Часть 1. Глава 8 (2/2)

— Ни ты, ни я не хотим расставаться, — вдруг говорит он. Я вздыхаю. Да, он прав. Мы оба не хотим ставить точку. Оба не хотим делать этот шаг. Думаю, что мы оба привязались друг к другу и не хотим быть одинокими. Горячая рука Руслана сдавливает мое запястье сильнее, но сейчас он не делает мне больно, контролирует свою силу, — блять, ну я долбаеб, да, барби. Это хочешь услышать? Хочешь услышать, что я не хочу делить тебя с кем-то? Да, не хочу. Я, блять, не могу контролировать свою злость, когда представляю, что на тебя кто-то смотрит так же, как я. Крышу рвет. Сама знаешь, что я долбаеб с ебаной биполяркой. И ты, блять, сама должна понимать, что я стараюсь сдерживаться. Стараюсь сдерживать свои порывы, потому что не хочу проебывать тебя. Уже раз проебал, мне этого достаточно. Я тогда нормально говна хлебнул, но об этом ты никогда не знала. Самое хуевое, что мне было в разы хуже, чем тебе. Рядом со мной почти никого не было. Я был в ебаном туре, натягивал улыбку во время концерта, делал вид, что у меня все заебись. А ты, — в этот момент он делает шаг ко мне. Я не двигаюсь с места, хотя хотела сделать шаг назад, — а ты тусила с моими друзьями, барби. Один из них мечтал трахнуть тебя, это же очевидно. Какого было мне тогда, знаешь? Как было мне хуево понимать, что я проебал тебя? Думаешь до сих пор, что я думаю только о себе? Нет, нихуя. Сейчас, когда мы, блять, в отношениях, я стараюсь не проебаться. Я рад, что ты нашла свое призвание. Рад быть рядом с тобой в те моменты, когда тебе нужна моя поддержка. Пускай я и не умею поддерживать словами, но ты знаешь, что я ебало сломаю тому, кто посмеет тебя обидеть. Ебать, я жить тебя к себе забрал. Думаешь, что это нихуя не значит? Я сразу хотел забрать тебя к себе. Сразу, но ты только стала работать, а потом ни у тебя, ни у меня не было времени. Виделись не так часто, ты всегда была в каких-то заботах. Всегда думала о работе, и я не хотел тревожить тебя. Но сейчас ты живешь со мной. Трахаешься со мной. Спишь со мной в одной кровати. Я не хочу проебывать тебя. Да, мудак я. Мудак, потому что юзанул, хотя прекрасно знаю, что ты против всей этой хуйни. Мудак, потому что съебался из дома и не поговорил с тобой. Я был пиздецки злой, боялся наговорить тебе лишней хуйни. Но, сука, пришел и все равно наговорил. Я пытался избежать этого конфликта. И я, блять, извиняюсь за все то, что сказал тебе. Извиняюсь, потому что я не хочу обижать того человека, кто ценит меня. Ты заботишься обо мне, ты понимаешь меня, ты стараешься молчать тогда, когда я злюсь. Я замечаю все это, замечаю, как сдерживаешься. Я не хочу расставаться, не хочу, чтобы ты уезжала от меня. Я хочу сейчас забрать тебя домой, лечь с тобой спать, а утром проснуться и знать, что ты где-то в квартире в моей длинной футболке. Ясно тебе? — Руслан говорит это с такой злостью в голосе, но сейчас я вдруг понимаю, что все это время он злился не на меня, а на себя. Он морщится, когда выплевывает эти слова. Пытается все равно казаться грубым, но его лицо… Его лицо меняется. Сейчас я вдруг вижу в нем маленького мальчика, которому не хватает тепла. Он сам от себя страдает, и я это знаю. Знаю, поэтому мне становится его жаль, — и не надо ебать мне мозги за то, что я поступил с тобой так. Поверь мне, я делаю это каждый раз, когда говорю тебе что-то грубое и резкое, — и это я тоже знаю. Знаю, что Тушенцов переживает это по-своему. И знаю, что часто думает об этом и прокручивает все эти ситуации в своей голове. Он сам себя может наказать. И что тут скрывать? Он сам себя часто наказывает за это. Я устало прикрываю глаза, пытаясь собрать все свои мысли в кучу. Темноволосый делает еще один шаг ко мне, второй рукой хватает мою ладонь, сцепляя наши пальцы. Я поддаюсь ему. Поддаюсь его прикосновениям.

— Я не хочу, чтобы ты вытирал о меня ноги, — совсем устало проговариваю я, когда в следующую секунду всматриваюсь в его лицо, — и хочу, чтобы мы разговаривали о том, что нас обоих не устраивает.

— Ты ебанутая? Меня устраивает в тебе все, это же, блять, очевидно. Думаешь, я бы стал звать жить тебя к себе, если бы ты меня в чем-то бесила или раздражала? Я вижу тебя рядом с собой и сейчас мне пиздецки приятно выходить на люди с тобой. Потому что ты, барби, моя. У тебя охуенная внешность, охуенная фигура, ты знаешь мой характер и ты, блять, не смотришь на меня из-за моего бабла или какой-то популярности. Да, я наговорил тебе много обидных слов, но, поверь мне, я не думаю так на самом деле. Мне просто хотелось задеть тебя, — затем его лицо приближается к моему. Тушенцов касается своим лбом моего, а его карие глаза внимательно смотрят в мои голубые, — я хочу забрать тебя домой. Даже, если ты сейчас собираешься выебываться, мне похуй. Я закину тебя себе на плечо и повезу домой, — и я не сдерживаю глупой улыбки, когда слышу эти слова. Я все та же Дарина, которую Руслан забирает из любой точки города. Он расслабляется, когда видит мою улыбку, даже немного выдыхает.

— Обещай мне, Руслан, что ты не будешь употреблять, — прошу его я. Для меня это важно сейчас. Не знаю, баловался ли Тушенцов раньше… Возможно, я просто никогда этого не замечала, но я больше переживаю за его здоровье. С его синдромом ему нельзя заниматься такими вещами.

— Ты серьезно? — недовольно интересуется парень, цокая языком, — может мне еще поклясться на крови? Или на мизинчиках? Или че там еще делают… Руку на сердце положить? — я закатываю глаза, когда он перебирает все возможные варианты. Даже сейчас, когда он чувствует себя виноватым, он все равно высказывает свое недовольство.

— Мне достаточно обещания, — спокойно отвечаю ему я, не ведясь на эти глупые провокации. Парень вздыхает, отстраняется от меня, чтобы чертыхнуться.

— Барби, ты пытаешься сделать из меня долбаеба и подкаблучника, — замечает темноволосый, а я лишь отрицательно качаю головой.

— Руслан, не беси меня, — я угрожающе сужаю глаза, — ты можешь сейчас выключить режим душнилы и сделать то, что я прошу?

— Пиздец, — темноволосый оглядывается по сторонам, а потом вновь поворачивается в мою сторону, — обещаю, — когда он говорит это, то морщится. Делает вид, что эти слова слишком тяжело ему даются, — достаточно? — следом Тушенцов приподнимает одну бровь.

— Неискренне, — отмечаю я, надувая губы.

— А по мне, очень даже искренне, барби, — парень вновь тянет меня к себе. По-хозяйски закидывает свою руку мне на плечо, притягивая в свои объятия. Он целует меня в лоб, а я отмечаю, что у него холодные губы. Впервые за долгое время, у него слишком холодные губы, — и это… — вдруг проговаривает темноволосый чуть тише, отстраняясь от меня, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Что?

— Забирай свою пьяную в хлам подругу, — и я удивляюсь, когда слышу подобные слова, — я знаю, что она с тобой пила. И уверен, что она пьянее тебя в разы. Забирай ее, положим в соседней комнате. А завтра поедем дружно давать пизды Серафиму за то, что обидел ее.

— Ты знаешь, что они расстались? — удивлённо спрашиваю я.

— Я знаю, что Серафим может вести себя, как долбаеб, когда смешает все подряд. И знаю Диану, которая, наверняка, захотела сожрать его мозг. Поэтому я уверен в том, что они тоже наговорили друг другу много говна, — Руслан говорит это так, будто это слишком очевидно. А я понимаю, что он прав. Видимо, он слишком хорошо знает Мукку и Ди.

— Ты думаешь, что им стоит помириться? Казалось, что ты сам знал, что они разойдутся.

— Я не хочу, чтобы потом Сер написывал мне, как ему хуево и какой он долбаеб. А, зная его характер, он не захочет написать ей первый, потому что будет бояться того, что она пошлет его нахуй. А это, сама понимаешь, в ее репертуаре. Я, хуй знает, что за детский сад мы с ним развели.

— «Детский сад» — это ты про нас с Дианой? — возмущённо спрашиваю я, вскидывая брови. Парень скрывает свою хитрую улыбку, прикусывая нижнюю губу, но, судя по выражению его лица, я попала прямо в точку.

— Нет, про наше поведение, — теперь Руслан пытается отнекиваться, но я показываю всем своим видом, что не верю в эти слова, — забирай свою ебанутую подругу, я пока вызову такси. И да, с Арчи я погулял, можешь не волноваться, — и я расплываюсь в улыбке, когда он говорит об этом. Я тут же быстро целую его в щеку, а он лишь недовольно закатывает глаза, — так радуешься, будто я совсем долбаеб и не могу понять, что собаку нужно кормить и выгуливать…