Кардинальные меры (1/2)
С тех пор, как Угетцу стал помогать Мафую с песней прошло несколько дней.
Скрипач относился к этим встречам весьма скептически.
«Всего лишь наивный школьник, наделенный талантом. Такого отпусти, так сразу съедят волки. Тогда почему его пение так пробивает насквозь… Откуда в его голосе столько боли? Хотелось бы мне знать.»
— Почему Вы мне всё это рассказываете?
— Извини, наверное, потому, что у меня нет друзей. Хотелось бы, чтобы хоть кто-то понял…
— Тогда! Я буду Вашим другом…
— А…
«Друзья… Когда-то, у меня было много друзей. По крайней мере, я так думал. Но чем больше времени проходило… Тем встречи становились более редкими, а эти «друзья» более далёкими. Я закончил академию и наши встречи превратились только в конкуренцию на конкурсах.
Чем известнее я становился, тем больше становился ненужным. Ненавистным. Не то, чтобы я гордился этим или говорил об этом. Честно говоря, даже само существование словосочетания «Юного Дарованния Японии» уже бесило меня. Всё, чего я хотел, это творить музыку. А не этой бешеной популярности. Зато теперь это приносило много денег. Позволить себе всё, что захочешь. Будь-то достойный транспорт или красивый человек рядом — имеет свои плюсы. Однако, всё вокруг быстро обесценивается. Уже имея всё, что нужно, так скучно жить, что и не хочется вовсе.»
Но Угетцу сам того не замечая привязался к Мафую.
Парень стал с нетерпением ожидать каждой встречи.
Мафую бежал к Угетцу как только заканчивались уроки в школе, а иногда, даже раньше, сбегая с последних.
С тех пор, каждая первая половина дня проходила у скрипача в ожидании, а каждая вторая половина стала интереснее и веселее в компании рыжевосого школьника.
Пусть Угетцу всем видом изображал равнодушие, не желая признавать то, что привык к компании своего друга.
В одну из таких встреч…
— Угетцу, у тебя волосы… Закрыли гла… — Сказал Мафую, прикоснувшись к волосам скрипача, чтобы убрать их и вдруг замер, краснея.
Угетцу заметил это.
Их взгляды встретились.
В этот момент показалось, словно время остановилось на месте.
Будто, его течение не продолжалось.
Сколько длился этот миг?
— Мафую… Всё в порядке…? — Лишь смог тихо прошептать Угетцу. Такая реакция… Была непривычна для него.
Он поймал себя на мысли о том, что…
«Хочу поцеловать его…»
— Ахах, я просто задумался…
— Обо мне?
«Мафую… Что с тобой… Почему ты так смотришь на меня? Скажи… Я нравлюсь тебе? Объясни мне… Я ведь могу напридумывать…
Нет! Он всего лишь школьник. Наивный. Глупый. Намного младше меня. О чём я тут думаю? Нет… Бред! Это… Просто взгляд, случайность! Уверен, Мафую даже не думал ни о чём таком…»
Но спустя долгое, ужасно долгое молчание
Мафую отвечает, — Да.
Этот день изменил всё.
Угетцу больше не мог относится к Мафую как прежде. Может, парень раньше просто не замечал своих чувств, игнорировал их или списывал на дружбу не желая признавать.
Он не мог смириться с ними.
«Я да этот школьник… Какая глупость. Почему я думаю об этом каждый день? Почему я думаю об этом, только взглянув на него? Я должен сосредоточиться… Должен забыть. Скоро песня будет написана и… Нам не зачем будет видится.»
В день концерта Угетцу специально сорвался и приехал, чтобы посмотреть на них.
На Дарованный.
Он не мог не заметить, как Акихико смотрит на Харуки.
И без слов. Всё было понятно.
Мурата ушёл, но Кадзи догнал его.
Догнал, чтобы… Окончательно расстаться.
Скрипач знал, что так будет. Но это… Больно.
Мир ушёл из-под ног…
Из глаз рванули слёзы.
И только слова Мафую «Всё будет хорошо»… Прозвучали внутри.
Всё будет хорошо.
Мы со всем справимся.
Мафую тот, кто дал ему надежду на светлое будущее.
На то, что оно будет.
На то, что оно возможно без страданий.
Их встречи прекратились.
Угетцу постоянно был в командировках, выступал с концертами, участвовал в конкурсах.
Один отель менялся другим.
Только… Спать с различными парнями больше не хотелось.
Каждый раз он думал о… нём.
Не понимая, почему так происходит.
Скрипачу так сильно хотелось его увидеть, но… Что он скажет? Зачем им видится? Песня написана. Причин для встречи… Больше нет.
В тот день Угетцу вернулся в город.
На следующий день уже снова нужно вылетать.
«Париж, значит… Хех… Ну и ливень же сегодня, даже не выйти никуда. Да и куда, так-то… В целом мире я больше абсолютно никому не нужен… Даже Акихико…»
Неожиданно, раздался звонок в дверь.
Угетцу тут же вскочил, думая, что Кадзи забыл вещи или ещё что.
Но в дверях стоял он.
Тот самый наивный школьник. Талантливый певец, абсолютно неумелый гитарист. Человек, о котором думал Угетцу всё последнее время. Он.
Услышать, что парень пришёл именно к нему… Вызывало небывалое удивление.
Разумеется, Мурата снова натянул на себя хладнокровную мину. Ему не хотелось признавать своих чувств. Более того, от них было тошно и даже злостно. Ведь они не взаимны.
Из-за них Угетцу мучается.
Из-за них не может думать ни о ком другом.
Лучше бы их не было вовсе.
Мафую пришёл к нему.
Они не виделись два месяца.
И вот, виновник его страданий ведёт себя так, будто бы всё нормально.
Будто бы они виделись каждый день.
Будто бы жизнь прекрасна.
Зачем. Ты. Пришёл.
Это взбесило Угетцу. Он решил выяснить, что же такое произошло, что школьник вспомнил о нём.
— Так зачем ты пришёл ко мне? — Хмуро спросил черноволосый.
— Ну, рассказать как прошёл концерт.
— Вот как… Это всё?
«Бесишь… Как же ты бесишь… Мчаться в такой сильный дождь… Чтобы рассказать то, что я итак видел. Как же ты бесишь, Мафую. Ты… Держишь мои руки в своих… Для тебя, это что, всё ничего не значит? Изводишь меня сам того не осознавая… Хотел увидеть меня, значит? Почему ты хотел увидеть меня? Просто потому, что мы друзья, так? Друзья ли мы, Мафую? Друзья ли мы после таких моих мыслей… Ненавижу… Себя.»
— Как ты думаешь, что я чувствую сейчас? — Тихо произнёс Угетцу.
«Что ты ответишь? Не сможешь, я прав… Мы сидим напротив друг друга… В такой близости… Лишь немного поддавшись вперёд я смогу коснуться твоих губ… Если я сделаю это… Какой будет твоя реакция? Ответишь ли ты мне… Или сбежишь… Я потеряю единственного человека, который хотел бы видеть меня… Прошу, дай мне повод. Хоть один малейший повод и я…»
— Тогда, что ты чувствуешь сейчас?
«Дай хоть какой — нибудь ответ… Я тебе противен? Думал ли ты о близости со мной? Я коснулся его волос… Они были мягкими… Мягкие… Влажные… Такого приятного цвета… А эта одежда… Так подчеркивает фигуру… Я не на шутку помешался. Как я теперь отпущу тебя? Останься… Останься сегодня со мной…»
— А что отец?
«Зачем я спросил… Зачем спросил это… Знал бы, что у Мафую будет такая реакция… Я бы не стал спрашивать… Никогда. Ему больно было говорить об этом. Но он всё равно рассказал. Он поделился со мной… Самым важным… Теперь я понимаю, откуда в песне столько боли… Юки, значит…? Больно… Слышать.
Мне всегда трудно формулировать мысли… Но ради него я постарался выдавить всё, что думаю. Видимо, для него мои слова… Значили очень много.»
Мафую прижался к Угетцу, обнимая и плача. Скрипач опешил от такой близости, но медленно опустил свои руки ему на плечи и прижал к себе.
Между ними словно пропала какая-то невидимая завеса. Стало легче. Они стали ближе.
Чувствовать объятия Мафую было… Приятно.
Но после…
Мафую слегка отстранился и Угетцу почувствовал нежное и горячее прикосновение к своим губам.
«Что… Мафую… Поцеловал меня…»
Скрипач не ожидал подобного.
А Мафую словно попытался сбежать от такого порыва чувств. Вероятно, внутри него было слишком много сомнений.
Но это было тем самым «поводом», который так сильно жаждал Угетцу.
Сбежать не получится.
Мурата схватил его за запястье и притянул к себе, сам целуя его.
Их поцелуй перерос в страстный, а после и в… Большее.
Угетцу спал очень со многими, но чтобы испытать такие чувства…
Кто бы мог подумать, что этот наивный школьник может быть так хорош в постели?
Может, это из-за того, что Угетцу так сильно хотел их близости и даже не верил в её возможность.
Но отпускать его теперь он был точно не намерен.
Мафую ушёл не попрощавшись.
Всё время, что Мурата был в Париже, он думал о том, что и где он сделал не так.
«Нет… Я больше не отпущу тебя.
Я всё сделаю для того, чтобы ты полюбил меня. Я буду лучшим парнем для тебя. Ни один из твоих не сравнится со мной.»
Мафую пришёл на его выступление.
Очередной «повод».
Теперь, Сато принадлежит Мурата.
И ничего. Ничто не изменит этого.
Так казалось.