Глава 1 (2/2)

— Я люблю тебя. Люблю вас обоих. Или обеих.

То, как он её поцеловал, было испорчено совершенно не романтичным сильным всхлипом, но Драко было уже все равно. Он любил Гермиону так, как не любят в этом мире. Это чувство сжигало его изнутри и грозилось однажды убить, потому что было слишком сильным.

И теперь он чувствовал, что если когда-то кто-либо попробует причинить ей или их ребенку вред, он уничтожит каждого. Он сожжёт весь мир до тла, вырастит на пепле цветущие сады и подарит Гермионе.

Драко обнял её сильнее, позволяя тихо дышать и всхлипывать у себя на груди. Это была первая ночь, когда они оба не ложились, а он впервые поймал себя на том, что прислушивается, как она дышит и дышит ли вообще. Это стало его привычкой на долгие долгие месяцы и годы.

~*~

Ей обещали, что тошнота станет легче, а токсикоз пройдет. Книги, которые Гермиона читала в перерыве между делами в Министерстве, все говорили о том, что редко когда плохое самочувствие продолжалось после четырнадцатой-пятнадцатой недели, всё должно было закончиться.

Грейнджер поняла, что что-то идет не так еще в самом начале. Любой источник, который она брала в руки говорил, что рвота до двадцати раз в день — нормальное явление, но при большем количестве — это уже скорее патология. Что-то определенно было не так, но её заверили, что при её состоянии и особенностях организма, отклонения могут быть.

Драко верил колдомедику и старался делать все, чтобы отгородить Гермиону от излишнего стресса, он приносил ей еду в постель и держал всегда воду под рукой в ночи. А еще плохо спал, вскакивая вместе с ней каждую ночь, какие бы зелья она не пила.

Гермиона, однако, научилась скрывать от него, как плохо ей становилось днем. Все встречи она переносила в свой кабинет, где можно было сесть, а в шкафу стола стояла маленькая аптечка со всем необходимым. Перед сном она выпивала двойную дозу и ложилась спать, так получалось не вставать в течение примерно четырех часов.

Сердце тоже сходило с ума, но Грейнджер не была бы собой, если бы не вставала каждое утро и не ехала в Министерство. Именно ехала, потому что перемещение по камину неизбежно приводило к тому, что её тошнило на пороге кабинета. Водителем Драко нанял милого мужчину, который владел как палочкой, так и маггловским оружием. Гермиона подозревала, что он и будет оказывать ей первую помощь, если бы что-то пошло не так.

Саммит, назначенный на конец недели — то, что пугало её больше всего. Она должна была надеть красивое платье с орденом Мерлина за победу в войне, но с ужасом осознала, что платье, купленное еще пару недель назад, висит на ней.

Они с Эмбер стояли перед зеркалом в её кабинете во время обеденного перерыва, и она только что застегнула молнию, чтобы отойти и взглянуть на Гермиону. Острые ключицы выпирали, короткие рукава открывали кости чересчур худых рук. Но дело было даже не в этом. Грейнджер повернулась боком и очертила свой живот, не скрытый иллюзией. Раньше ткань натягивалась, плотно облегая каждый контур талии, но она висела в талии. И не потому, что живот был недостаточно большим.

Она потеряла в весе. Значительно. Намного более значительно, чем предполагала. Большинство из ее нарядов было свободного кроя, чтобы не приходилось переживать из-за неправильного ракурса, и чтобы ничего не давило на талию. Но это платье, купленное некоторое время назад…

— Должно быть не так, — шепнула она себе под нос. Эмбер напряглась, подаваясь вперед.

— Что именно? Не нравится само платье?

Она уже наверняка привыкла к тому, как стремительно менялись вкусы Гермионы во всем: от цвета до еды, и терпела все капризы. Поэтому не удивилась бы, если бы Грейнджер не понравилось платье. Оно ей нравилось, дело было в другом.

— Я должна набирать вес. Набирать, а не терять!

— Я… я думаю это из-за вашего…

В дверь постучали. Гарри был единственным, кто приходил без всякого уведомления и стучался трижды, прежде чем зайти, поэтому после одобрения именно его голова показалась в проёме.

— Можно?

— Заходи.

Он застал их за примеркой, а конкретно Гермиону, держащей обе руки вокруг его живота. Уловить тяжелое настроение в комнате ему не составило никакого труда, как и заметить похудевшего Министра перед ним.

— Мне стоит сказать об этом Малфою? — неуверенно Гарри приподнял одну бровь.

— Он знает, — ложь и холодный ответ. Даже дома Гермиона надевала пижаму, чтобы скрывать каждый сантиметр. Лишь бы не показывать, что на её пояснице выскочили непонятные пятна другого цвета, и как меняется её тело в не в лучшую сторону. Она уже заметила тонкие белесые линии под грудью, и она находила их далеко не самыми красивыми.

— Гермиона, это не нормально, может тебе стоит сменить врача?

— Чтобы он сказал то же самое?

— А если есть угроза? Тебе и ребенку?

— Я все равно не могу лечь сейчас ни в какую больницу. Не когда саммит через три дня, не когда приезжает Министр Канады и Швеции для встречи на следующей. Не сейчас. Скитер будет упиваться своей желчью, если я все отменю.

— Они все люди, они способны понять, а Скитер… — он закусил нижнюю губу и стыдливо опустил глаза, чем тут же привлек внимание Гермионы. Только сейчас она заметила в руках Гарри сверток с газетой, похоже, утренней. Рита уволилась из Ежедневного пророка, как только Грейнджер стала Министром, видимо, потому что почувствовала, как сильно её не жаловали. Вместо этого она подалась в другую, полную сплетен и догадок. Пристанище настоящих змей, как выражался Малфой.

Гермиона протянула руку вперед, Поттер вынужден был отдать газету ей для чтения. Уже с первой строчки девушку стало подташнивать, и это не было очередным приступом токсикоза.

Исхудавшая Гермиона Грейнджер на выставке в память жертв войны.

Министр Магии стала весьма редко радовать нас публичными выходами. Привыкшая вести активный образ жизни мисс Грейнджер, спряталась за стенами своего кабинета, и даже сотрудники Министерства отмечают, что видят её крайне редко. Нам оставалось лишь гадать, с чем было связано такое изменение графика.

Вчера, впервые за месяц, мы смогли пронаблюдать Министра Магии на открытии выставки. Подробнее о ней мы уже писали ранее, а так же дополнительная информация будет на странице 10. Выставка приурочена к проведению ежегодного саммита, посвященного войне и межрассовым проблемам в магическом мире, который был инициирован Мисс Грейнджер в качестве первого указа на посту Министра.

Она пообщалась в дипломатами, которые уже находятся в стране, а так же с семьями жертв войны, среди которых были её друзья и бывшие однокурсники. Примечательно, что помимо компании так называемого «Золотого Трио», мисс Грейнджер была замечена в среди слизеринцев: Драко Малфоя, Пэнси Паркинсон и Блейза Забини.

Главным предметом обсуждения стала, однако, не встреча бывших школьных врагов, а именно вид и состояние мисс Грейнджер на вечере. Она была в костюме светло-голубого цвета, который комплиментарно подчеркивал её фигуру, но в то же время был более свободного кроя, чем обычно. Многие заметили, что Министр выглядит очень худой и истощённой, несмотря на одежду. Некоторые наши читатели посчитали, что улыбка её казалась вымученной, а походка слегка неловкой.

Учитывая недавно изменившийся с активного на пассивный режим деятельности Министра, многие предполагают самое худшее, включая внезапную инфекцию и даже смертельную болезнь.

Мы в нашей редакции не устаем напоминать, что вот уже три месяца на пальце мисс Грейнджер красуется кольцо, намекающее на предложение руки и сердца. Бриллиант в один карат, обрамленный изумрудами явно говорит о достатке мужчины, выбравшем Гермиону в качестве невесты.

Слухи о своей помолвке Министр не комментировала ни коим образом, поэтому мы не знаем ни имя избранника, ни историю их отношений. Мы делали несколько предположений, и наиболее вероятным кандидатом можно назвать Виктора Крама — первую любовь мисс Грейнджер со времен Хогвартса. Он подозрительно зачастил со своими поездками в Лондон в последнее время.

В конечном итоге, все симптомы, которые так отмечают наши читатели в своих письмах, как нам кажется, могут указывать на беременность Министра Магии. Принимая во внимания её недавнюю помолвку, мы практически уверены в том, что скоро нас ждут намеки или даже объявления о новом положении мисс Грейнджер.

К сожалению, если такие новости действительно окажутся правдой, на повестке дня появятся многие важные вопросы. Главный из таких — каким образом Гермиона Грейнджер собирается управлять страной с младенцем на руках.

Мы будем наблюдать за развитием событий и ждать заявлений офиса Министра.

Напоминаем, что ваши письма можно прислать нам по адресу редакции, мы внимательно читаем любую корреспонденцию.

Всегда ваша,

Рита Скитер.

— Так я и знала, что костюм был неудачным вариантом, — практически выплюнула Гермиона и отшвырнула газету в сторону. — Что Виктор делает в Лондоне?

Гарри пожал плечами.

— Собирается перебраться в одно из наших команд по квиддичу. У него проблемы в Болгарии, говорят, какой-то скандал из-за денег.

— Ясно, — ей это было не слишком интересно, хотя, конечно, то, как умело Скитер умудрялась вплетать людей из её жизни в свои статьи — это потрясающе. — Хорошо, что хоть с тобой не поженили.

— Скитер знает, что мы с Джинни планируем свадьбу в следующем году, — он неловко напомнил об этом, как будто Грейнджер могла забыть. Она давно купила им подарок, который теперь пылился в шкафу и ждал своего часа.

— Как будто ей трудно состряпать историю про измену и твои вспыхнувшие «чувства» ко мне со времен школы, — она махнула пальцами в форме кавычек и развернулась обратно к зеркалу. — Ладно, это неважно. Что делать с платьем?

— Мы можем немного уменьшить его на талии и бедрах, — попробовала предположить Эмбер, которая до этого момента не решалась нарушить диалог между ней и Гарри.

— Меня не кастрируют за мое мнение в том, в чем я совершенно не разбираюсь?

Гермиона улыбнулась ему в отражении.

— Нет, если совет будет дельным.

— Я бы добавил рукава, тонкие, и сделал бы юбку пышной. Все-таки, ты героиня войны и хозяйка вечера, имеешь право на красивое платье.

Грейнджер чуть свела брови на переносице и посмотрела на Эмбер, которая уже, похоже, горела этой идеей, поэтому кивнула ей и разрешила магией менять платье так, как ей вздумается. Возможно, его еще удастся спасти.

Платье село чуть плотнее в талии и на груди, а покрылось тонкой сеткой от подола до рукавов. За счет легкости, пропала и излишняя худоба рук. Но то, что сделала помощница потом, заставило Гермиону вздохнуть в изумлении. Россыпь прекрасных кристаллов покрыла ткань, светясь даже в довольно скудном свете солнца.

— Возможно, я доверю тебе создание своего свадебного платья, — Грейнджер провела руками по юбке, которая теперь не облегала бедра, сочетание цвета и камней отвело внимание от бледности кожи и болезненного вида Гермионы.

— Это будет величайшей честью.

— Кстати, а что по поводу свадьбы? — Поттер оперся о стену, наблюдая за развернувшейся перед ним картиной.

— Не знаю, мы выбрали только место. Драко в любом случае хочет провести её до рождения ребенка.

— С его замашками, он вряд ли за пышное торжество.

— Не хочу большую свадьбу, только близкие.

— Ты вообще выглядишь так, будто не хочешь её совсем.

Гермиона считала, что не нуждалась в том, чтобы надеть белоснежное платье и пройтись к алтарю, сказать все клятвы. Нет, когда-то ей бы хватило маленькой церемонии, но что-то тянуло её к противоположному решению. К тому же, как сказала Пэнси, это особая традиция в семье Малфой, и упускать её было нельзя.

Все, чего боялась Гермиона — своего состояния, своего внешнего вида. Что, если она не будет той красивой невестой, какую Драко наверняка хотел бы видеть? Что если не справится с ролью его будущей жены?

Гарри хмыкнул:

— Узнаю этот взгляд. Поговори с ним об этом.

Невольно рука Грейнджер вернулась обратно к животу и она мягко погладила его. Маленькая жизнь внутри неё всегда напоминала о Драко и заставляло сердце наполняться теплом. Этот ребенок еще даже не родился, но его уже безумно любили. Гарри опустил свой взгляд и улыбнулся.

— Думаешь, мальчик или девочка?

— Девочка, — она ответила, даже не подумав. Это было знание, для которого не нужны были никакие тесты, сердце ведь не могло врать. Гермионе было все равно, она любила бы одинаково и сына и дочь, но что-то подсказывало ей все же о дочери.

В книгах, которые она так долго читала, говорилось, что магическая беременность — удивительный процесс, который изучен не до конца, но как правило чувства матери совпадают с полом ребенка после рождения.

— Значит, вторая Гермиона, — он поднял взгляд к потолку в притворном разочаровании, чем заставил её тихо рассмеяться. — Мне страшно представить Малфоя в роли отца девочки.

— А мне хочется посмотреть, как она будет первый раз красить ему ногти и натягивать на него кошачьи уши.

— Мерлин, — выходит, картинка в его голове сложилась, потому что другого объяснения этому звонкому смеху не было.

Гермиона последний раз посмотрела на себя в зеркало и решила, что пора переодеваться. Согласно часам на стене, её ждал обед с главой Отдела Тайн.

~*~

— Святая Моргана, помоги нам всем, — Пэнси сидела на коленях перед Гермионой, которая заливалась слезами. Она не говорила, только плакала, уничтожая весь сделанный до этого макияж. Дотронувшись до лба Паркинсон тихо выругалась. — Она горячая, как после Адского пламени.

— И что будем делать? — Уизли, сложив руки на груди, смотрела со стороны. — Ей толкать речь через десять минут?

— Я в порядке, я в порядке, — Грейнджер вытерла слезы, выпрямляясь, но как только попробовала натянуть улыбку, слезы тут же хлынули вновь.

— Если температура, то надо вызывать колдомедика и отменять все. Это может быть чем угодно, — вмешалась Джинни и все же сделала шаг к ним.

— Невысокая температура неопасна, может, просто подхватила простуду. Гермиона, голова болит?

— Раскалывается.

Грейнджер потянулась и практически упала на плечо Пэнси, не переставая всхлипывать.

— Мерлин… найди Эмбер, у нее есть зелья с собой.

Паркинсон со всей осторожность погладила плачущую девушку по голове и наклонилась к ней.

— Что вывело тебя на этот раз?

— Я отекла настолько, что у меня ноги не влезают в каблуки.

— Грейнджер, это решается одним заклинанием.

— Но я отекаю, толстею, скоро перестану влезать во всю свою одежду. Буду огромным китом. Что скажет Драко?

Пэнси отстранила её от себя и покачала головой.

— Смеёшься? Он обожает тебя, готов носить на руках. Ходит нервный, потому что видит твое состояние, но ты не позволяешь ему как-то помочь. Ты бы знала, как он уже замучил Блейза рассказами о том, какая ты красивая и каким потрясающим будет ваш ребенок.

— Это я сейчас для него красивая. У меня уже растяжки и пигментные пятна, которые он не видел. А что дальше?

— Я поражаюсь, как самая умная ведьма столетия, не может заметить то, что у нее прямо под носом. Он видит и твои растяжки, и пятна, и вес, и синяки под глазами.

Гермиона надула губу, поднимая глаза. Ей не верилось в слова Пэнси, хотя она была лучшей подругой ее будущего мужа, кому, как не ей знать, что он говорит и чувствует.

— Правда?

— Правда, — Паркинсон уверенно кивнула, чуть отвлеклась и подтащила пару туфель. — Давай разделаемся с этими каблуками.

Через несколько минут, когда Пэнси закончила поправлять макияж, Джинни принесла что-то из зелий, что, по её словам, должно было улучшить состояние Гермионы. Настроение последней буквально скакало от одной точки к другой, оставалось лишь надеяться, что при упоминании войны, она снова не расплачется прямо в зале.

Она не смогла взглянуть на собственное отражение и решила, что слова обеих подруг должны быть достаточно весомыми, чтобы выйти из номера отеля.

Со своим эскортом в лице друзей и помощников, к которым через мгновение присоединился Гарри, Гермиона спустилась к главному залу, где будет проходить саммит. Тревога все еще была в её душе, а силуэты слегка расплывались перед глазами. В какой-то момент она решила, что она не справится, идя по коридору ко всем дипломатам и министрам, прибывшим для нее. Она не сможет.

Они были уже практически за поворотом, оттуда слышался шум и разговоры гостей, когда она чуть пошатнулась на своих каблуках и застыла, рукой уперевшись в ближайшую стену. Джинни ринулась вперед, но остановилась в шаге от Грейнджер. Тогда же руку Гермионы перехватила чужая и положила на свое предплечье.

Она подняла глаза, чтобы обнаружить рядом Драко. Его не должно было здесь быть, но он стоял в костюме и сжимал её ладонь с полной уверенностью, что поступает правильно.

— И ты не сказал? — все, что смогла сказать Гермиона, чувствуя, как слезы собирались в уголках глаз.

Малфой дёрнул плечами, невинно улыбнулся:

— Ты бы выставила меня.

— Я все еще могу это сделать, — смотря на него снизу вверх, она чуть приподняла бровь.

— Ты можешь попытаться.

Вопреки собственным словам и, пожалуй, любой здравой логике, Гермиона обхватила его руку сильнее и оттолкнулась от стены.

— Держись за меня, Грейнджер.

И она держалась, наплевав на то, что это будет их первым выходом, как пары, и сколько слухов и проблем это породит. Если он не будет рядом, ей не нужна ни эта политика, ни эта жизнь вообще.

Гордо вскинув голову, Гермиона шагнула вместе с Драко вперед, не видя, как переглянулись те, кто шел сзади них. Внезапно в мире остались лишь они вдвоем, а идти стало легче, несмотря ни на что.

Пусть люди вокруг них шептались, пусть фотоаппараты снимали каждое их движение, и пусть кольцо сверкало во вспышках слишком ярко. Для них был лишь этот момент, который они не планировали, но от того он стал не менее прекрасен.

Гермиона внесла изменения в речь изменения прямо на ходу, заканчивая её словами:

— Я призываю вас к миру и к новым законам, защищающим права всех магов, как магглорожденная волшебница, героиня войны и Министр Магии, как невеста Драко Малфоя. Пусть наша история, которую слышал весь мир, послужит примером для тех, кто считает, что предрассудки нельзя искоренить.

Зал взорвался аплодисментами, достаточно сдержанными для политиков, а Драко, сидящий за столом подле нее, поднял к ней голову и едва заметно кивнул. Пусть он не улыбался, Грейнджер увидела в его глазах все, что ей было нужно.

~*~

Этот саммит она придумала задолго до того, как стать Министром. Он казался чем-то правильным, как и все, что касалось дел магглорожденных и чистокровных волшебников, защиты прав первых и вторых, памяти о войне. Когда-нибудь Гермиона проведет последнее такое собрание, и история о Темном Лорде рассеется в веках, чтобы остаться только на страницах учебников, но пока что обсуждать новые законы было верным решением.

Гермиона заручилась поддержкой нескольких министров на будущие реформы, и надеялась так же переговорить с дипломатом от Швейцарии, который искал с ней встречи почти весь вечер. Высвободив свободную минуту, Грейнджер как раз направилась к нему, но успела сделать лишь три шага в его сторону, как зрение внезапно пропало. Полностью.

Мушки, летавшие перед глазами весь вечер, вдруг стали цельной тьмой, и Гермиона пошатнулась, земля стала уходить из-под ног. Драко она узнала сразу, как только он удержал её и прижал к себе, причем так.

— Я не вижу. Ничего не вижу, — тихо, но с легко различимой паникой она зацепилась за его жилетку.

— Твою мать.

Это все, что он успел прошептать перед тем, как повести её из зала, Гермиона едва передвигала ноги, её истерика прорывалась наружу с каждым «я ничего не вижу», переходила в крик.

Она не видела, только слышала, слух, вопреки ожиданиям, не обострился, и понять, что происходит, Грейнджер не могла. Чувствовала лишь как сильно сдавливало грудь от истошных рыданий. Эмбер попробовала какое-то заклинание, но оно не помогло, осталась лишь темнота. Настолько жуткая, что в ней жил сам ужас.

Драко помог ей выпить какое-то зелье, и все исчезло за считанные секунды. Гермиона даже не осознала, что отключилась.

~*~

— И насколько все плохо?

Злой Малфой — худшее его состояние, ничего страшнее, чем Драко в ярости не было, а сейчас он определенно был где-то на грани, смотря на колдомедика рядом с Гермионой, которой вернулось зрение, хотя и все еще недостаточно четкое.

Всё те же люди в одной комнате, к которым добавился еще и Блейз, неизвестно откуда взявшийся.

Мужчина, который осматривал Грейнджер последние несколько минут после пробуждения, вздохнул и покачал головой.

— Слишком много стресса, мало еды. У вас истощение, мисс Грейнджер. Это ведет вас к угрозе выкидыша, которая у вас и без того была сильной.

Драко выдохнул громко, его осуждение было видно даже с помутившимся зрением. Гермиона стыдливо отвела глаза в сторону, но уже спустя секунду возразила.

— Меня рвет стабильно каждые полчаса, никакие вещества не усваиваются в организме. Я не могу есть и не могу спать, а ваши зелья ни черта не помогают, — вымотанная, но она все еще была зла на то, что врач не давал ей никаких советов, и не слушал, что ей становится только хуже. С каждым днем.

— Это пройдет, мисс Грейнджер, но вам нужно больше отдыхать и меньше нагружать себя.

Мужчина встал с места и подошёл к Драко, разговаривая с ним уже на пониженных тонах, практически шепотом. После его ухода Малфой развернулся к ней.

— Объясни мне, чем ты думаешь, черт подери? Гермиона, ЧЕМ?

Она вскипела мгновенно:

— Моя вина, что с моим организмом что-то не так?

— Твоя вина в том, что ты продолжаешь пахать так, как делала обычно. Ты не понимаешь, что это может быть опасно?

— Драко, постой. Она снизила нагрузку, — Пэнси, которая хранила молчание, попыталась ему возразить, но была остановлена буквально взмахом руки.

— А что если бы ты упала? А если бы зрение не вернулось? Включи же блять голову, перестань заботиться о стране больше, чем о себе!

— Я забочусь!

Гермиона закричала в ответ и сузила глаза, смотря на него, у нее на языке крутилось слишком много нецензурных слов.

— Я делаю все, что можно в моем положении. Но эта беременность идет тяжело, и я никак не могу это изменить!

— Можешь, но ты этого не делаешь!

— Прекрати кричать на беспомощную беременную женщину, Малфой, — в ссору вступила Джинни, и по одному лишь её голосу было понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет. За ней потянулся и Гарри, а там и Пэнси, и только Эмбер не рисковала спорить.

Гермиона замерла, но впервые не из-за того, что ей стало больно или плохо. Нет, она чувствовала совершенно иное… что-то более волшебное. Похожее на…

Она закричала резко и на всю комнату, наконец вынуждая тишину повиснуть в воздухе:

— Замолчите все!

Еще раз, пожалуйста. Накрыв живот ладонью, она попросила об еще одном таком прикосновении изнутри. То, что она чувствовала всего мгновение назад. Малфой подлетел и на коленях, тяжело дыша, начал спрашивать, что происходит. Гермиона заткнула его мгновенно.

Стоило чувству внутри повториться, как она легко вдохнула и приоткрыла рот в изумлении.

Это было похоже на бабочек в животе, но не тех, которые порхали при волнении или восторге, нет. Они будто задевали крылышками что-то внутри неё, перемещаясь из стороны в сторону, и это заставляло сердце биться чаще.

— Давай, солнышко, — и по одной лишь просьбе жизнь внутри нее снова шевельнулась, напоминая о себе. Гермиона тихо засмеялась, посмотрела на напуганного Драко и наконец объяснила. — Я чувствую, как она двигается.

Малфой опустил голову ей на колени и выдохнул, его страх отступил и сменился счастьем.

— На что это похоже?

— На бабочек. Что-то такое легкое и невесомое, едва уловимое.

— Она? — вдруг переспросил он.

— Она, — Гермиона утвердительно кивнула и положила его ладонь поверх своей.

~*~

Гарри заставил кучку авроров следить за каждым её движением, и нередко им приходилось проверять, ела ли она, пила ли достаточно воды, и проверять, что она в порядке. Эмбер старалась перенести все встречи так, чтобы разгрузить расписание. Драко настоял на перерывах, в которые он забирал её для прогулок по улице. А Пэнси следила за витаминами и лекарствами.

Казалось бы, такое количество заботы и внимания должно было навести порядок в её состоянии, выравнять его, но и это не помогало.

На двадцать шестой неделе Гермиона выбралась на очередной прием к врачу, на этот раз другому. Она не доверяла целителю, который следил за ней раньше. Ситуация ухудшалась, все шло к точке невозврата.

Получила Грейнджер только один ответ после долгих обследований. Тот же, что она слышала уже сотню раз.

— Отдых, постельный режим, правильное питание. Вам станет легче.

Но легче не становилось.

Сколько бы ей не твердили это другие, дело было не в усталости. Никто не мог помочь, никто не мог ничего сделать. Она продолжала затухать с каждым днем все сильнее, смерть подкрадывалась со спины и её холодное дыхание уже чувствовалось затылком.

Гермиона умирала.

И тогда она завела дневник.