Часть 3с (1/2)
Она соглашалась сама перед собой, что очень давно должна была относиться к тому неординарному случаю, который счёл бы таким любой, как к тому, что прошло и оставило в памяти неизгладимый след. Вот только продолжала считать его самым странным в своей жизни по нескольким причинам, двумя из которых была её внезапно сильна охота трахнуться, и то, что призрак, с которым она столкнулась случайно, сам по себе был галантен и вежлив. Что по факту было крайне нехарактерно для таких существ, которые, если пошлые и это видно по их действиям, сразу домогаются касаниями своими сгустками за бедра и попы девушек, чтобы пытаться кончать с их трусиками за секунды. Нет, мало того, что он располагал к общению, не намекая ни на что, так в итоге она же, которая по сценарию должна быть жертвой, склонила его к блуду… а он и не стал спорить или показывать оскал удовольствия с этого. А то мало ли, и у него может быть жена-призрак, кто бы понял их, кроме спектрологов, которых по Англии можно пересчитать по пальцам.
Сейчас, вечером, когда никто не был обязан ни перед чем, было комфортно зависать вместе с элем в просторном пабе. С живой музыкой на скрипках, виолончелях, барабанах и прочем, во что будут всматриваться и вслушиваться настоящие эстеты звука, зависимые от его настоящего и без фальши, как от лёгких наркотиков. Эти трое, которые единогласно любили сюда приходить, и где их даже стали узнавать и были рады их появлению, снова сели возле большого окна, потому что бронируют это место и оповещают об этом заранее. Да уж, узнавали и встречали приветствиями, будто они сделали какие-то невероятные заслуги, вот только с чего бы не здороваться с дамами, как с постоянными клиентами тем же постоянным пьяницам? Которые в трезвости очень даже адекватны, да и спьяну не полезут размахивать кулаками перед теми, кто им мог не понравиться, или домогаться тех же самых дам, и не только их конкретно.
Так сложилось за пару лет, что трое зверских женщин, о которых знало, что они являлись апостолами Тьмы не так уж много зверей кроме тех же последователей, сами домогались по настроению. И не от пива, а по своему велению, в том числе со «старыми» здешними знакомыми, которые оставались им симпатичны даже когда бежали блевать из-за перебора со всех глаз долой. Предположительно, было пару раз то, что в основном те, которые раньше нигде не видели этих наряжавшихся на похож выпить и покурить дамочек, не раздумывая, склоняли их на интим против их согласия. Хотя был шанс убедить их словами, естественно, ласковыми, восхваляющими их внешность и царское снисхождение для посещения таких «дыр» среди куда более приличных мест в Лондоне. Но на последнее так и напрашивался вопрос — чего такие кавалеры под градусом делают здесь, а не в опере или музеях?
В общем, после нескольких раз разминок своих костей и захватов бедрами в качестве приема удушения никто даже из местных сего паба не начинал первый, пусть прошло достаточно времени с тех эпизодов. И дамы — ласка, газель и драконица — могли спокойно принимать заявки на проведение с ними времени. Но раз никто не претендовал, за не особо частыми исключениями лишь выпить и побазарить с ними о всякой фигне, им уже надоедало думать, что сильные на вид мужчины оказывались со слабой душонкой. И так и останутся теми, кого обязательно надо было растормошить, чтобы всего лишь предаться страсти, сделав сегодняшний вечер для обоих ещё более магически прекрасным. Когда не было речи о спарринге, как о той вещи, которая покажет, у кого больше выдержка и у кого лучше работает ум на неожиданные приемы… только ради того, чтобы от души трахнуть бабу за углом или на улице, чтобы слышали это рядом находившиеся домики?
— Ну, как обычно, да… деньги покажешь, и они как песики в очередь выстроятся? Согласны, что такое может никогда не надоесть… ну разве что тогда, когда деньги иссякнут и нам станет жалко тратить на них своё время.
Длинновосая драконица Айлоэйра продолжала носить кулон на темно-малиновой шейке, в котором отсыпался её карманный, самый лучший её любовник, очень пленивший своей чуткостью и согласием со всем, что бы она не предложила ему, оставаясь наедине с ним в своей спальне в замке. Он умел проявлять заботу к ней в общении, убивании времени и сексе так, что за годы ей на надоело его немножко осторожное в исполнении её желаний общество — любой другой, как ей казалось, был бы несдержан и мог не понимать её хотя бы в чём-то одном, если не во многом. Но самый кайф она получала с трепета от осознания одного единственного факта, что так и не беременела от него, какое бы бесчисленное количество раз они не трахались. Эо возбуждало её не меньше другого невероятного заключения, что её чёрный призрак не ревнивец, и ему плевать, что он может быть сотни раз куколдом… как вообще такое может быть в суровой реальности?
— Да пиздец, как роли поменялись, но… Эш, ты всё ещё удивлена этому? Меня вот на ржач пробивает, что стоит пару раз ёбнуть с ноги, и всё… поджимают хвосты. Но больше хуею как раз с этого, что используешь монеты как приманку и намёк на согласие — они и после этого трясут своей жопой со страху, раздумывая, видите ли!
Айла, или же Эйра, когда в двух сокращениях её удивительного имени заметили пользу сидевшие перед ней газель Эшелл, перекликающаяся с лаской Верукой опять с обозначением своей правоты в противовес подруги по духовным орудиям, как только с ней познакомились, продолжала сидеть и смотреть на них, будто выступающих на дебатах. Пока ещё не особо пьяных, накуренных или выходящих из-под контроля, где лучшим выходом будет прекратить их насильно — прямо как мужчины разнимали бы взбешенных друг с друга дам, стоит им что-то не поделить. Лениво отпивала своё вино из смородины, скучающе смотря на контингент вокруг. Как и её подруги, нанимала мужчин здесь или где ещё разливают бочками, безусловно, могущих похвастать своей накачанной грудью, что сильно и при этом ласково сжимать её немного свисающую, но чудесно ровную и упругую. Пока тем временем курила свою трубку с подсыпанной местной травкой с запахом хвои и шишек, потирая кулон с её карманным любовником и смотря на него с интересом… обычно он поблескивал белым в случае, если его хозяйка собралась призвать его в мир живых, но сейчас было трудно объяснить его свечение.
— Баба сама даёт деньги, чтобы её трахнули, а они ещё сомневаются, сука. Мы же не геи, неважно какие роли предпочитаем… чтобы мужикам сомневаться по сто раз, продолжать ли им быть глиномесами, или ещё не поздно… Так резко поменяться ролями с мужиками, девчат — это, ебать, нечасто встретишь или ощутишь.
Верука оставалась тем самым типом зверей, которые бесили окружающий, стоит им даже не то что открывать рот, а вообще ухмыльнулся уголками губ. Эта ласка могла сколько угодно беситься внутри себя, что и они, постоянно окрашенные розовым, привлекали далеко не всех. Бомжам было всё равно с кем спать, им бы дарил счастье один факт, что при их запущенности с ними переспала женщина, а не растерявший все места в этом мире «опущенный». А головорезы с изрезанными рожами давно перестали её привлекать далеко не только склонностью к неоправданному насилию, но и что они совершенно тупы на проявление чувств, пока есть способности только к грубым изнасилованиям раком. Тогда как её зубки, как у пираньи, могли вызывать у согласившихся быть раздетыми вместе с ней завлекающую в безумный азарт опасность, где никто не останется в жёстком проигрыше всего, чем мог дорожить и любой ценой не отдал бы другому. Да уж, когда цветок между ног можно давать пробовать чужим зверям сколько угодно, не каждый осилит такое, а тем более свыкнется и пустится в эротический пляс с таких приключений!
— Остановись, ха-ха, пока мы на весь зал не заржали, а то ещё хрюканья пойдут. Так-с, всё потому что ты им всем настолько популярно объяснила своё отношение, Вери, что нам даже делать ничего не пришлось. А просто смотреть, блядь, на очередные твои выходки, да ведь?
Кто из этих двух далеко не простых миледи с противоречивой внешностью у обоих был большим пьяницей, Айлоэйра пока не могла сказать утвердительно. Вроде бы понемногу высовывающая язычок ласка выпивала не одну рюмку лимонного спирта, а газель напротив неплохо справлялась с большой пинтой черного солодового. Ох, тогда как ей самой было более чем достаточно быть немножко подшофе, чтобы сделать то, чем она давно не занималась, или быть более свободной на ни к чему не обязывающие просьбы мужчин, которых сейчас здесь хватало, а скоро со смен придет ещё больше. Всё гладила кулон и с чего-то пожелала причмокнуть его, даже если бы видели это две её болтающие за хорошим алкоголем подруги… вряд ли спросив сотый раз, как и с какими завидно половыми подробностями драконица познакомилась с призраком, когда эта встреча реально объединила их судьбу вместе «навсегда».
— Я бы не стала спускать… вообще тогда меня назвали, как это дословно звучит… в рот Берушка Дерьма, вот! Узнал меня, видите ли, какой-то хейтер чертов. Я даже разбираться не стала, за что он мог меня ненавидеть, а вот вы бы выдавливали из такого информацию, девочки?
Газель с неестественно витыми рогами, которым ей же удалось придать симметричность самостоятельно, пусть и с небольшой помощью тому, кому она служила верой, правдой и преклонением по собственной воле, оставалось на все эти слова ласки с крайне высоким концентратом чудинки и смелых экспериментов не далеко не только в сексе, только приложить ладонь к щеке и покачать головой при улыбке. Нет, конечно, этот случай действительно был, но вот Эшелл хотела бы дать понять Веруке, что она, вероятно, рано растеряет всех тех, кто ещё был не против западать на её и без денег с обеих сторон. Тем более её непредсказуемое поведение нередко бывало очень нежным… если хорошенько постараться не только работой языком у краснеющей ласковой ласочьей бусинки ему вслед.
Вот только тут же она, смотря на условную кровожадность в лице Веруки даже когда она разговаривала вовсе не об этом, а обо всём подряд, вновь поняла, что та сейчас увлечена множеством постельных практик не без помощи магии. И входящий, как по маслу, самодельный член в попу любовнику — это ещё даже не цветочки в сравнение с тем, что ласка, ехидная в основном снаружи, могла творить на своём пути. Вызывая у многих восхищение, а не требование отменить её с этого мира, как личность с кучей «грехов». Что ж, Эшелл было достаточно одобрения столь неоднозначной, но верной подруги, в большей степени потому, что она без раздумий согласилась позволить её брату Клаусу встречаться с ней и любить её тремя видами любви, если не прослеживались ошибки в терминологии.
— Хэй, Айла, слуш… а-а-а, ты того кренделя справа сзади меня занимать будешь? Я даже помогаю тебе с выбором, хотя не делаю этого для Эш, и пусть она меня за это простит.