Глава 20 (2/2)

Потому что права держать Аню рядом, после того как предала память Юры и трусливо сбросила всю ответственность на свою девочку, у тебя нет. «Ты должна уйти». Не «я потеряла контроль», а «ты должна уйти». Липатова уставилась на резкие буквы, которые так и не стёрла с доски — буквы, намертво запечатлевшие её очередное предательство и безжалостно разрубившие их связь, даже если та и существовала только в Наташиной больной голове.

И что теперь делать, непонятно. Как ходить в школу? Как вместе работать? Что сказать матери, которая обязательно спросит, почему Анюта к нам больше не приходит? Да какая, блять, разница?! Главное ведь даже не это. Как смотреть Ане в глаза, после того как ты собственноручно её прогнала? Как не рассыпаться на части от осознания, что нет никаких больше нас? Нет никаких больше нас, и придётся как-то научиться с этим жить.

Наташа шумно выдохнула и потянулась за гитарой. Подключив наушники, девушка заиграла. А примерно к трём утра у Антона из «Недетских проблем» появилась собственная тема для живописных страданий, хотя мелодия вышла куда более грустной, чем Наташа её представляла изначально, грустной и даже слегка агрессивной.

Липатова отложила инструмент и почти моментально уснула, чтобы увидеть… Нет, не Юру. Аню.

***

Леру разбудила настойчивая трель мобильника. С сердитым стоном дотянувшись до источника звука, Новикова подцепила трубку и, сонно прищурившись, вгляделась в экран. «Папа», лаконично проинформировал дисплей.

— Да, — хрипло пробормотала Лера.

— Лерка, спишь? Одиннадцать утра, между прочим, — голос Андрея был омерзительно бодрым.

— Па, да хоть двенадцать. Конечно, сплю, воскресенье.

— Ну прости, дочка, я-то уже часов пять как не сплю. Еле дождался, чтобы тебя набрать.

— Что-то случилось?

— Случилось. Папка соскучился.

— Я тоже. А толку — ты всё равно не приедешь, — тяжело вздохнула Лера, в душе радуясь родному голосу в динамике.

— Ну почему не приеду? В пятницу буду дома. Встречай!

— Правда?! Ты правда приедешь? Не врёшь?!

— Да когда ж я тебе врал, дочь?

— Па-а-апка! — закричала Лера и крепче вцепилась в телефон.

— Ну чего ты голосишь? Наших разбудишь!

— Папка, папка!

Андрей рассмеялся.

— А наших я при всём желании не разбужу, — теперь и Лерин голос фонтанировал бодростью. — Надька с утра на работе, у неё первая смена, придёт только часам к двум. А тётя Люба, судя по запаху, жарит блины.

— Слушай, как хорошо всё-таки, что девчонки приехали: мне чуть спокойнее, что ты не одна.

— А вот появлялся бы дома чаще и волноваться бы не пришлось, — парировала Лера, тщательно маскируя обиду.

У них с отцом были непростые отношения, но девушка отчаянно скучала по вечно занятому подполковнику Новикову, который считал своим долгом отловить всех-всех преступников, если не на планете, то хотя бы на территории России.

— Ну теперь мои командировки будут случаться реже, — Андрей был серьёзен.

— Что-то всё-таки случилось, да? И ты мне не говоришь, — голос Леры упал почти до шёпота.

— Лерка, всё-таки паникёрша ты у меня. Ничего не случилось. На повышение идёт твой папка. Зовут меня в главное управление, а там в основном работа бумажная, аналитическая, никакого полевого, как вы это называете, движа.

— Правда? И тебя это расстраивает, — в интонациях Леры почти не звучало вопроса.

— Меня это не расстраивает, просто… Я ж не крючкотвор. Я скорее… Волнуюсь, — тихо признался Новиков.

— Теоретически ты можешь отказаться, — робко предложила Лера, почти ненавидя себя за то что всё-таки произнесла это, но в то же время понимая, что любимый папочка зачахнет на кабинетной работе.

— Так я не хочу отказываться. Во-первых, я уже не мальчик, чтобы колесить по стране, ночевать в плацкартах, жить в общагах, перебиваться бутербродами и пользоваться одноразовыми бритвами. А во-вторых, дочь, я очень по тебе скучаю. Мы больше месяца не виделись. Я даже не знаю, чем ты живёшь. Когда мы перезваниваемся, ты говоришь, что всё нормально, а я слишком устаю, чтобы настаивать на развёрнутых ответах. Да и права, Лер, настаивать у меня особо нет при такой жизни — два дня дома, полтора месяца — в чужом городе. Так что придётся тебе регулярно терпеть своего старого отца дома, — Андрей нервно рассмеялся, судя по всему, пытаясь сгладить неловкость.

Лера внезапно почувствовала, что ей тяжело дышать. Ком сдавил горло, перекрывая доступ кислороду, а к глазам подкатили слёзы.

— Ты у меня не старый, ты самый молодой и самый лучший. Мы тебе вон ещё жену найдём, — за легкомысленным хихиканьем Лера пыталась спрятать слёзы, которые всё-таки потекли по лицу.

— Скажешь тоже, жену. У меня вот дочь, тихая работа, рыбалка, пиво в редкие пятницы с сослуживцами… Идеальная жизнь для мента предпенсионного возраста.

— Не для мента предпенсионного возраста, а для прекрасного офицера и отца будущей звезды телеэкранов, — неожиданно для себя призналась Лера.

— Чего? — непонимающе протянул Новиков. — Лерка, твоё увлечение музыкой и твоя группа — это, конечно, похвально, но думаю, на телеэкраны вы рановато замахнулись.

— Ничего не рановато, — надулась Лера. — Между прочим, именно наши Ранетки пишут и исполняют саундтреки к крутому сериалу на Тин-ТВ, в котором я играю главную роль, — если бы папа её видел, Новикова точно показала бы ему язык.

— Та-а-ак, а отец, значит, ни сном ни духом? Когда это ты в актрисы подалась? Ты ж, вроде, никогда и не мечтала.

— Ну, отстукивать ритмы на барабанах я тоже не грезила, — прыснула Лера, — но жизнь подкидывает мне хорошие шансы.

— Потому что ты у меня самая талантливая, красивая и умная, — в голосе Андрея явственно слышалась гордость.

— Ага, а ещё безответственная и безалаберная авантюристка. В общем, ушибленная на всю голову.

— Глупости, ты у меня смелая девочка с чёткой позицией. Моя гордость и радость. Папка твой, конечно, от вспыльчивости и задёрганности своей иногда морозит ерунду, но ты это… Всерьёз такие моменты не воспринимай. Так всё-таки, что там с сериалом? Ты правда меня не разыгрываешь?

— Не-а, съёмки полным ходом идут. Мне главную роль сам Золотов предложил, ну, это владелец Тин-ТВ.

— А вот с этого места поподробнее. Каким образом ты с этим Золотовым пересеклась? Вас Сухановы познакомили? — Андрей насторожился.

— Па, ну чё ты сразу? Золотову лет тридцать пять, не меньше.

— Вот это меня, дочь, и беспокоит, особенно с учётом твоих романтических склонностей.

Лера подавила нервный смешок. Эх, знал бы ты, папочка, о моих романтических склонностях — немало бы оторопел!

— Дело не в том вообще. У него играет Полина, ну, Зеленова — она же у нас вечно по кастингам да рекламам.

— Девочка, которая у тебя с пятого класса «коза», — Андрей выделил последнее слово, — я помню.

— Ну да, Зеленова-коза, — Лера поразилась лёгкости тона, которым это произнесла — кажется, чему-то на площадке она всё-таки учится. — Ну вот она меня за собой и потянула. Она, короче, посоветовала Золотову Ранеток как музыкальное сопровождение, мы встретились… Искра, буря, стресс… Честное слово, папка, я как на допросе сидела, а потом он такой хм, Лера, вы мне подходите. Не хотите ли, мол, попробоваться? Ну а я чего, дура, что ли, такой шанс упускать? А насчёт Сухановых — я даже не знаю, знакомы ли они.

— Вот оно что… А учёба как же?

— Учёба — это, конечно, важно, но давай смиримся с тем фактом, что мне профессором не стать. В крайнем случае теперь я смогу оплатить себе репетитора, когда захочу поступать, скорее всего, через год. Но знаешь, мне очень нравится сниматься, и такой проект — это огромный шанс, что тебя заметят.

Андрей тяжело вздохнул. Его дочь повзрослела, а он и не заметил. Раньше она парировала бы чем-то вроде «Всё фигня, па, прорвёмся, с учёбой я как-нибудь разберусь. А съёмки — это моя жизнь!» А теперь он разговаривает со взрослым человеком, который излагает план на ближайшее будущее и, судя по всему, взвешенный план, не раз обдуманный.

— Знаешь, — продолжала Лера. — Этот год… Учебный, я имею в виду, выдался непродуктивным, честно скажу, я мало что усваиваю из программы одиннадцатого класса, и съёмки здесь почти ни при чём.

— Ну да, Наташкины проблемы, с Леной и Степновым вашим, насколько помню… Но это же ещё не всё? Вряд ли эти события, пусть и тяжёлые, настолько выбивают тебя из колеи? С Леной вы никогда особо тесно не общались, да и с Наташкой вас… Я так приметил, немного развело.

Лера тяжело вздохнула. Всё-таки отец-следователь — это непросто. И Новикова годичной давности фыркнула бы и попросила не препарировать её жизнь, потому что ну она же не подследственная. Сегодняшняя Лера просто сказала:

— Пап, я тебя очень прошу, не спрашивай.

— Лерка?

— М-м-м?

— Я хочу, чтобы ты помнила, что всегда можешь ко мне прийти. И я очень-очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, папочка, и очень жду.

— В пятницу, в 16:30 поезд.

Лера моментально скисла.

-А пораньше никак? Я бы с уроков сбежала.

— А что так, съёмки?

Лера подавила очередной ком. Андрей Новиков годичной давности не на шутку возмутился бы: «Учёбу прогуливать? Дочь, это безответственно!» Единственное, что позволил себе сегодняшний папа — грустно уточнить её планы.

— Угу, — меланхолично подтвердила Лера. — И никуда их не перенесёшь.

— Ну что ж поделать, дочь, значит, вечером увидимся. До скольки снимаетесь?

— В пятницу — до одиннадцати, а потом нас по домам развезут.

— О как. Я буду тебя ждать, спать не лягу.

— Папочка. Я бы очень хотела приехать пораньше, но это не от меня зависит.

— Да я понимаю. Работа есть работа.

Услышав фразу, которую произносила миллион раз, когда приходилось мириться с отсутствием отца в её жизни, Лера как никогда остро поняла Андрея. Оказывается, во взрослой жизни ты куда чаще выбираешь работу, а не семью, даже если этот выбор тебе не нравится. Ей не стало легче от этого прозрения, потому что она всё ещё где-то внутри та самая маленькая девочка, пять дней в неделю остававшаяся в садике с ночёвкой, но, похоже, теперь они с папой чуть лучше понимают друг друга.

— Па, все следующие выходные я с тобой, — пообещала Лера прежде всего самой себе.

А это она сотни раз слышала от отца, и чаще всего искренние заверения становились разрушенными планами на семейный досуг и разочарованием.

Вот оно как работает во взрослой-то жизни.

— Ты же ещё позвонишь до пятницы? — с грустью уточнила Лера.

— А когда можно?

— Я сама буду звонить. Каждый день, папочка.

Когда они нашли в себе силы попрощаться, Лера буквально отшвырнула телефон на подушку и разревелась.

Люба, зашедшая в комнату, чтобы позвать племянницу завтракать тёплыми блинами с мясом и с творогом, на секунду застыла, а потом подошла к кровати и заключила ребёнка в объятья.

— Он стареет… Тёть-Люб, папа стареет… — выдавила Лера и разрыдалась ещё отчаяннее.

А они взрослеют, её маленькая шебутная племянница и серьёзная, ироничная ответственная дочь. Необратимо взрослеют.