Часть 1 (1/2)
Наушники в ушах, рыхлая дорога, стряхивает пепел с сигареты, невольно оглядываясь влево.
На улице еще светло, с работы получилось уйти пораньше. Ощущение, что сейчас январь, а не середина ноября; уже снег на улице, небо лилово-розовое, но тепло.
Идет насупившись, нос замёрз, до дома еще минут десять. Зато в рюкзаке энергетик и хот-дог с морковчей за шестьдесят рублей.
Лизе пришлось выйти не на своей остановке, но оно того стоило. Идет не спеша, перебирая ногами; на спине рюкзак, накинутый на одно плечо. В ее же интересах дойти до дома быстрее, потому что некомфортно находиться на улице в одиночку; всегда так было; но каждый раз заходить в квартиру запыхавшись, как дворовая худая псина — утомительно. Она устала.
Сигарета отдает горечью и пальцы жжет; идти до мусорки минут пять, а хочется уже вторую вытащить. Поджимает губы и тушит о ближайший столб; будет нести окурок до первой урны и так бычки повсюду.
С тяжелым вздохом возвращается и раздражение, что копилось весь рабочий день. И ебало расцарапать хочется, и повеситься, лишь бы отъебалась раз и навсегда.
Кристина подкармливала ноющую головную боль с самого гребаного утра; то толкнет в гардеробе, то шрифт на листовке не тот, то щелкать мышкой заебала, да и вообще:
— Андрющенко, понюхиваешь походу, да? Как поганка бледная, в следующий раз делись, а то скучно с тобой что-то.
Нашла клоуна сука ебаная.
Так и хочется иной раз плюнуть на все и вцепиться шавке в волосы; но она «не такая», она выше этого;
И похуй что кулаки чешутся, в груди неприятно и агрессия такая, что пелена глаза застилает.
Закусывая губу, усмехается от своих мыслей; слишком самоуверенно.
Она её побаивается на самом деле, вот и хавает; по чеснаку, и обидеть не хочется; она знает, что нужно постоять за себя и очертить границы, но в ее голове это выглядит как верный билет на становление изгоем.
Были приложены усилия, но ей не хватает жесткости; ее не слышат. Попытки прекратились, и почти каждый рабочий день проходит в мелких перепалках.
Мысли предательски стучат по голове, нависают тучами: слабохарактерность не единственная причина.
— Блять — вырывается, — ничего умного в мозгах, — пинает мусор под ногами так, что теперь носок ботинка в снегу.
Еще ключи хуй найдешь в этой бездонной сумке.
Как у Гермионы Грейнджер.
Подцепляет железки пальцами на дне рюкзака, входит в подъезд.
Дома тепло, дома хорошо, что может быть лучше, чем дом? Облегченно вздыхает; тепло встречает и приятно мурашками расползается по телу. Стягивает ботинки и переступает через мокрые следы от обуви. Жаловаться не на что, она могла еще на работе быть, да и погода неплохая, хотя из-за того, что темнеет рано, все равно присутствует сезонная апатия и грудь в тиски стягивает. Этот постоянный ворох мыслей, на стену лезть хочется.
Заходит в зал — который и спальня, между прочим, — и падает на пол. Нужно немножко заземлиться.
Тело трусит, руки подрагивают; всегда такое состояние после выкуренного. Да и усталость валит с ног. Скорее умственная, чем физическая. Еще один день, и слава богу, выходной.
Живет Лиза в съемочной квартире, досталась через друзей друзей, хозяйка пятидесятилетняя женщина. Берет недорого, главное притон не устраивай, говорит, а остальное неважно. Она не думала, что выглядит как те, кто будет сборища собирать и портить жилплощадь, но хозяйку понимает.
Тишину прорезает уведомление в телефоне, приходится встать с пола. Стягивает кофту, оголяя татуированную шею и руки, пока идет к кухонному столу и кидает на стул. Дважды неправильно вводит пароль от телефона; обычно отпечатком пальца пользуется, но руки влажные.
«Duolingo
Лиза, найдется минутка? Посвятите ее английс…»