Ли нужно или постоянно активно враждовать, или смириться с его поведением и постоянно прятать лицо в ладонях. Тентен выбрала второе. А с Неджи, с которым тоже существовало только два варианта: принять его игру и игнорировать или пытаться раскачать различными способами, она так не смогла. Не выдержала душа пацанки. Я её понимала. Правда, если бы Неджи попался ко мне в команду, я бы из него уже сделала человека! Или нет… Хм. Надо обдумать этот вопрос и помочь Тентен. Не дело, когда у тебя в команде ещё целый год вот такой зомби ходить будет. Потом-то нарутотерапия, все дела…

На привале отсутствие моего питомца заметил Гай и громогласно поинтересовался, что же случилось. Я уже смирилась с потерей, с досадой размышляя, что белочку всё-таки хочется, а значит, придётся ловить какую-нибудь случайную, но настроение омрачняла невозможность достать из инвентаря последние оставшиеся булочки: слишком палевно. Наверное, огорчение из-за этого и сподвигнуло меня на небольшую актёрскую игру. И на маленькую женскую месть.

— Вы помните мою Руру, Гай-сан? — с едва заметным надрывом в голосе, будто бы тщательно скрываемым, начала я. Юкио рядом уселся в позу лотоса и изобразил на лице непонимание и сочувствие. Так и хотелось шикнуть: «Переигрываешь!», но тогда всё пойдёт коту под хвост. — Она сегодня убежала. Я не заметила, а когда заметила, подошла к Неджи-куну… и он сказал, что видел, как Руру сбежала! Но он ничего не сделал! Я, что, действительно была такой плохой хозяйкой? Я…

— Тори, хватит, — негромко сказал Хаяте-сенсей. — Не стоит.

Я мгновенно сдулась, почувствовав острый приступ недовольства. Вот умеет же человек пристыдить и порушить всё веселье… Передёрнув плечами, я замолчала и опять принялась за отработку движений с вакидзаси, которые пришлось приостановить. Теперь настроение действительно упало: Хаяте-сенсей выбрал именно тот способ оборвать меня, который был самым явным и самым стыдным. И чего только добивался?

Да-да, знаю я, что играть на нервах друзей или просто шиноби своей же деревни — нехорошо, фу и плохой тон. Этого никто вслух не говорил, но факт очевиден. Но что делать, если выдаётся очень уж хорошая возможность, как, например, сейчас? Я ведь не собиралась ничего требовать, не собиралась никого обманывать, хотела просто повеселиться. А сенсей… ууу, сенсей! Оборвал у меня прямо у всех на глазах. Нет бы сказать продолжать заниматься, так нет…

Вообще-то, Гай-сенсей тоже играет, и ничего, никто его не обрывает. Хотя, Гай-сенсея попробуй прерви, у него умение прокачано куда как лучше, чем у меня. Многие, к тому же, наверняка не понимают, что он просто троллит всех, очень уж хорошо у него это получается… И всё же!

От злости движения получались смазанными. Я остановилась на минуту, отдышалась, успокоилась. Недовольство выхода так и не нашло, ну да ничего, вернусь в Коноху — найду данж и зверски зарежу какую-нибудь овчарку, мне как раз нужен трупный яд, а то, скажем так, «срок годности» прошлого уже вышел. Если точнее — тушка окончательно разложилась, взять с неё было уже нечего.

А когда все уже готовились ко сну, случилось чудо: я услышала звонкий писк. Вывернулась в спальнике под невообразимым углом и, конечно же, ничего не увидела в темноте. Потом зашуршало что-то мелкое и в мою шею ткнулся мелкий мокрый носик. Я чуть не запищала на той же тональности, что и моя девочка, но сумела сдержаться. Подхватила Руру, сунула за пазуху и довольно улыбнулась.

Как она меня нашла, если сбежала? Ой, да важно ли это, раз она здесь! Утром все могли любоваться моим довольным лицом и смирно сидящей на плечах белочкой. Возможно, во всём виновато моё излишне разыгравшееся воображение, но, когда я проходила мимо Неджи, Руру пискнула особо торжествующе.

— Ты же говорила, что она убежала? — негромко поинтересовался у меня Хаяте-сенсей, когда мы уже собирались в путь. До Конохи оставалось два дня, если поторопимся — то управимся и за один. Никому не хотелось лишний раз ночевать в лесу, потому решено было поторопиться. — Соврала?

— Нет, конечно, — я посмотрела на сенсея с осуждением. — Она ко мне ночью прибежала. Это странно, конечно, но ничем, кроме большой любви, я это объяснить не могу. В ней мало чакры, она не призывное животное.

Сенсей кивнул и, перед тем, как отойти от меня, одним пальцем почесал белочку за ухом. Та задёргала лапой, всеми силами изображая экстаз, а я закатила глаза. Конечно, как кто-то другой гладит, так сразу круто, а как я одариваю своей любовью — так это отойди, Тори, я сильное и независимое животное, всю жизнь прыгала по деревьям в дикой природе.

Когда мы, наконец, пришли в Коноху и распрощались с командой Гая, мне только и хотелось, что пойти домой и завалиться спать на мягкую кроватку. Сенсей посмотрел на нас и не стал мучить, просто отпустил, хотя по-хорошему мы должны были сейчас отчитаться об удачно выполненной миссии. Я распрощалась с сенсеем и мальчишками буквально у первого же дома, крепче подхватила Руру, чтобы она не упала, и поскакала домой по крышам.

Родители были рады. Амада, к сожалению, уже лёг спать, так что поприветствовать его не получилось. На Руру реакция была… неоднозначной. Белочка тоже устала из-за долгого перехода, так что выглядела спокойно, когда я передала её сначала маме, а потом папе. Юми потыкала её пальцем и осторожно спросила:

— А ты уверена, что хочешь именно белку? Есть кошки и собаки, даже птички… За ними куда легче ухаживать.

— Да ладно тебе, Юми. Хочет белку — пусть будет белка, — усмехнулся Сабуро. Мама с осуждением покачала головой, наблюдая за тем, как папа с восторгом тискает Руру, и махнула рукой. Потом, правда, спохватилась и отправила меня спать. Я и не против: время было позднее.

С утра я первым же делом… хотелось бы сказать, что отправилась в банду, но нет. Разобрала вещи, отнесла все яды в подвал, нашла Руру, которая забилась под кровать в моей комнате, поела, накормила своего питомца орешками, поприветствовала брата, позволила ему потискать белочку… И только после этого пошла в банду. Там Руру досталось ещё более повышенное внимание, что заставило её изо всех сил вцепиться в мою футболку. Я пробовала — не отодрать. М-да, нехорошо получилось. Заставила животное нервничать… Наверное, надо было начать приучать её к такому чуть более постепенно.

Руру мне нравилась, и я не собиралась постоянно оставлять её дома. Дома я бываю, к сожалению, не так уж часто. Куда правильнее, как мне казалось, будет носить её с собой, а на время миссий оставлять в банде. Будет тотемным животным.

Не всё же о птичках, верно?

— А где Комацу? — поинтересовалась я у Сакуры, которая сосредоточенно перечитывала свои конспекты за… за какой год? Я заглянула ей через плечо и поняла, что за третий. Осознание о том, что через несколько месяцев — выпуск из Академии, совсем не мягко стукнуло по голове. — Он в это время обычно заходит, нет?

— Сегодня он занят осуществлением одной из ступеней Большого Плана, — Сакура сдула чёлку с лица. — Пытается прощупать почву по поводу этих домов, в общем. Он был таким нервным последние несколько дней, ты даже не представляешь.

Представить Комацу сильно нервничающим получилось легко, так что я просто пожала плечами. Возможно, впрочем, реальное положение вещей сильно отличается от того, что возникло у меня в голове. Я вздохнула и, отодрав-таки животное от себя, посадила Руру на голову Сакуре: волосы у той всё ещё были длинными, но, раз дело идёт к экзаменам, ненадолго. Сакура сначала почесала белочку, а потом отмахнулась, мол, не сейчас, не видишь что ли, что я учу.

Учит-то она учит, а мне что делать? Кеншин на миссии, Кирю на миссии, Комацу… тоже на своеобразной миссии. Неужели вспомнить прошлое и начать приставать к рандомным людям из банды? Раньше я так делала часто, теперь — реже, но только из-за того, что банда стала слишком уж большая, перестала расти и моё лидерство перестали оспаривать. В те далёкие годы всё было наоборот… Но, впрочем, оставался ещё один человек, которому можно было сесть на шею, и имя ей — Аянами.

Девушка, увидев меня, кивнула чему-то своему и сразу поманила ближе. Рядом с ней уже стояла Нанами — девочка, следившая за Мизуки-сенсеем. Девочка как всегда глядела большими глазами, что на округлом лице, обрамлённом кудряшками, смотрелось мило до невозможности, и выглядела сущим ангелом. Жаль только, в «девочках» у Аянами ангелы не ходят. Но уже то, что она тут, меня насторожило. Возможно, совпадение, и она просто пришла отчитываться или навестить «начальницу», а возможно, я очень удачно выбрала время. Учитывая, что, когда я уходила на миссию, Мизуки-сенсея было не найти…

— Пока тебя не было, Мизуки тоже был на миссии, — подтвердила мои мысли Аянами. — Вернулся вчера. Никаких причин, чтобы преподавателя Академии отрывали от его основной работы не во время каникул, а за несколько месяцев до экзамена, не вижу.

— «Не во время каникул»? — уцепилась я. — Я не помню, чтобы он уходил на миссии.

— Я тоже не особо, — легко согласилась со мной Аянами. — Но, раз его всё-таки отправили, исключать такой возможности нельзя. Скажем… до того, как он взял тебя в ученицы?

«До того, как ему приказали взять тебя в ученицы», — легко читалось в её глазах. Я медленно кивнула. Понятное дело, он ходил на миссии. Он очень молодой, на самом деле. Сколько ему сейчас? Двадцать шесть? Двадцать семь? В девятнадцать он уже был учителем Академии, это я точно знаю. Плюс сам признавался, что в АНБУ работал.

— Он вернулся, но был ранен, — сказала Нанами. — Я не знаю, насколько сильно, но он всё ещё в больнице.

Я задумчиво помяла рукав футболки, в которой и заявилась сегодня в банду. Серьёзно или нет?.. Если что-то несерьёзное, то шиноби предпочитают в больницах вообще не появляться, и я, если честно, до сих пор не понимаю, почему: самой не нужно было, Кеншин и Кирю на такие вопросы просто кривились, а Сакура — улыбалась. Ну, действительно, чего бы ей не улыбаться. Но факт остаётся фактом, если Мизуки-сенсей до сих пор не дома, то что-то неладно.

— Спасибо, Нанами, я бы его ещё долго искала, — кивнула я, с досадой вспомнив недавние судорожные поиски сенсея. И чего сразу про юную шпионку не вспомнила? Эх. — Аянами? Ещё что-то?

— Нет, ничего, — отрицательно качнула головой она.

Шокировать публику всегда было одним из моих любимых занятий, так что я, недолго думая, нашла Сакуру и таки оторвала её от конспектов. Ещё много времени для того, чтобы выучить, но мало для того, чтобы воплотить мой план в жизнь! Отправив её в госпиталь (и получив парочку очень многообещающих взглядов… как хорошо, что в ядах я разбираюсь лучше, чем она), сама я побежала на рынок. Мелочь в карманах нашлась, так что мандаринки были благополучно куплены. Рассчитавшись с хмурой продавщицей, я на всех парах понеслась в больницу. А ну как Мизуки-сенсей всё-таки убежит?

Не убежал. По крайней мере, Сакура вполне уверенно тыкнула пальцем в одно из окон. В одно из кучи открытых окон. Ирьёнины любезно избавляют себя от возни с норовящими выписаться пациентами. Чувствуешь, что здоров — выходи как нормальный шиноби, через окно. Обманулся в своих ощущениях — медчакра всегда готова срастить переломанные кости.

Почему я не захожу через обычный вход, да ещё и прошу Сакуру разузнать, где именно сенсей? Потому что есть у меня подозрения, что он не просто так попал в больничку. Скоро ведь выпускной экзамен, а там — «предательство» и всё такое прочее. Лучше не нервировать сенсея и открыто к нему не лезть. Сомневаюсь, что за ним следят, пока он лежит в госпитале. Вот когда сбежит — тогда, может, и начнут. А может, и не начнут. В любом случае, Скрытность я на всякий случай врубила. Хоть чуть-чуть обезопашу себя.

— Мизуки-сенсей, здравствуйте! — я с радостным возгласом ворвалась в комнату через окно. Сенсей был в палате один, что нельзя было назвать никак иначе, как воздействием моей удачи в восемнадцать единиц. Хм, кстати, о характеристиках… — А чего это вы такой здоровый, и отлеживаетесь?

Да, сенсей не выглядел больным. Руки точно не сломаны, ноги — вряд ли, гипса что-то не видно. Лицо нормального цвета, глазки открыты, дышит свободно. В чём проблема тогда? Измождённый вид — это не повод не сбегать! Или сенсей из тех скучных людей, в которых нет ни капли авантюризма, которые дожидаются полного выздоровления? Ужаснувшись одной мысли об этом, я подошла ближе и оставила мандарины (и ещё какую-то круглую еду, я почти не разбирала, во что тыкала, когда покупала) на прикроватной тумбочке.

— Что ты здесь делаешь?

— Навещаю вас, конечно же! Во-первых, я так и не успела поблагодарить за подарок на день рождения, а прошло уже столько времени. Вы будто меня избегали, — начала загибать пальцы я. — Спасибо большое, сенсей, вы самый лучший! Знали бы вы, как это… ух! Я была так счастлива! И во-вторых, мне очень интересно, почему вы оказались в госпитале, я пришла утолить своё любопытство.

Пока я его хвалила, сенсей прикрыл глаза, чуть усмехнулся и сел на кровати, опершись на спинку. Выглядел он в этот момент таким трогательно-довольным, что мне безумно захотелось его затискать. Но пришлось держать себя в руках, тем более что, стоило только назвать вторую причину, как он видимо посмурнел. Я перекатилась с пятки на носок, с интересом рассматривая трещинки в стенах. Мне вот интересно, он специально для меня делает свои эмоции заметными, или, наоборот, не специально? Если первое, то — печально. Если второе, то я польщена.

— Скажем так, мне бы не хотелось, чтобы мы виделись, — медленно сказал сенсей. — Ммм… вот пройдёт вручение хитай-ате выпускникам, и я буду свободен.

«Да кому вы заливаете, сенсей», — подумала я. Да кто вам поверит, сенсей? Даже если бы я не знала, что случится после выпускных экзаменов, я бы не повелась на эту очень убедительную ложь. Слишком часто то, что из уст сенсея звучит убедительно, оказывается неправдой. Правда у него всегда какая-то странная. Мог бы уже догадаться, что очень убедительные слова на меня не действуют. С другой стороны, может, не знай я ситуации, я бы просто продолжала пытаться его поймать. И, возможно, подставила бы под удар ещё и себя.

Что я собираюсь делать теперь? Ну, конечно, у меня есть намётки плана. Даже несколько, на самом деле. Один план абсолютно невыполним, но греет моё сердце — он включает в себя возможность прикарманить свиток Хокаге в инвентарь. Другие… выполнимы, но с разной вероятностью. Всё будет зависеть от адекватности сенсея и того, пойдёт ли всё так, как расписано в каноне.

— Нашли дуру, сенсей, — заявила я. — Или выкладывайте, с чего такой долгий срок, или ждите меня под дверьми своего дома. Ни за что не поверю, что ошибок в уравнениях детей настолько много, что вашего времени не хватает на великолепную Тори-сама.

— Моего времени не хватает даже на Цубаки, — мягко сказал Мизуки. — Конечно, его не хватает на тебя…

— Значит, вы не любите свою Цубаки, — брякнула я, а потом заторопилась, видя, как брови сенсея буквально лезут на лоб: — Эм, то есть… Простите, конечно, за это… Но не может не хватать времени! Вы что-то скрываете, и мы оба это понимаем. Вот если бы я ничего не знала, тогда молчать было бы логично. А так? Легче рассказать мне в общих чертах: так и так, Тори, у меня через парочку месяцев ещё одна миссия, и она очень опасная! — последние предложения я говорила шепотом.

— Времени может не хватать по разным причинам, — пожал плечами Мизуки-сенсей и чуть поморщился. — В том числе и не зависящим от нас.

Ого! Ого, сенсей почти признался, что за его странным поведением стоят люди «сверху» — а какие ещё причины не зависят от нас, шиноби? Я быстро перебрала в голове своё знание этикета, которое недавно как раз мне понадобилось — путешествие с Неджи Хьюга, все дела. Иногда не хотелось быть излишне наглой, или, наоборот, очень хотелось. Этикет подходил для обеих вещей. И — да, выходило так, что сенсей подал непрозрачный намёк. Это мне радоваться такой щедрости или настораживаться? А то Мизуки-сенсей вроде взрослый, а всё ещё тупит страшно в некоторых вещах. Например, в том, что мне стоит всегда говорить только правду и как можно больше правды.

Как бы то ни было, такого признания было слишком мало. Я и так осознавала, что сенсей не сам по себе взял меня в ученицы, что над ним кто-то стоял. И даже если он действительно предатель, и его покровитель сменился… нет-нет, надеюсь, всё не так плохо — но всё же, если это произошло… то информация всё ещё слишком куцая. Мне нужно больше!

Заявить я об этом не успела: Мизуки-сенсей поднял глаза к потолку и внезапно попросил меня на выход. Я поморгала. Потом упёрла руки в бока, встав в позу, всем своим видом говорящую: только попробуйте меня отсюда выдворить. Потому что, действительно, какие уровни наглости по отношению к своей любимой (единственной) ученице сенсей ещё откроет? У меня, конечно, есть догадки, почему он меня выставляет, но было бы неплохо услышать это от него самого.

Кажется, сенсей понял моё желание — то ли по взгляду, то ли по позе, то ли с помощью той же интуиции. Вздохнул. Ох, как часто я заставляю людей вокруг себя вздыхать!

— Не сейчас, Тори. Возможно, в скором времени ко мне наведаются ещё люди, и мне бы не хотелось, чтобы вы встречались, — нейтрально сформулировал он. Ага, и не поймёшь, то ли он так про ребят из Корня, то ли про одноклассников, которым стыдно меня показывать. — Я выйду из больницы и…

— И мы поговорим! И вы мне всё объясните!

— И я объяснюсь.

Коварством Мизуки-сенсея можно было восхищаться. Как и своей глупостью. Вместо того, чтобы начать допытываться до излишне нейтральной формулировки, я решила потратить свободный из-за недавно завершённой миссии день более плодотворно и сбежала в банду. Белочка, весь разговор сидевшая у Сакуры, счастливо запрыгнула на меня, когда я пришла забрать её. Я умиленно почесала Руру за ушком и понеслась в гильдию. Дела там никогда по-настоящему не кончались.

Одно я сделала хорошо в этот день — поймала одну из «девочек» и сказала ей доставить Нанами поближе к Сакуре в больницу. Сакура, конечно, поворчит, но опять укажет на нужное окно. И даже к палате проведёт.

Но вот в остальном я облажалась.

Понимание, к сожалению, канонично пришло только в самом конце. Когда я проснулась через несколько дней, а на моём столе лежала записка, если точнее. И ведь даже записку я заметила не сразу, у меня в комнате слишком большой срач! Когда заметила — подошла поближе и, не беря бумажку в руки, быстро её осмотрела. Иероглифы чуть просвечивали, но точно разобрать их я не могла, бумажка лежала буквами вниз.

Я не была дурой, я была шиноби, а значит — параноиком. Как только осознание о том, что в моей комнате, вообще-то, некий посторонний объект, дошло до мозга, я стрелой бросилась в подвал за реагентами. Я была бы никудышным ядоделом, если бы у меня не было ничего, что могло бы определить эти яды, и противоядий. Их, подумав, я брать с собой не стала. Слишком много: и для многих из тех, что у меня есть, и для тех, которых у меня нет, но про которые я знаю. Конечно, некоторые составы мне бы очень хотелось иметь, но ресурсы не позволяли… да и вычислить я всё ещё могла не всё…

Бумажка была чиста. Я, наконец, перевернула её и вчиталась в текст, уже на втором предложении глухо чертыхнувшись. Мизуки-сенсей опять преподносил неприятный сюрприз. Ещё неприятнее в свете того, что я планировала посвятить его в план спасения — не полностью, но частично. И назвать это не планом спасения, а, скажем… «Я не знаю, в какой вы заднице, сенсей, но, посмотрите, — в моей банде не так уж мало взрослых людей, и некоторые из них даже ниндзя, так что мы вас отмажем».

И тут сенсей пишет: прости, Тори, я в глубокой заднице, но ты не волнуйся! А ещё не ищи меня, всё равно не найдёшь, я вообще-то чунин, если захочу спрятаться, то спрячусь.

В последнем я была уверена на все сто процентов — да, мне ещё никогда не удавалось найти Мизуки-сенсея, когда он на самом деле не хотел быть найденным и прикладывал для этого серьёзные усилия — то есть свои навыки шиноби. Да и в то, что он в большой беде, верилось легко даже без знания канона. Только вот не волноваться не получалось. Я помахала запиской и задумчиво покусала губы, сходила к календарю, который висел на одной из стен комнаты.

Итак, что мы имеем? Четыре месяца, две недели и шесть дней до экзамена на генина. Довольно большой срок, чтобы мобилизовать банду. Нормальный срок, чтобы ещё и заставить всех поверить в нужность данной кампании и, утвердив план, претворить его в жизнь. Очень маленький срок, чтобы к тому же найти причину, по которой мне вообще должно быть хоть что-то известно о том, что произойдёт в будущем. Для Мизуки-сенсея я, конечно, могу всё свалить на Аянами и её девочек, но вот для самой Аянами?.. Она отлично знает, что является моими единственными глазами и ушами, не зря же одна или две «девочки» следят и за мной? Не в целях сбора компромата, но в целях безопасности: все отлично понимали, что я имею высокий шанс нарваться на что-то неприятное.

Значит, что? Значит, в план нужно вставить дополнительные пункты, нет, блоки! И убрать кое-что слишком специфическое. Пусть это будет просто протокол реагирования на нестандартные ситуации, связанные с сенсеем. Понятное дело, в таком случае всё может повернуться в ненужную мне сторону… Значит, придётся раскрывать своё инкогнито и участвовать самой. До этого я думала отправить «на дело» людей Аянами, оправдывая свою информированность удачей и выбитыми-таки из сенсея знаниями, а само появление «девочек» на сцене — «случайностью»… Но, увы. Одна я не смогу сделать всего, но и без меня «девочки» не справятся — они не знают ситуации и не так заинтересованы в вытаскивании сенсея.

Хватало ли у меня времени на что-то, кроме плана? Конечно, да! А хватало ли у меня сосредоточенности и вовлеченности? Увы, не совсем. Мои мысли вовсю были заняты если не планированием того, что я буду делать во время операции, то планированием того, что я буду делать после. Плюс надо было помогать одной из подчинённых Комацу придумывать выгодные слухи — слава Шинигами-сама, распускать их будут без моего участия. Слишком подозрительно будет светиться во всех частях плана.

Если на миссиях моя отвлеченность была незаметна, так как ничего сложного нам, благодаря статусу генинов, так и не попалось (не считая интересного задания, связанного с интригами и мелкой аристократией; мне понравилось, а вот Юкио почему-то был не в восторге), то во время тренировок… Хаяте-сенсей посматривал, но ничего не говорил.

Особенно стыдно мне было перед семьёй. Родители, конечно, понимающе переглядывались, всем своим видом говоря «наша девочка совсем выросла», но вот Амада дулся из-за того, что я не могла уделять ему столько же времени, как раньше. Мне, с одной стороны, было стыдно, с другой — я понимала, что с братом я могу провести время и потом, а сенсея нужно спасать сейчас.

— Куда делась твоя внимательность! — в какой-то момент не выдержал Хаяте-сенсей. Да, тренировки не потеряли своей эффективности, навыки росли, но, как я уже замечала раньше, вовлеченности не хватало. Я покосилась на сенсея круглыми глазами. Он был одним из самых спокойных людей, которых я знала, и слышать, как он повышает голос, было странно. Продолжил он уже мягче и тише: — Я вижу, что тебя что-то беспокоит и отвлекает. Ты всегда можешь поделиться со мной.

— А если я влюбилась в Саске Учиха? — с интересом спросила я, в несколько секунд вычислив, какая проблема для девочек моего возраста самая острая.

Рыцарь печального образа, кстати, с каждым годом обзаводился всё большей популярностью. В основном потому что подрастало следующее поколение учениц Академии, конечно… Я как-то ходила на него посмотреть, надеялась увидеть, что же так нравится всем девочкам. Чуть не засмеялась, увидев, что у парня, оказывается, особенный статус.

Последний из рода — вы последний из своего клана, а это значит, что на ваших плечах лежит обязанность его возрождения. Во всех смыслах.

+30% к шансу очаровать девушек и женщин

+0,1 к скорости прокачки всех навыков и характеристик

Что сказать? Читер! Я очень жалела, что не могла поделиться этой информацией с Сакурой. Возможно, она бы немного успокоила своё стойкое раздражение к Саске — по какой-то причине она была уверена, что в дисциплинах Академии лучше него, и оценки выставляются несправедливо. «Если не лучше, то хотя бы равна! — возмущалась она. — Но это ведь так сложно, поставить двум людям высший балл! А если это практика, а второй кандидат девочка — то конечно лучшим будет мальчик! И я сейчас не про тайдзюцу, Кеншин, я знаю, что не лучшая в нём».

К гордости сенсея, он, услышав от меня такое заявление, даже не изменился в лице. Уже привык. Просто задумался на секунду и отрицательно качнул головой:

— Ты не похожа на влюблённую куноичи.

Мне хотелось съязвить: а многих ли вы видели, сенсей, но я этого не сделала. Девушка есть, внешностью не так уж и плох — может, и видел. Не многих, но… Я вздохнула и посмотрела на вакидзаси в собственной руке, чуть крутанула запястьем. На ладони уже давно появились характерные мозоли, на которые я, впрочем, не обращала никакого внимания. Чай, шиноби, а не дочка дайме, переживу.

Вопрос оставался открытым: говорить сенсею или промолчать? С одной стороны, за год мы с ним достаточно сблизились. С другой стороны, я осознавала, что нашим отношениям ещё есть, куда расти. То есть, да, учитель и ученица, но… наверное, я сравнивала с тем, что было у меня с Мизуки-сенсеем. Да, там присутствовало и предательство, и недоговорки, но мы знали друг друга куда дольше. И изучила я своего первого сенсея куда лучше. Так что ответ, увы, был предсказуем. Я с небольшим опозданием улыбнулась и всё-таки высказала то, что вертелось на языке:

— А вы видели много влюблённых куноичи, сенсей?

Хаяте-сенсей вздохнул, наверняка разочарованный из-за моего недоверия, и этот вздох напомнил мне вздох Сакуры. Она вздохнула похожим образом, когда я, к её разочарованию, дала ей одну из самых… скажем так, безопасных ролей. Зовите меня кем угодно, но я не желаю вредить этому миру! Сакура ни коим образом не попадёт под стражу или повышенное внимание Данзо — она попадёт в команду номер семь. Конечно, канон уже несколько подразрушен благодаря тому, во что я превратила Харуно, и во что хочу превратить этот квест с Мизуки-сенсеем… Но минимальная схожесть будет соблюдена!

— Кстати, сенсей, — спросила я в порядке общего бреда; да и нельзя сказать, что меня не волновал этот вопрос, — а вот если бы вы были на моём месте и у вас был бы шанс прибавить что-то к моим, ммм, характеристикам…

— Запас чакры, — не задумываясь, ответил Хаяте-сенсей. Помолчал и добавил: — Или совесть.