Глава 39: Сатору (2/2)

А затем женщина взяла нож. Судорожный выдох, и Сатору стиснул пальцы вокруг кружки. Он прежде и не заметил, что это было то самое оружие. Только когда ведущая приступила к нарезке и металл быстро застучал по разделочной доске. Это был монотонный, глухой, резкий звук — твердое постукивание, эхом разносившееся по черепу. Против воли тело его занемело и вздрогнуло, а стена между прошлым и настоящим неумолимо рушилась.Спиной к гостиной Яширо стоял за кухонной стойкой. С абсолютной легкостью, доступной лишь убийце, он рубил, разделывал и резал, ловко порхая над блюдом руками. Сатору чувствовал, как собственное лезвие впилось в ладонь, но он не осмелился ослабить хватку даже по пути к обеденному столу. Все было слишком идеальным, будто сцена из какого-нибудь фильма: свечи, букет в вазе, плывущий по комнате запах мяса. Горячий шоколад плескался о края подрагивающей кружки.Теперь Сатору знал, что горящая плоть пахла совсем иначе. Этот едкий запах — смесь металла, серы, крови и керосина — до сих пор обжигал легкие. Огонь любовно лизнул кончики его пальцев, но все, что он чувствовал, — холод ножа, тяжелого и надежного, лучше лезвия бритвы. Он посмотрел на свои руки и видел — никакого ножа. Ничего. Но.

Но один лежал на тумбочке. Сатору отчетливо видел его возле книги и очками Яширо. Однако, что еще хуже, убийца тоже был рядом. Целую ночь. Даже во сне Сатору не мог сбежать от него. Не мог избавиться от боли, пронизывающей позвоночник, от того, как его хрупкое тело дрожало в сильных руках. Канал переключился. Воздух со свистом влетел в гудящие легкие. Сатору не заметил, как пульт оказался в его руке, зато пластик теперь жалостно скрипел в его пальцах. Он неловко переключал один канал за другим, пот выступил на коже и впитывался в одежду.

Какое-то телешоу и люди, что обнажали свои слишком белые фальшивые улыбки перед камерами и были разодеты в дорогую одежду. Серьезное лицо ведущей, рассказывающей об ужасном преступлении.

Документальный фильм о природе, чьи пейзажи были наполнены соснами и снегом.

Все это заставило желчь подступить к горлу, руку — отчаянно задрожать, а дыхание — удушливо участиться.

На экране мелькнула телепередача про супергероев, и Сатору на миг замер.На его футболке был логотип Чудо-парня. Футболке, приготовленной для него Яширо. Но Сатору не видел яркой картинки, потому что ткань сбилась к груди, а сам он кричал, пинался и отбивался, стараясь оказаться как можно подальше от рук, скользящих вниз по животу прямо к бедрам. Губа Яширо кровоточила, но он все равно ухмыльнулся, окрашивая улыбку в красный. ?Он целовал тебя так? Или, может быть, вот...? Пульт разбился о пол.

Сатору услышал, как тот упал, как покатились в стороны батарейки. Остатки напитка выплеснулись под ноги, за ним из рук полетела и кружка. Он тут же отпрянул, чувствуя, как жжется жидкость на коже, как она впитывается в повязке. Наверное, она действительно обжигала и жалила порезы на ступнях. Но он не чувствовал.

Не чувствовал ничего, кроме пустоты, одним глотком поглощающей его разум.

Он весь сжался в этой пустоте, а мерзкий холод все подползал, кружа на самом краю сознания. Сатору подтянул ноги к груди и, уткнувшись лицом в колени, обхватил их руками. Это не… Это просто… Он был в полном порядке, ему просто требовалось время, чтобы уцепиться за то, чего здесь и сейчас не было. Его мозг был готов ухватиться за что угодно, пытался найти хоть какую-то опору, потому что сознание медленно ускользало. И тогда: — Сатору.

Дыхание перехватило, и Сатору не спеша поднял голову. Кенья был с ним. Стоял на коленях прямо в луже и осколках, и, если ему и было больно, он этого не показывал. На лице его Сатору видел знакомую непоколебимость, в глазах же — напускное спокойствие.

— Что я могу сделать? Дай мне подумать о чем-то другом. Заставь забыть. Заставь выкинуть Яширо прочь из головы, потому что сам я не могу. Но слов было слишком много, все они путались в голове. — Ты можешь, — подал сиплый голос Сатору, вновь пряча лицо в коленях, — просто… говорить. О чем угодно.

Он мог поклясться, что слышал, как заработали шестеренки в блондинистой голове, прежде чем Кенья заговорил. — Хорошо… — неуверенно произнес он. — Я… Я когда-нибудь рассказывал, как Хироми сделал предложение Каё? Сатору помотал головой.

— Они… Ну… — протянул Кенья с чувственной теплотой. — На самом деле все могло выйти намного лучше.

Сатору пытался сосредоточиться на его словах и выровнять дыхание, которое до сих пор рвано вырывалось изо рта. Яширо тоже все еще здесь. Бродил в его голове голодным волком, стерегущим раненую добычу. Сатору прикусил язык и вскоре почувствовал медный привкус крови. — Что случилось? — Хироми придумал грандиозный романтический план, — начал Кенья голосом ровным и спокойным как вода. — Когда мы учились в средней школе, то ездили с экскурсией на гору Хакодате, где всем классом поднялись на самую вершину, чтобы увидеть ночной город. Это воспоминание Сатору хранил в одной из предыдущих жизней. Море мерцающих огней, отражающихся в заливе Хакодате. Такой же свет на реке под мостом он видел из окон гостиной в доме Яширо. Сатору удержал крик в горле и впился ногтями в кожу.

— В общем, впервые Хироми признался Каё еще тогда, — продолжил Кенья. Сатору удивленно поднял голову. Он не знал этого. Хотя, откуда бы он мог? Когда он в последний раз был на Хакодате, ни Каё, ни Хироми там не было, потому что Яширо… Потому что он… Резкий голос Кеньи поразил эту мысль, убивая ее на корню: — У Хироми был правда хороший план — вернуться туда с ней и сделать предложение в том же месте. Думаю, так он хотел показать, что, сколько бы времени ни прошло, его чувства к ней никогда не изменятся. — И правда… мило, — пробормотал Сатору. Яширо, наверное, выбрал Ишикари по той же причине. — Вернее сказать, было бы мило, — поправил его Кенья, — если бы Каё захотела на эту гору взобраться. Она тогда очень устала и… наверное, была не в настроении. Дни шли, они пробыли в Хакодате достаточно, и времени почти не оставалось. Позволив себе слегка усмехнуться, Кенья немного помолчал. — Вот, наконец, они были уже у самого подножия горы, и Хироми изо всех сил пытался уговорить Каё подняться на нее вместе с ним, чтобы там он смог сделать ей предложение, но она… так и не согласилась. Сатору фыркнул, с любопытством выглядывая из-за своих острых коленей.

— И что он сделал? — Решился все же спросить, почему Каё отказывается, — ответил Кенья, широко улыбаясь. — И тут она, не выдержав, вскинула руки и прокричала: ?Потому что я беременна!? Глаза Сатору расширились от неожиданности. — Да ладно? Кенья снова рассмеялся, и этот мягкий звук тут же рассеял тени, что затаились в сознании Сатору. — Оказалось, всю поездку она чувствовала себя не очень, но скрывала это от него, — пояснил дальше он. — Каё не хотела ему говорить, пока сама не будет уверена, но… все вышло так. — И что потом? — Конечно же Хироми был в шоке, — сказал Кенья. — И, как только осознал ее слова, спросил: ?Ты выйдешь за меня?? И тут Каё начала плакать и мотать головой, потому что решила, что Хироми решил жениться на ней только из-за ее беременности. Хироми очень расстроился, подумав, что она не хочет за него замуж… От беззвучного смеха вперемешку с кашлем тело Сатору содрогнулось. — Твою мать. — Ага. И только потом, когда Каё заметила обручальное кольцо в руках Хироми, они оба наконец все поняли, — не отрывая горящих глаз от Сатору, продолжил Кенья. — Правда, к тому времени они уже рыдали на всю парковку. И только затем уже спокойно выслушали друг друга. Потирая щиколотки, Сатору мягко улыбался. — А дальше? — Ну, насколько я понял, — вздохнул Кенья, — после всего этого стресса Каё вновь стало плохо, и минут пятнадцать Хироми держал ее волосы, пока ее тошнило. Не сдержавшись, Сатору снова засмеялся, упираясь подбородком в колени. — Удивительно, как потом они все-таки умудрились пожениться, — с улыбкой сказал он. — Значит, на свадьбе Каё была уже беременна? Кенья кивнул, устроившись у Сатору в ногах. — Они решили провести церемонию как можно раньше, пока ее положение не стало слишком заметным. Правда, к тому моменту мы все уже знали об этом, но Каё так или иначе было бы труднее, отложи они свадьбу на долгий срок.

Прикрыв глаза, Сатору устало зевнул, а затем моргнул, глядя на Кенью. — Я еще не видел ни одной фотографии, — пробормотал он. — В смысле, со свадьбы.

— Уверен, здесь найдется что-нибудь тебе показать. Помню, твоя мама тогда изрядно напилась. — Кенья улыбнулся уголками губ. — Знаешь, именно она вела Каё к алтарю.

— Понятно, — негромко ответил Сатору.

Пару раз в одной из его старых жизней он заставал мать пьющей, однако она поддерживала трезвый образ жизни до тех пор, пока он не вырос и не переехал. Однажды они даже выпили вместе, когда его впервые опубликовали в каком-то журнале. Прямо перед тем, как он собирался бросить затею стать мангакой.

Вот черт. Сатору растерянно посмотрел на Кенью, вскинув голову. — Я… Мне нужно связаться с моим издателем, — хрипло зашептал он, чувствуя, как сердце затрепыхалось в груди. — ?Меч Галактики?… — Может немного подождать, — прервал его Кенья, поднимаясь на ноги.

По его штанинам расплылись темные пятна, и Сатору вздрогнул, устыдившись учиненного им беспорядка. Чувство было таким беспомощно тоскливым, словно ему запретили пить горячий шоколад на целую вечность. Кенья тихонько рассмеялся. — Может быть, — добавил он, протягивая ему руку.

Тот фыркнул. Не хотелось признаваться, но он даже если бы и захотел, то не расстроился, пока Кенья улыбался ему так. Они переплели пальцы, и блондин помог ему подняться. Босые ступни тут же коснулись остывшей лужицы.

— Прости за это, — виновато извинился Сатору, обходя разлетевшиеся по полу осколки.

— Не бери в голову, — махнул рукой Кенья и крепче сжал его ладонь. В его голос вновь закралось легкое волнение, а брови нахмурились. — Как ты себя чувствуешь?

Сатору на миг остановился, прислушиваясь к собственному телу. Усталость подкралась к нему совершенно незаметно: эмоциональная боль впилась в самые кости. Такой насыщенный на разговоры вечер вызвал легкое головокружение, и он едва подавил очередной зевок.

— Думаю, мне нужно немного отдохнуть. — Хорошо, — поддержал Кенья, одарив его такой же слабой улыбкой. — Ты все еще восстанавливаешься. Нужно поспать. Сатору оцепенело кивнул. Очень странно. Ему вновь удалось вернуть себе состояние, между комфортом и апатией или даже… комфортной апатией. Во всяком случае голоса Яширо он больше не слышал, потому что мозг слишком переутомился. Какое же счастье. Впервые за очень долгое время Сатору сможет уснуть, не увидев перед этим Яширо. Кенья не спеша привел его в их спальню, и Сатору с удовольствием опустился на широкую постель. Простыни пахли его парнем и чистотой, и одна лишь эта смесь родных запахов с легкостью убаюкивала. Чуткие руки укутывали его в одеяло, заставляя Сатору довольно вздохнуть. Но вспомнив кое о чем, он распахнул глаза и посмотрел на Кенью снизу вверх. — Кенья? — Да? — Может… Неуверенный взгляд метнулся к двери, и Сатору моментально расслабился, увидев, что та открыта. Но все же не удержался и натянул одеяло до самого подбородка, будто прячась в кокон. Совсем не хотелось, чтобы здесь был кто-то еще, даже думать об этом не было сил. Но что, если это окажется Кенья?.. Сатору, прикусив губу, снова посмотрел на него. — Может быть, ты… побудешь со мной еще немного? Наступила совсем недолгая тишина, и он почувствовал, как рядом прогнулся матрас. — Конечно, — прошептал блондин. Он ласково улыбнулся и перебинтованными пальцами аккуратно завел прядку Сатору за ухо. — Не волнуйся. Я буду здесь. Сатору кивнул куда-то в подушку. Это была не та же самая кровать. Господи, это был даже не подвал, и они оба находились за сотни миль от Ишикари. Дверь в комнату открыта, но если бы и закрыли, то точно не вздумали запирать. Он чувствовал, как солнечный свет лился внутрь через окно и шторы, а внизу беспрерывно гудели токийские улицы.

Но ведь Сатору и так знал.

Кенья не допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось. С этой мыслью он закрыл глаза и провалился в сон.