Часть 13 (1/2)

Вэй Ин никогда не спрашивал никого из Вэней, что случилось с ними в лагере на тропе Цюнци. В этом не было необходимости. Усянь видел более чем достаточно своими глазами, и поначалу он не знал никого из них достаточно хорошо, чтобы они могли относиться к нему как к доверенному лицу. В конце концов, Вэнь Нин был без сознания, а Вэнь Цин держала свои тревоги при себе, когда могла. Шло время, и он сблизился с бабушкой, Четвёртым дядюшкой и А-Юанем, и тогда понял, что на самом деле не хочет знать больше, чем уже знал. Достаточно того, что пострадали такие добрые, тёплые и невинные люди. Ему не нужно было знать подробностей.

Уже почти два года, как они жили в Курганах, и Вэй Усянь глубоко заботился о каждом из Вэней, находившихся под его опекой. Он по-прежнему был ближе всего с Вэнь Цин и Вэнь Нином, бабушкой, Четвёртым дядюшкой и своим замечательным маленьким А-Юанем, но в Курганах не было ни одного человека, которого бы он не считал семьёй.

По его мнению, никто из них не заслуживал пребывания в обычной тюрьме, не говоря уже о лагере, подобном тому, что был на тропе Цюнци.

На логическом уровне Усянь понимал, почему Лань Цижэнь и Цзинь Цзысюань хотели узнать больше. Им нужно было знать масштабы преступлений клана Цзинь, преступлений Вэй Усяня, и он хотел, чтобы они знали. Он нуждался в том, чтобы они были на его стороне. Он также понимал спешку - из-за отсутствия Лань Сичэня у Лань Цижэня не было свободного времени. Но логика не помешала сердцу Вэй Ина яростно и быстро биться в его грудной клетке, когда они с Вэнь Цин повели их обоих в комнату бабушки, чтобы дождаться прибытия первого свидетеля.

- Пока кто-то из вас находится здесь с одним из Вэней, я не покину комнату, - заявил Вэй Усянь, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал вежливо, но не делая вид, что это были переговоры. - Вэнь Цин и я будем здесь всё время. Если кто-то слишком расстроится, чтобы продолжать, или захочет уйти, он уйдёт, и вы не последуете за ним.

- Я понимаю, - сказал Цзинь Цзысюань, кивнув так глубоко, что это больше походило на поклон, а Лань Цижэнь скривил губы, но тоже жёстко кивнул.

Вэй Усянь слегка поклонился и попытался сделать вид, что его нутро не сжимается:

- Спасибо.

Они специально выбрали комнату бабушки. Спрятанная в задней части дома, она была уединённой, чистой и тёплой, но в ней также был большой дверной проём и несколько окон. Поскольку Лань Цижэнь и Цзинь Цзысюань стояли спиной к дальней стене, Вэни могли сесть поближе к двери на случай, если они вдруг захотят уйти.

К ужасу Вэй Ина, именно Четвёртый дядюшка первым вошёл в дверь, страх исказил морщины на его добродушном лице. Он поклонился заклинателям, одарив Усяня натянутой улыбкой, а затем опустился на колени напротив Лань Цижэня и Цзинь Цзысюаня.

- Как тебя зовут? - спросил Лань Цижэнь, и мужчина склонил голову.

- Вэнь Чанг, хотя я в основном меня называют Четвёртым дядюшкой.

- Какова была твоя роль на войне, Вэнь Чанг?

Лицо Четвёртого дядюшки напряглось.

- Я не принимал в ней никакого участия, - сказал он тихим, но твёрдым голосом. - Я из Дафань Вэнь. Мы все, или большинство из нас. Более ста лет наш клан посвящал себя целительству. У нас есть обычай, когда мы достигаем совершеннолетия, то даём обет никогда не отнимать жизнь, кроме как в целях самозащиты, и то только в крайнем случае. Те, кто совершенствуется здесь, практикуют медицинское совершенствование - они знают техники меча, но редко владеют ими. Глава Вэнь никогда не призывал нас к борьбе. Он считал нас мелкими и несущественными. Я не играл никакой роли в войне.

- Ты не протестовал против действий Вэнь Жоханя, - проговорил Лань Цижэнь, и гнев Вэй Усяня закрутился внутри.

- Как ты думаешь, что именно они могли сделать? - резко спросил он, прежде чем Четвёртый дядюшка успел заговорить, но Вэнь Цин посмотрел на него, и Четвёртый дядюшка слабо улыбнулась ему.

- Всё в порядке, господин Вэй. Правда, мы не протестовали. Как я уже сказал, Вэнь Жохань был невысокого мнения о нас, и ради наших детей мы старались держаться подальше от него. С этой целью нам пришлось покинуть Дафань ещё до начала войны.

- Вэнь Чао превратил живых людей в марионеток, - сухо сказала Вэнь Цин. – Чтобы попытаться украсть иньское железо у Ханьгуан-цзюня. Ему это не удалось, и их сознание было восстановлено. Лань Ванцзи был там. Он может засвидетельствовать это.

Глаза Лань Цижэня сузились.

- До сожжения Облачных Глубин? Ванцзи говорил об этом. Он не сказал мне, что деревня принадлежала Веням.

«Вероятно, он не считал, что это имеет значение», - подумал Вэй Усянь. Для Лань Чжаня превращение невинного деревенского жителя в марионетку было началом и концом всего этого – не имело значения ни его имя, ни его клан. Для других, однако…

Через мгновение Четвёртый дядюшка продолжил говорить:

- Мы поселились возле Цишаня и лечили раненых, где могли. Мы старались держаться подальше. Но на нашу деревню напал альянс «Выстрела в Солнце». Солдаты взяли всю еду, которую смогли найти, и всё вино, которое смогли унести. Они спали в наших домах и сжигали наши вещи, чтобы согреться, и они разозлились, когда мы спрятали женщин внутри. - Четвёртый дядюшка сделал паузу, его лицо исказилось, чем-то похожим на гнев. Это выглядело странно на его спокойном, дружелюбном лице. - Ближе к началу войны армия Вэней установила в деревне аванпост. Из-за этого там случилась битва. Мой… мой второй сын погиб тогда. Ему было семнадцать.

Вэй Ину стало очень-очень холодно. Он понятия не имел, что у Четвёртого дядюшки когда-либо были дети, а упоминание о втором сыне означало, что был не только первый, но, вероятно, были и младшие дети.

Усянь прекрасно знал, что никого из них не было в Курганах.

- Альянс «Выстрела в Солнце» победил, - сказал Четвёртый дядюшка, и его глаза слегка остекленели, а голос зазвучал глухо. - Те из нас, кто сдался, попали в плен. Нас перевозили туда-сюда. Моя жена умерла в дороге. Нам не разрешили её похоронить. Моему младшему сыну было четырнадцать. Он попытался сбежать. Он боялся. - Впервые голос Четвёртого дядюшки сорвался. - Его застрелили, когда он убегал… В конце концов, нас перевели в лагерь в Цюнци.

С этого момента всё стало ещё хуже. Вэй Усянь почувствовал, как у него заболели пальцы, когда они сжались вокруг Чэньцин, пока Четвёртый дядюшка рассказывал об условиях в лагере с глухой отчужденностью, которая царапала его сердце. Он слышал подробности изнурительной работы, которую, по словам Четвёртого дядюшки, они изо всех сил пытались выполнять, подробности о голоде, избиениях и болезнях, свирепствовавших в лагере. Болезни, о которых знали Дафань Вэнь, были вызваны холодом и плохими условиями, но были и другие, более коварные и необъяснимые, болезни, которые приносили с собой чёрные вены и растрескивающуюся кожу, и всегда начинались с тех немногих, кто возвращался после того, как их утаскивали для экспериментов.

Один из этих несчастных, как обнаружил Вэй Усянь, был старшим сыном Четвёртого дядюшки. Мужчина непоколебимо встретил взгляд Лань Цижэня, когда он описывал, как его сын брыкался и корчился в грязи, задыхаясь без воздуха, который не поступал, оседая, когда вены на его шее почернели.

Как он описал, его заставили оставить сына там, где он упал, до тех пор, пока не будет закончена дневная работа. О «милосердии», которое затем предложили охранники, приказав Четвёртому дядюшке одному оттащить тело на задние холмы, где лежали остальные мертвецы.

Как Четвёртый дядюшка вернулся на шатающихся ногах, потому что его семья всё ещё была в лагере. Его мать, двое его племянников, последняя из его племянниц - бабушка, Вэнь Нин, А-Юань… и А-Тин.

Это был первый раз, когда Вэй Усянь услышал, как кто-то произносит вслух имя старшей сестры А-Юаня. Лишь мгновение спустя Четвёртый дядюшка рассказал о болезни, которая забрала её. Девочке было шесть лет. Она умерла с чёрными венами на шее. Хотя Вэй Усяня стиснул зубы и прижал руку ко рту, из него вырвался приглушённый всхлип.

Четвёртый дядюшка посмотрел на него снизу вверх, и печаль на его лице каким-то образом уступила место сочувствию, которого Усянь не заслуживал.

- Господин Вэй.

Наступила глухая тишина, похожая на жуткую тишину после кровавой битвы, а затем Лань Цижэнь сказал:

- Есть что-нибудь ещё, что, по вашему мнению, должен знать мир совершенствования?

Четвёртый дядюшка встретил взгляд Лань Цижэня, не дрогнув.

- Только то, что господин Вэй - хороший человек и не заслуживает преследований ради нас.

- Четвёртый дядюшка…

Вэнь Цин оборвала его протест ещё одним требовательным взглядом, и Вэй Усянь уставился на свои ноги, изо всех сил стараясь успокоить заполошное дыхание и притворяясь, что он не хочет выбежать вон, вопя и дёргая себя за волосы. Он пытался, по крайней мере, отсрочить желание побежать к А-Юаню и прижать его к своей груди, где он будет в безопасности. Он должен сохранить А-Юаня в безопасности навсегда.

Тошнота ударила Усяня в живот, внезапная и уверенная.

Это была задача, с которой он однажды не справился. Он не уберёг Сычжуя - он оставил его одного и бросил, если бы Лань Чжань не…

- Господин Вэй, - сказал Четвёртый дядюшка, и Усянь резко поднял глаза. Пожилой мужчина уже был на ногах и грустно улыбался ему.

- Я не знал, - пробормотал Вэй Ин, его голос застрял в горле.

Четвёртый дядюшка не спросил, что он имеет в виду, но медленно кивнул.

- Трудно говорить о тех, кого мы потеряли. О том, что у нас было когда-то, - осторожно сказал он. - Но только благодаря тебе мы вообще живы, чтобы говорить о них. - С этими словами Четвёртый дядюшка поклонился Лань Цижэню и Цзинь Цзысюаню, а затем сжал плечо Вэй Усяня и нырнул в дверь.

А потом вошла Инъюэ, её лицо было белым и застывшим, как мрамор, и кошмар начался заново.

Начнём с того, что её история была похожа на историю Четвёртого дядюшки. Она тоже была из Дафань Вэнь, хотя, в отличие от старшего мужчины, она была совершенствующейся. Её золотое ядро было сильным для того, кто учился преимущественно через целительское совершенствование, но этого можно было ожидать, поскольку она училась вместе с Вэнь Цин в детстве. Это Вэй Усянь уже знал. Он также знал, что у неё есть старшая сестра, живущая в Курганах, которая не занимается совершенствованием.

Он не знал, что когда-то Инъюэ была третьей из пяти сестёр.

Он не знал, что их старшая сестра умерла при родах на перевале Цюнци, что Инъюэ не подпускали к ней цепи на запястьях. Что охранники заявили, что ребёнок родился бездыханным, что никому не дали шанса попробовать…

Что на следующий день, на следующий день, Инъюэ была призвана «обслуживать» охранников.

Ярость, поднявшаяся в груди Вэй Усяня, превратилась в вихрь, и он задохнулся от неё, его руки дрожали, Чэньцин дрожала…

- Вэй Усянь, - пробормотала Вэнь Цин, и он резко вдохнул, заставляя пальцы разжаться, чтобы положить Чэньцин на пол перед собой.

Его руки всё ещё дрожали.

- Это был не каждый охранник, - тихо сказала Инъюэ. - Некоторые были более благородными, чем это. Некоторые были не заинтересованы. Но другие… Это было… часто. Через некоторое время после смерти Минли нас позвали к воротам. Они отправили мужчин обратно на работу, а затем и женщин постарше. Некоторым из замужних женщин тоже посчастливилось быть отосланными. Остальные из нас… Нас представили господину Цзиню.

Цзинь Цзысюань напрягся, и невозможно было скрыть ужас в его глазах.

- Один из других охранников назвал его Цзинь Цзысюнь, - сказала Инъюэ, обхватив руками живот. - Он был молод. Среднего роста. Мы знали, что он был высокого ранга - его одеяния были богатыми, и он носил алую метку на лбу. Помню, брови у него были густые, близко посаженные… Странно, наверное, вспоминать, но я… Во всяком случае. Он говорил не с нами, а с охранниками. Он… он сказал, что было бы пустой тратой времени посылать нас всех на работы, что, если бы они это сделали, там не было бы никого, кто обслуживал бы охрану или заботился о нём, когда он приходил. Он увёл двадцать женщин. Мои младшие сестры были среди них. Они не вернулись. Это сделал господин Цзинь...

Костяшки пальцев Вэй Усяня заскрипели, когда он сильнее сжал кулаки. Он знал, что Цзинь Цзысюнь был отбросом общества, но это… это…

- Почему? - Цзинь Цзысюань задохнулся, впервые заговорив с тех пор, как представился. - Зачем бы ему…

Гнев Вэй Усяня всколыхнулся, но Инъюэ посмотрела на Цзинь Цзысюаня с сочувствием в глазах.

- Господин Цзинь пришёл посмотреть, как продвигается проект главы Цзинь. Он так много рассказывал охранникам, и громко. Он всегда носил с собой хлыст и часто… - Инъюэ замолчала, глядя на свои руки. - В каждой поездке он находил меня или одну из других женщин, и он… он… - Она вздрогнула, опустила глаза и крепче обхватила себя руками, и все в комнате услышали несказанные слова.

Кулак Вэй Ина врезался в пол. Инъюэ вздрогнула, а Вэнь Цин схватила Усяня за запястье, но ярость, не похожая ни на что, что он чувствовал с той ужасной ночи, когда он сам обнаружил лагерь на тропе Цюнци, поглотила его, и это воспоминание ничем не помогло.

- Я собираюсь убить его, - прорычал Усянь, и его грудь пылала, когда он трясся от ярости. Мир перед глазами окрасился в кроваво-красный цвет. - Я разорву его на части, я зарежу его! Он умрёт, жалея, чтобы я не был тем, кто наложил это дурацкое проклятие - хотел бы я наложить проклятие! Я сделаю это лучше, во стократ, он умрёт с криком…

- Вэй Усянь! - рявкнула Вэнь Цин, многозначительно посмотрев на Лань Цижэня, и Вэй Усянь увидел страх в её глазах.

- Если это правда, то он заслуживает не меньшего, - тихо сказал Цзинь Цзысюань. Он был мертвенно бледен, и голос его дрожал, но, в то же время, звучал уверенно. – Но…

- Но?!

- Но, - повторил Цзинь Цзысюань, встретив взгляд Вэй Усяня. - Если мы хотим, чтобы ты не выглядел как ненормальный, жадный до власти массовый убийца, как в прошлый раз, мы должны действовать по-другому. Сначала суд. Наказание - второе. Я не говорю, что ты не можешь убить его. Я прошу тебя только подождать.

Зубы Вэй Усяня стиснулись, и он отвёл взгляд. Гнев всё ещё кипел внутри него, но слова Цзинь Цзысюаня имели смысл. Он нахмурился:

- С каких это пор ты стал таким чертовски компетентным?

Цзинь Цзысюань вскинул подбородок:

- Жизни моей жены и моих сыновей в опасности. Я сделаю всё возможное, чтобы защитить их.

На самом деле это было довольно мило, но Вэй Усянь не чувствовал себя особенно снисходительным, поэтому он дёрнул подбородком в кивке и скрестил руки на груди.

- Ах. Значит, когда ты женился на шицзе, часть её здравого смысла начала передаваться тебе?

- Вэй Усянь, - предупредил Вэнь Цин, и демонический заклинатель позволил себе откинуться на стену.

- Пожалуйста, продолжай свой рассказ, - сухо сказал Лань Цижэнь, и Инъюэ взглянула на Вэй Усяня. Тот кивнул.

К счастью, Инъюэ больше нечего было сказать, кроме рассказа о том, как их спас Вэй Усянь, и заверения в том, что с тех пор, как Вэни переехал в Курганы, они никому не причинили вреда.

- А господин Вэй… господин Вэй - хороший человек. Мы знаем, какую репутацию он приобрёл, но она незаслуженна. Он самый праведный человек, которого я когда-либо встречала.

Вэй Усянь моргнул, почти так же потрясённый этими словами, как и Лань Цижэнь, но ему не пришлось долго переваривать комплимент, потому что вскоре Инъюэ ушла, а Вэнь Дун заняла её место. И всё началось снова.

Все, кто говорил, рассказывали вариации одной и той же ужасной истории, добавляя детали, которые идеально сочетались друг с другом. Показывали шрамы от кнутов и розог, клейма - клейма в форме пионов - и ярость Вэй Усяня становилась всё более исступленной, даже несмотря на то, что в нём бушевала боль. Он хотел полететь в Цзиньлинтай, разрушить его по кирпичику и выпотрошить всех охранников, которые когда-либо оскорбляли заключённых, находившихся под их контролем, разорвать Цзинь Гуаншаня и Цзинь Цзысюня на части. Ему хотелось кричать, пока в мире не останется воздуха, бить кулаками об пол, как малышу…

Он хотел А-Юаня.

Он хотел, чтобы А-Юань был здесь, в его объятиях, он хотел, чтобы А-Юань был в безопасности.

Единственное, что мешало ему броситься прочь из комнаты или закатить истерику, это то, что Цзинь Цзысюань выглядел почти таким же напуганным, как и он сам, а рот Лань Цижэня превратился в тонкую линию недовольства, которое, казалось, больше и больше было нацелено на рассказываемые истории, а не на рассказчиков. Пару раз Цзинь Цзысюань выглядел так, словно его снова могло стошнить.

В конце концов, всё было кончено.

- Это все, - пробормотал Вэнь Нин. - Остальные, если возможно, предпочли бы не говорить о лагерях. И бабушка…

- Бабушка с А-Юанем, - натянуто сказал Вэй Усянь, бросая вызов Лань Цижэню. - Никто не будет говорить о лагерях, если А-Юань находится в пределах слышимости.

- Понятно, - сказал Цзинь Цзысюань, и Лань Цижэнь кивнул. - Я не… Я никогда не думал… Мой о… глава Цзинь всегда говорил, что меня это не касается, что мне не нужно об этом думать… Вэнь Цин. Мне жаль. Я так виноват.

- Глава Цзинь утверждал, что это не то, что он делал с заключенными, - сказал Лань Цижэнь, но затем он посмотрел на Вэй Ина. - Почему ты никому об этом не сказал?

На мгновение Усянь был так удивлён вопросом, что забыл разозлиться. Только на мгновение.

- Я говорил! Что ещё я должен был сделать? Я говорил!

- Формально, всё, что ты сказал на банкете, это то, что Цзинь Цзысюнь плохо обращался с Вэнь Нином, - тихо проговорил Цзинь Цзысюань. - А потом ты ушёл и отправился в Курганы без официального отчёта. Если бы ты рассказал о том, что происходит на тропе Цюнци, можно было бы предложить больше поддержки.

- А ты бы предложил? - рявкнул Вэй Усянь, но Цзинь Цзысюань не попался на удочку.

- Ханьгуан-цзюнь мог бы. Я полагаю, что Цзэу-цзюнь тоже, может быть, даже глава Не. При их содействии Цзян Чэн тоже мог предложить поддержку.

Вэй Усянь горько рассмеялся:

- И кто бы слушал меня из-за главы Цзинь? Я практикую грязные трюки, помнишь? Я заноза в боку ортодоксов.

- В этом случае виноваты были многие стороны, Вэй Усянь, - сказал Лань Цижэнь с непроницаемым выражением лица. - Теперь важно то, что мы это исправим.

* * *

Вэй Ин отсутствовал уже несколько часов, и тревога Лань Ванцзи росла с каждой минутой. Часть его была обеспокоена тем, как идут дела в маленьком домике Вэней, и был ли дядя хоть немного ближе к пониманию точки зрения Вэй Ина, но по большей части он боялся за своего брата. Вэй Ин сказал, что Цзинь Гуанъяо вряд ли причинит вред Сичэню, и логически это казалось правильным предположением, учитывая историю, которую им рассказали, но это всё же означало, что сюнчжан Ванцзи был во власти убийцы.

Это по-прежнему означало, что его сюнчжан пропал.

Сидеть неподвижно в Пещере Усмирения Демона с каждой минутой становилось всё труднее, но Ванцзи знал, что, как бы он ни хотел, отправляться в одиночку на поиски сюнчжана было бы не самым мудрым вариантом, поэтому он заставил себя остаться.

Из Вэней только бабушка и А-Юань были с ними в Пещере Усмирения Демона. Лань Ванцзи не совсем понимал, почему они остались, но отчасти это согревало его. Он знал, что Вэй Ин не оставил бы их здесь, если бы не был уверен в том, что Ванцзи и другие не представляют угрозы.

Некоторое время А-Юань играл с А-Ю, но потом он забрался на колени своей бабушки, и никакие уговоры, надутые губы или мольбы другого малыша, казалось, не возымели эффекта. А-Ю надулся и тоже залез на колени к своей бабушке. Он играл с её волосами, оттопырив нижнюю губу, в то время как Лу Мэйлинь тихо разговаривала с Цзинъи, Сычжуем и Цзычжэнем. Хотя все они сидели рядом с ним, Лань Ванцзи не участвовал в разговоре. Слишком многое было у него на уме. Говорить было нечего.

В нескольких шагах Цзян Ваньинь, Цзян Яньли и Цзиньлин сидели небольшим кругом и беседовали между собой. Все разговоры были тихими, почти приглушёнными.

Похоже, Лань Ванцзи и А-Юань были не единственными, кого беспокоило затянувшееся ожидание.

В конце концов, А-Юань начал ёрзать, прижимая к груди своего голубого кролика и с тревогой поглядывая на Цзиньлина, а затем на дверь.

- Бабушка, - сказал он, дёргая пожилую женщину за рукав. - Бабушка, А-Юань пойдёт и приведёт Сянь-гэгэ прямо сейчас! Пожалуйста!

- Нет, А-Юань, - мягко сказала та. - А-Юань должен набраться терпения и ждать.

Нижняя губа малыша задрожала, и его глаза наполнились слезами, когда они снова уставились на Цзиньлина. Цзиньлин поймал его взгляд и улыбнулся, но А-Юань снова съежился на коленях у бабушки, и лицо старшего мальчика сморщилось. Он опустил голову, и Цзян Яньли ободряюще погладила его запястье, что-то пробормотав, а затем вложила младенца в руки подростка. Цзиньлин напрягся, уставившись на Жуланя широко раскрытыми глазами, но напряжение немного спало с его плеч.

А-Юань внимательно смотрел на Цзиньлина. Когда подросток снова заговорил со своей матерью, А-Юань осторожно поставил ногу на землю, а потом вернул ногу на колени бабушки. Когда ничего не произошло, он мигом скатился с колен пожилой женщины и побежал. На мгновение Лань Ванцзи подумал, что он направляется к двери, чтобы попытаться найти Вэй Ина, но вместо этого он направился прямиком к самому Лань Ванцзи, бросившись к нему на колени и жалобно глядя снизу вверх.

- Богатый старший брат, ты пойдёшь и найдёшь Сянь-гэгэ? Пожалуйста!