1. With my father in a casket, I had no plans (2/2)

Стайлз не простит ему этих банальных слов, если тот осмелится их произнести. Только не Хейл, ведь он должен знать. Просто обязан знать, какого это стоять так посреди гостиной полной чужих людей, где душно и пахнет белыми лилиями, в единственном черном костюме. Стоять и быть неспособным понять, как вселенная допустила, чтобы ты лишился всей своей семьи. Нет разницы: большая была семья или из двух человек.

Дерек и не произносит ничего. Он просто молчит, как всегда, впрочем. Хейл смотрит прямо в глаза, даже не моргает. Стайлз четко видит там лишь одно - понимание. Парень делает шаг вперед, кажется, целую вечность, и почти падает в объятия к Дереку. Не в их правилах обниматься, они вообще никогда этого не делали. Но Стилински утыкается в сильное волчье плечо, а крепкие руки обхватывают его в ответ. Дерек позволяет обнимать себя еще несколько мгновений. Стайлз почему-то чувствует себя на эти мгновения защищенным.

Перед тем, как отстраниться, Дерек произносит очень тихо и прямо в ухо:

- Если тебе что-то понадобится, позови.

Стайлз лишь кивает в ответ. Дерек тоже кивает, серьезно сводя брови над светлыми глазами, и направляется в сторону выхода.

И Стайлз вдруг выныривает из-под воды. Ему четко видится два варианта событий: остаться в этой гостиной, задыхаясь в чужих соболезнованиях, или окликнуть Хейла, чтобы он увез его подальше.

Стилински снова пытается вздохнуть и, впервые за три дня, хрипло кричит в удаляющуюся широкую спину:

- Подожди.

Дерек оборачивается, а Стайлз несется к нему. Хватает за рукав черного костюма и выводит из дома. Тащит его, минуя подъездную дорожку, прямиком к Камаро. Стайлз четко осознает, что без инициативы со стороны Дерека он не смог бы сдвинуть того и на миллиметр.

Хейл молча снимает сигнализацию и обходит машину, садясь за руль. Стилински открывает дверь и почти валится на пассажирское сидение. Он не может вспомнить, когда в последний раз сидел. Волк заводит мотор, Стайлз захлопывает дверь и возится с ремнем безопасности. Дерек поворачивается в его сторону, ни капли не смутившийся, спокойный и непробиваемый, как скала. Парень избегает смотреть ему в глаза, поэтому переводит взгляд куда угодно: на темные вихры чуть отросших волос, на вечно подвижные брови, на идеальную щетину.

- Поехали, - хрипло произносит Стайлз. Это его второе слово за три дня.

- Хорошо, - все так же невозмутимо соглашается Хейл.

И они уезжают.