Часть 1 (2/2)

***

После завтрака Амиция засобиралась в город. Она быстро подлатала порвавшийся накануне носок и разыскала, наконец, зимнюю юбку — на улице впервые за осень выпал иней. Сложив в сумку кошель и кусок хлеба для перекуса, она поцеловала маму и вышла за дверь.

Прогулка занимала почти четверть часа — через реку, крошечную ореховую рощу, пустынные окраины и, наконец, площадь. Дом, где они поселились, стоял в отдалении от города — дальше их двора был только луг, за которым начинался лес. Поначалу де Рунов считали изгоями — то ли потому что они были французами, то ли из-за их дома, то ли потому что они держались тихо, не заводили друзей и почти не появлялись на улицах. Так или иначе, горожане относились к Амиции отстраненно. Сначала это раздражало и расстраивало ее; она с горечью вспоминала, как в родном поместье ее привечали абсолютно все.

Те светлые дни остались далеко позади.

Впрочем, со временем она нашла в своем положении неоспоримые достоинства. Холодность со временем сменилась равнодушием, и ее просто перестали замечать. Торговцы воспринимали Амицию как очередного покупателя, а не “ту самую француженку”, дети пробегали мимо и не дразнились, люди не шушукались за спиной. Даже тот факт, что она была единственной женщиной, которая работала в ратуше, перестал всех удивлять. Именно это было нужно сейчас оставшимся де Рунам — стать невидимками, слиться с серой массой, исчезнуть, будучи на виду. Ведь на родине их продолжали искать.

Задумавшись, Амиция не заметила, как добралась до городской ратуши — двухэтажного каменного здания с голубятней на крыше. Здесь ее ждала каморка со столом, пером и кучей счетоводческих книг, которые она проверяла с утра до вечера. Это была достойная работа, где ей платили неплохие деньги, которые для любой иностранки на английской земле были бы счастьем. Но ее жалования всегда не хватало, и порой ей приходилось ложиться спать с пустым желудком, чтобы накормить маму и Гюго.

Но работа приносила ей не только деньги. Монотонность ее службы успокаивала Амицию. Погружаясь в цифры, она забывала о времени, о себе, о кошмарах, да вообще обо всем — лишь водила пальцем по страницам и делала пометки. Еще в детстве, думала она, ее бы это убило: Амиция всегда предпочитала урокам верховую езду, а вышиванию — тренировки с пращой. Но времена изменились, и она изменилась, неожиданно для самой себя.

— Слышал, к нам алхимик приехал, — услышала Амиция из коридора мужской голос. Мимо ее каморки прошли двое чиновников и остановились у окна неподалеку, беседуя. — Стоит на площади со вчерашнего дня. Жена говорит, он из Бирмингема.

— Очень вовремя, — прокряхтел другой мужчина. — Подагра совсем замучила, я уже еле хожу.

Алхимик! Да уж, это действительно очень кстати.

Хотя мама говорила, что ей лучше, она все еще была очень больна. Пытки в казематах проклятого инквизитора не прошли бесследно: маму часто мучили ужасные головные боли. Год назад у нее практически отказали ноги, и ее сил едва хватало, чтобы подняться с постели. Врачи, к которым Амиция обращалась в последние годы, говорили, что, возможно, это связано с сильной травмой головы — Амиция вспомнила, как мама ужасно побледнела при этих словах. Позже Беатрис, глотая слезы, тихонько рассказала дочери о том, как Николай бил ее в лицо своими закованными в железо кулаками.

Амиция вспомнила, как они с Гюго убили его. Этот ад стоило пережить ради мамы.

Пока Лука был с ними, он готовил отвары, которые облегчали боль. Но без него маме стало сильно хуже, и все лекарства, которые они могли найти или приготовить, не помогали.

Амиция и сама не могла больше жить с постоянными кошмарами. Она уже и забыла, когда последний раз нормально спала. Возможно, у приезжего алхимика найдется средство и для ее недуга.

Закончив дела, она отправилась на площадь. Там было немноголюдно — солнце уже почти село. Стояли лишь несколько лавочников — мясник болтал с молочницей, дочка кузнеца, высокая девица с бледными глазами, тоскливо смотрела на проходящий мимо ее товаров народ. На краю площади стояла большая подвода, похожая на цыганскую, которой раньше там не было; вокруг нее было заметно некое оживление. Алхимик, догадалась Амиция.

Мимо прошли две девушки, громко хихикая.

— Он такой красавчик! — услышала Амиция. — Ох, не будь я замужем…

Амиция невольно усмехнулась.

Подойдя ближе к подводе, она увидела высокого темноволосого мужчину, окруженного несколькими женщинами. Он стоял спиной, но Амиция догадалась, что он молод — это выдавали неширокие плечи, стройная, энергичная фигура и легкость в движениях. На мгновение он повернулся к ней профилем, и Амиция отметила темную щетину, подчеркивающую изящные скулы.

Она подошла ближе.

Мужчина заметил ее и поднял на нее глаза.

Глаза, которые Амиция узнала бы и через тысячу лет.