Глава 10. Слова и откровения (2/2)

Прямо изо рта лорда Отмара поднялась большая алая капля крови. Замерев в воздухе на несколько лишних мгновений, она поплыла выше, а затем сразу устремилась к призванному убийцей-колдуном атронаху. Порождение Обливиона вытянуло перед собой одну из беспалых рук. Кровавый шарик застыл в дюйме от неё, не совершив соприкосновения.

— Кровь благородных всегда несёт в себе силу, — продолжал свою одному ему понятную речь убийца, — Пусть же она проявит сокрытую мощь.

Капля крови коснулась руки атронаха и мгновенно испарилась, превратившись в крошечное облачко чёрного тумана. В ту же секунду всё тело низшего даэдра засветилось, заменив окрашивающие его огненно-оранжевые и красные тона на полностью белые. Существо затряслось, раскинув в стороны руки и ноги, воздух вокруг него зашёлся жаром настолько сильным, что девочка ощутила его даже с разделяющего их расстояния.

— Думаю, мой друг выдержит минуту этой мощи, дитя. Беги.

Жар усилился. Девочка почувствовала как ночная рубашка на ней становится неестественно горячей, а нагие ступни и голени начинает припекать. Лицу стало до того горячо, что она не могла держать глаза открытыми и зажмурилась. Слёзы на щеках мгновенно высохли. Невозможно. Так жарко. Нельзя оставаться, это слишком больно!

— Беги, тебе говорят! — закричал убийца. — Или проиграешь. — он в голос расхохотался, едва заглушая шипение разрастающегося пламени. — Впрочем, думаю Мавен не расстроится.

Мавен? О какой Мавен он говорит? Госпожа Мавен Чёрный Вереск из Скайрима? При чём тут она?

— Беги!

Она бежала, чувствуя как спину нагоняют волны жара. До того как опять скрыться в садовых дебрях она несколько раз оборачивалась, но видела только сияние призванного существа, которое полыхало настолько ярко, что могло ровняться с солнцем. Зелёная трава на клумбах и в переплетении изгородей иссыхала и заходилась огнём, цветы никли к земле и темнели… Но сильнее всего был свет. Он заполнил всё, уничтожив тени и озарив двор так, словно ночь сменилась полуденным днём.

Девочка миновала мёртвое тело Берина, возблагодарив всех богов, что убившее его чудовище куда-то ушло. Его тоже призвал убийца? Тоже какая-нибудь тварь из Обливиона?

Она взлетела по каменным ступеням, чувствуя что камень под босыми ступнями раскаляется и обжигает кожу, миновала колонны, юркнула обратно в дверь, из которой валил дым пожара. Нет, это не пожар. Это колдовство! Кто-то поджёг их дом намеренно, прибегнув к магии! Неужели… Неужели убийца действительно сказал «Мавен»?

— Бегите! Все бегите! — кричала девочка, стараясь не сбить шаг и дыхание. — Спасайтесь все!

Она миновала галерею и повернула к главному входу. Не добежав нескольких шагов, девочка резко затормозила, осознав, что двухстворчатые ворота плотно заперты. Почему? Кто их запер? Их должны были открыть, чтобы выпустить дым!

Чары, наложенные Кассиусом, всё ещё давали о себе знать, позволяя дышать достаточно свободно. Девочка огляделась, тратя драгоценные секунды, но далеко не сразу заметила лежащего прямо на своём посту бесформенной кучей солдата, которого видела здесь же ещё сегодняшним днём. Мёртв? Да, наверняка. Она согнулась над ним и, с великим усилием перевернув на спину, принялась осматривать на предмет связки ключей.

Девочка считала каждую секунду. Убийца её родных сказал про минуту? Прошло больше или меньше времени? Она ощупала весь кожаный пояс на теле мертвеца и обшарила каждую трещинку в полу поблизости. Бесполезно, скользнуло в измученный и перепуганный разум жестокое заключение. Всё кончено. Её заперли в собственном доме. Всё было подстроено и спланировано. В отчаянии она забарабанила кулаками по дереву ворот, крича, а потом повторяя снова и снова одно слово: «помогите!»

Раздался щелчок и створка, на которую девочка так яростно напирала, сместилась вперёд. Она потеряла равновесие, упала и растянулась на пороге.

— Бедное дитя. Осталась совсем одна.

Что происходит? Кто это говорит? Девочка подняла глаза и увидела перед собой женское лицо — немолодое, со следами искусственно-заглаживаемых морщин и хищными карими глазами.

Мавен?! Как? Откуда она здесь и…? И почему она так стара…?

— Не бойся, малыш. Посмотри на меня.

Девочка хотела отвернуться, отползти назад, бросить прочь, но тело не слушалось вопреки всем командам разума. Не в силах сопротивляться и даже просто моргнуть, она смотрела в глаза Мавен, а та лишь лучезарно улыбалась. Их лица сближались до тех пор, пока расстояние между кончиками носов не составило жалкий дюйм.

— Предательница.

Стоило этим словам слететь с языка девочки, как по-прежнему улыбающиеся губы Мавен коснулись её щеки в кратком поцелуе. Кожу лица обожгло огнём, уши заложило странным вибрирующим звуком, который мгновенно перерос в грохот взрыва.

Девочка моргнула и сразу же увидела перед собой уже другое лицо — тоже женское, молодое, но изуродованное ветвящимся по коже ожогом, заходящим на шею, губы, левую ноздрю и лишь чудом не тронувшим нижние веки глаз. В некоторых местах повреждение было настолько сильным, что давало разглядеть посеревшую кость черепа.

Она закричала — не то от боли, не то от ярости.

* * *</p>

Дирана приложила все усилия, чтобы прогнать осадок кошмара, который продолжал скакать иллюзорными картинами по потолку над кроватью. Девушка до крови закусила губу, заменяя боль разума привычной исходящей от шрамов физической агонией. Каждая секунда казалась ей неестественно длинной, но она покорно ждала, пока сознание не вырвется из плена сна.

Бредового сна, надо сказать. Воспоминания о произошедшем более пятнадцати лет назад не оставляли её ни в один из прожитых после дней, но только что скользнувший по разуму кошмар извратил их сюжет до неузнаваемости. Всё было так и не так одновременно: сон повторил события той страшной ночи вплоть до столкновения с вором и появлением даэдра-атронаха, а всё дальнейшее исказил. Дирана явственно помнила как бежала, пытаясь спастись от надвигающегося огненного ужаса, помнила как добралась до ворот и выбежала на конюшни…

На этом её знания обрывались, пересекаясь болью и частичным беспамятством. Она могла лишь догадываться о произошедшем, но одно знала наверняка — настигнувший её взрыв испепелил всех и всё живое в имении. Кроме неё, разумеется.

Тогда же девочка пришла к выводу, что судьба доверила её искалеченную жизнь глупой случайности. Как бы она ни получила от огня своё «клеймо», оказалась Дирана не в госпитале и не в храме, а в повозке странствующего травника-пилигрима. Пожилой редгард по имени Даго́, утверждал, что оказался на месте происшествия случайно — видите ли, совершая паломничество, проезжал мимо Даггерфолла, увидел пожар и решил узнать не требуется ли кому-нибудь помощь. Разбирающие остов родового имения Айвинов жители нашли в руинах только её — без сознания, обгоревшую и изуродованную. Дирана явственно представляла себе за кого эти глупцы её приняли в таком виде — уж точно не за наследницу почившего лорда.

Даго выхаживал её много недель. Когда Дирана пришла в себя, единственный имеющийся в имуществе у пилигрима мул дотащил повозку хозяина почти до самых Ротгарианских гор. Девушка была готова проклинать травника с той же силой с какой и благодарить — если бы не его старания, то (как он сам утверждал) она могла бы насовсем лишиться голоса. Впрочем, повреждения далеко не сразу отступили, лишив её дара речи ещё на несколько долгих недель. Даго предлагал ей отправиться вместе с ним и дальше — обратно в его родной Хаммерфелл, но она отказалась, заявив, что должна вернуться домой.

Путешествие обратно и его итог были переполнены разочарованиями и лишениями.

Осознав, что разум успокоился, Дирана встала с кровати и, не одеваясь, подошла к окну. Смущаться за наготу ей не было смысла — Сонрид никогда не тревожил её по ночам, предпочитая спать на первом этаже, а если по улице в столь поздний час надумает пройти кто-нибудь чересчур любопытный, то вряд ли он будет долго любоваться ею. Настоящей ею.

В сравнении с недавно посещённым столичным Блэклайтом, Силград представлялся городом в десятки раз проще, однако Диране не было интереса до удобств жизни местных данмеров. Почти всё время после провалившегося нападения на поместье Чёрного Вереска она не выходила из дома — сначала из-за ставшего страшным приговором ранения, потом из-за откровенного безразличия. В первое время Авел пытался быть гостеприимным хозяином, но вскоре был вынужден уехать из города по причине своих рабочих интересов. Дирана не собиралась винить старика за это. В конце концов, обещанную ей помощь он исполнил прекрасно.

Ах, Авел… Ещё один несправедливый поворот судьбы, без которого всё могло бы быть иначе. Незадолго до вероломного и предательского поступка Мавен по отношению к роду Айвин, отец Дираны отослал Авела в Сиродил для разрешения некоего вопроса с Имперским Синодом. Вести о произошедшей в Даггерфолле трагедии настигли старого мага лишь по возвращении в Хай Рок. Если бы он только был рядом в час её нужды.

Дирана качнула головой, прогоняя воспоминания и сожаления. Какой смысл думать об этом теперь — спустя столько лет? Прошлое нельзя исправить, за него можно лишь отомстить.

Девушка вернулась к кровати, села и тоскливо поглядела на расположенную по соседству тумбочку, где стоял один из оставленных Авелом флакончиков с лекарственным снадобьем. Три месяца подряд она старалась исполнять его наказ в точности, но вскоре отбросила привитую данмером привычку и перестала принимать бесполезные лекарства. Какой смысл? Рана давно затянулась, боль её почти не беспокоила.

Почти… Дирана крепко сжала кулаки, пытаясь сдержаться, но слёзы всё-таки закапали из глаз, в точности как у обречённой девочки из минувшего сна. Обречённой. Да, это слово подходило как нельзя лучше. Теперь она обречена. Весь их род обречён. Будь ты проклята, Мавен!

— Не плачь, моя дорогая. Это ещё не конец.

На мгновение Дирана подумала, что она опять спит. Сейчас ей опять явится Мавен и в очередной раз наградит своим «даром». Нет, это не сон и не болезненный бред.

Девушка, не торопясь, подошла к резному деревянному шкафу, который Авел любезно заполнил женской одеждой, и резким движением распахнула обе створки. Натренированные чувства сразу выявили присутствие магии и её источник, по совместительству являющийся также и источником знакомого голоса.

Дирана сняла с вешалки свою походную сумку, запустила внутрь руку и извлекла на скудный свет комнаты Маску Вайла. Пульсирующая узнаваемой аурой Обливиона металлическая физиономия изогнула губы в улыбке:

— Твой род прерван, но не твоя месть.

Ей очень захотелось убрать артефакт обратно в сумку, вернуть ту в шкаф, забыть о прозвучавших словах и вернуться в кровать, чтобы дожить прервавшуюся в середине ночь в каком-нибудь более приятном сновидении.

— Что тебе нужно, пёс? — выпалила она вместо этого.

— Простая жажда общения, ничего больше. — ответил Барбас. — Ты не против?

Дирана глубоко вдохнула и сразу выдохнула, изгоняя захватившее тело напряжение.

— Молчание — знак согласия, — проговорила маска.

Комната наполнилась едва заметным свечением, слуха Дираны коснулся высокий звук, напоминающий свист ненастроенной флейты. Пульсация потусторонней энергии исчезла из-под пальцев девушки, переместившись куда-то за спину.

— Ах, как же приятно иногда являться в ваш мир!

Не выпуская артефакт Вайла из рук, Дирана обернулась к не самому нынче желанному собеседнику. В своей «смертной» ипостаси Барбас выглядел довольно необычно. Больше всего он походил на альтмера — тот же золотистый цвет кожи, высокий рост (выше Дираны на добрых полторы головы) характерно-заострённые уши и светлые волосы. Отличался он от этой расы лишь несвойственной их народу грубостью лица, будто бы позаимствованными у данмеров красными глазами и конечно же парой достаточно длинных, загнутых рогов. Даэдра стоял перед девушкой, сложив руки на груди, и доброжелательно ухмылялся во весь рот. Одет он был в просторную мантию выцветшего синего цвета, на шнуровом поясе которой болтались позолоченные ножны с коротким мечом.

— Ну, хоть не грязная псина, — вымучено улыбнулась Дирана.

— Манеры, моя дорогая, манеры, — даэдра показательно погрозил ей пальцем правой руки, — Ты ведь аристократка, не забывай. Давай будем уважительнее относиться друг к другу. Я, знаешь ли, не всегда — как ты сказала — «псиной» был.

Барбас оглядел комнату с пола до потолка, подошёл к окну, постоял немного, изучая пролегающую снаружи улицу, и только после этого вернул своё внимание к девушке. Алые глаза, будто бы невзначай, упали на её нагое тело, но в этот раз Дирана не придала этому столько значения, сколько тогда — в купальне лорда Танна.

— Что ты намерена предпринять? — спокойным тоном спросил даэдра. — Мне кажется, что твой мстительный пыл поугас.

Дирана, прошла мимо него и села обратно на кровать, по-прежнему не расставаясь с маской Вайла в руках.

— Не знаю, — призналась она, — Всё слишком сложно.

— Ничего не сложно, всё ясно как день, дорогая. Сделка — есть сделка. Ты совершаешь свою месть, наслаждаешься победой, возвращаешь занятые «средства» моему хозяину и живёшь себе дальше.

Он издевается, подумала девушка, но не нашла для ответа ничего более подходящего:

— Какой смысл — жить без будущего? Я хотела вернуть утраченное наследие, а в итоге лишилась того, что имела все эти годы, — она подняла перед собой маску, изучая теперь недвижимое металлическое лицо, после чего перевела взгляд на Барбаса и спросила, — Твой хозяин слышит нас, да?

— Нет, дорогая, — покачал головой даэдра, — Я сам решаю, что передавать ему, а что нет. Клянусь просторами Полей Сожалений, что наш разговор приватен, как брачная ночь только что обручившейся пары.

Дирана оценила аналогию невольной улыбкой, но сразу же вспомнила об истинном мрачном смысле их беседы и опустил взгляд в пол.

— Ты хочешь услышать благодарность? — вздохнула девушка, не удостаивая собеседника взглядом. — Ты спас мне жизнь, я это признаю и благодарна тебе. Однако… — она замялась, подыскивая подходящее объяснение. — Я боюсь, что сделка с твоим хозяином теперь не так желанна моему сердцу. Мавен обыграла меня.

— Согласно заключённым условиям, Мавен и все члены клана Чёрного Вереска должны быть мертвы, — перебил её Барбас, — Рассуждая твоим методом, дорогая моя, они обыгрывали тебя с самого начала. Теперь и у тебя есть два очка. Счёт равен.

От последних прозвучавших слов Дирану передёрнуло. Да, прерванные жизни Хемминга и Ингун были для неё достижениями, а жизни их слуг разменной монетой, и она не собиралась стыдиться подобной логики. Но, как ей было так же известно, для даэдра человеческое существование стоило ещё меньше — в особенности для Князей Обливиона.

— У тебя есть цель — продолжил Барбас, приближаясь к ней и присаживаясь рядом с кроватью на корточки, — есть желание и есть ресурсы. Чего же ты стоишь на месте, выжидая в этой…? — он наигранно откашлялся. — В Морровинде?

Спектакль гончей Вайла начал её утомлять.

— Ты же знаешь что случилось, — больше с утверждением нежели вопросом произнесла Дирана, — У меня теперь не будет детей. Я могу убить Сибби и Мавен, скормить их души дреморам, а тела бросить собакам, — она намеренно выделила интонацией слово «собакам», чем успешно вызвала улыбку на лице Барбаса, — Я последую тактике моего отца…

— Изведи врага, а потом вырви корень, — вновь перебил её даэдра.

Дирана почти не удивилась его просвещённости, кивнула и продолжила:

— Но есть ли во всём этом смысл, если мой собственный род теперь обречён? Я последняя из Айвинов, пёс, и это уже не исправить.

— А если попробовать?

Девушка непонимающе моргнула.

— Ты же помнишь тех бедолаг, чьи души ты отправила моему хозяину в день призыва? — Барбас вытянулся в полный рост и принялся медленно мерить шагами лежащий на полу ковёр. — Если мне не изменяет память, среди них была одна особа с похожим желанием. Думаешь, не вмешайся ты — Вайл не нашёл бы способа исполнить её просьбу.

У Дираны пересохло во рту от воспоминаний об учинённой ею резне в святилище почти год назад.

— Я не убила Ниту, — зашептала она, — Ей не пришлось заключать сделку. Сонрид рассказывал, что видел её в Виндхельме, и что она, судя по всему, счастлива.

— Не так чтоб уж очень, моя дорогая Айвин, — отозвался Барбас, — Дитя она опять потеряла, но нашла богатую жизнь и забыла о своём прежнем желании. Её новый избранник бьёт её и берёт силой, но потом всегда осыпает деньгами, заставляя с горем пополам забывать о неудобствах своей персоны.

У Дираны всё закаменело в груди.

— Откуда ты это знаешь?

— Ну, я же ведь «пёс», — усмехнулся даэдра, — Ищейка, так сказать. Работа такая — знать много. — он покосился на девушку из-под рогатого лба. — Например, ещё я знаю где сейчас скрывается твой враг и как одержать над ним победу, не дав воспользоваться имеющимися в его арсенале преимуществами.

Дирана поднялась с кровати, не сводя с Барбаса взгляда. Даэдра отвечал ей тем же.

— Что ты хотел сказать своей фразой про «если попробовать»?

— Я хотел сказать, моя дорогая, что полностью разделяю твоё мнение на счёт сферы власти моего хозяина, — он наклонился ближе к ней и почти зашептал, — Сделки — это слова, а слова могут меняться, будь они чернилами на бумаге или простой речью, — даэдра указал взглядом на оголённый живот Дираны, где виднелся шрам от принятого ею удара, а затем перевёл взор на сжимаемый девушкой артефакт, — Вайл благоволит тебе, и я уверен, что он не откажет, если ты попросишь у него ещё немного помощи.

Дирана шагнула ближе к Барбасу, одной рукой ощупывая всё ещё иногда саднящий след от рокового клинка. Неужели это возможно?

— Я слушаю.