Глава 10: Кенья (1/2)

Кенья смотрел на пробковую доску. Уже двадцать лет фотографии, газетные вырезки и полицейские отчеты на ней связаны между собой все большим количеством запутанных ниточек. В течение долгих лет ее середина была пуста, и на месте этой пустоты висел лишь знак вопроса. Однако теперь он слишком хорошо знал эту фигуру на фото, которое висит в самом центре последние несколько месяцев: шляпа, очки, строгий костюм. Каждый раз обращая внимание на фотографию, Кенья пользовался этим моментом и вспоминал все грехи, висевшие на Яширо. Он проследовал взглядом по красной нити: от одного города к другому, остановившись на Ишикари. Детское лицо Сатору смотрело на него с улыбкой с одной из газетных вырезок — там была напечатана их совместная фотография с одноклассниками. — Я как будто схожу с ума, — едва слышно пробормотал Кенья. — А вот и нет. Лучше присядь и выпей кофе. Блондин обернулся к репортеру — бывшему репортеру. Савада сидел в своем кресле, откинувшись на спинку, и размешивал сахар в кружке с кофе. За последние десять лет офис Савады стал абсолютно привычным местом: впервые мужчины встретились, навещая Сатору в больнице, когда Кенья только перешел в среднюю школу; тогда же они поняли, что оба гонятся за одним и тем же человеком. В тот период у Кеньи не было ни времени, ни средств, но он все равно старался приходить в офис так часто, как только мог, и рассматривать новые фотографии потенциальных врагов. Они были — кем? Единомышленниками? Сообщниками? Но не партнерами точно, напомнил он себе, глядя в сторону пожилого мужчины. Эта роль принадлежит Сатору. Было трудно избавиться от привычки постоянно заезжать сюда даже после того, как дело закрыли. Однако после оправдательного приговора они снова вернулись к началу: преследовали Яширо Гаку и защищали Фуджинуму Сатору. Ничего не изменилось. Кенья потер глаза и занял место на черном, кожаном диване, поднося к губам пластиковый стаканчик. — Где Сатору сейчас? —спросил Савада, поправляя очки. — В Сан-Франциско, — ответил блондин, невидяще уставившись на темный напиток. — Мне казалось, что, покинув страну на время, ему станет лучше.

— Не только ему, а вам обоим, — добавил репортер. — Ты слишком переутомляешься, Кобаяши. Сколько ты спишь?

— Достаточно, — сказал Кенья, сделав глоток горячего, черного кофе. Тепло приятно разлилось по телу. — Но ночные кошмары Сатору в последнее время стали только хуже. Сейчас они случаются каждую ночь. Савада понимающе кивнул, поболтав горячий напиток в кружке. — К сожалению, это не удивительно, — пробормотал он, переведя взгляд на потолок. — Для нас инцидент в Ишикари произошел полтора десятилетия назад. Для Сатору же прошло всего чуть больше года. Более того, крыша, суд, оправдательный приговор — чудо, что он справился со всеми этими трудностями настолько хорошо. — Я знаю, — ответил он, топя свои слова в горьком напитке.

Он пытался напомнить себе, что Сатору действительно старался изо всех сил, чтобы забыть. Но Кенье трудно было вспоминать те моменты, когда его любимый внезапно просыпался, жадно хватая ртом воздух, а все его тело дрожало в крепких объятиях мужчины. Однако были мгновения куда хуже: Кенья смотрел Сатору прямо в глаза и с ужасом понимал, что тот не видит его: словно его разум был где-то далеко, в другом месте и времени. Блондин запомнил каждое слово, что лихорадочно нашептывал себе его возлюбленный, чтобы вновь вернуться в реальность: Мое имя Фуджинума Сатору… — В такие моменты есть вещи, которые он говорит самому себе. Он напоминает себе, кто он, где находится, который сейчас год, — пояснил он, качая головой. — Я не знаю, как долго еще это будет продолжаться. Пока он не сломается.

Репортер глубоко вздохнул. — Полагаю, вы больше ни разу не встречались с Яширо?

— Нет. И это, говоря откровенно, волновало Кенью сильнее кошмаров. Когда он выходил на улицу вместе с Сатору, то все его тело было в состоянии готовности — он заставлял себя вглядываться в лицо каждого прохожего, смотреть, кто сидит за рулем встречной машины. Любой темный переулок он считал угрозой. Мало-помалу он чувствовал, как изматывалась его бдительность: будто его мозг был механизмом, который вращался слишком быстро и долго, из-за чего детали его стали медленно ржаветь. Это являлось одной из причин, по которым он и предложил полет в Сан-Франциско: каждый из них нуждался в большем пространстве, чтобы хотя бы свободно дышать. Особенно Кенья. Ему требовалось время, чтобы отдохнуть, пройтись по улицам, не беспокоясь, что руки в черных перчатках могут вновь забрать Сатору. — Он умеет исчезать, — отметил Савада, на стуле подъезжая ближе к рабочему столу. — После того, как его выпустили, он вызвал такси и словно растворился в воздухе. Он даже ни разу не вернулся в дом, зарегистрированный как основное место жительства.

Кенья вздохнул; глазами он пробежался по всему офису. Он заметил фотографию, на которой еще молодой Савада был запечатлен вместе со своей телевизионной командой в Ишикари. Мать Сатору сидела впереди него и, глядя прямо в объектив фотокамеры, улыбалась. — Как госпожа Фуджинума? — Сатико? — переспросил журналист, оглядываясь на него через плечо. — Мы часто разговариваем. Безусловно, она сильно переживает за Сатору. Но ей становится легче от знания, что он находится под твоим присмотром, и она рада, что мы с тобой до сих пор работаем сообща, — мужчина потянулся и щелкнул суставами. — Ей не нравится, что они с Сатору так далеко друг от друга, однако понимает, что ее сыну нужна свобода. В конце концов, он уже не маленький мальчик. — Сатору боится, что с ней может что-нибудь произойти, — сказал Кенья, вновь наполняя пустой стаканчик кофе. — Иногда ему снится сон, в котором она лежит на полу с торчащем в боку ножом. У него в квартире, — это звучало не особо реалистично, но ни он, ни Савада не знали Яширо так же хорошо, как его знал Сатору. Может быть, никто не знает его лучше Сатору. Они должны были дать всем его страхам — даже если те и казались нереальными — особую цену. — Мне казалось, вам следует знать. Мужчина помолчал, что-то обдумывая, и, потерев шею, вздохнул.

— Я прослежу, чтобы она приняла все меры предосторожности, — он отвернулся к компьютеру. — Хотя ей и не хочется всего этого узнать.

— Спасибо. Думаю, от этих слов ему станет лучше.

Кенья понял, что звук стучащих пальцев по клавиатуре прекратился. Он поднял глаза и встретился с серьезным лицом Савады. — А что насчет тебя, Кобаяши? Кенья удивленно изогнул бровь. — Что насчет меня? — От чего тебе станет лучше?

Блондин моргнул и опустился на свое место. Он думал, что его ответ будет очевиден. — Безопасность Сатору. А что? Репортер, скрестив на груди руки, не отрывал от него глаз в течение долгих минут.

— Ты считаешь, что этого же хочет и Сатору? Кенья выпрямился; все его тело напряглось, будто он собирался защищаться. — В смысле? — Вы оба собираетесь остерегаться Яширо до конца жизни? — спросил Савада. — Сатору и так потерял много времени — намного больше, чем мы себе можем представить. Со временем ему захочется нормальной жизни. Что ты будешь делать в этом случае? Блондин откинулся на спинку дивана и сжал пальцами переносицу. Он уже видел тягу Сатору к нормальной жизни, его тоску по спокойным денькам во время судебного процесса. Кенья тоже скучал по ним: он скучал по их спокойным вечерним прогулкам, по их тихим утренним часам, когда они вместе готовили завтрак. Эти приятные моменты были заменены ночными кошмарами и охранными автомобилями. ?Ты вызвал для меня танк? — голос Сатору, усталый и раздраженный, эхом раздался у него в голове. ?Тебе не кажется, что это немного слишком?? — Я не знаю, — признался он, переплетая пальцы. — Мне... кажется, что Яширо только этого и ждет. Пока я не ослаблю бдительность.

— Ты слишком многое берешь на себя, — ответил мужчина, впиваясь в него жестким взглядом. — Ты не сможешь всю жизнь защищать его в одиночку, Кобаяши. В таких темпах лишь быстрее загонишь себя в могилу. Кто тогда будет поддерживать Сатору? Руки блондина сжались крепче, заставляя побелеть костяшки. Ему совершенно не хотелось этого признавать, но Савада был прав — ни один из них не сможет выдерживать такое напряжение слишком долго. Как он должен был убедить Сатору, что тот в безопасности, если сам Кенья отказывался его отпускать куда-то одного? В душе он понимал, что ночные кошмары были и его виной: это он создал такую обстановку, в которой Сатору постоянно ощущал опасность, потому что Кенья не дает ему забыть о ней. Мужчина уперся лбом в сложенные перед собой руки. Он будто бы проглотил таблетку, которая упала в его желудок большим, тяжелым камнем. — Вы правы, — согласился он; голос его был тихим и чуть охрипшим. — Я просто… хочу, чтобы с ним все было хорошо. Савада наклонился вперед, чтобы долить в опустевшую чашку обжигающего напитка.

— Даже внутри клетки нет никакой безопасности, — ответил он, добавляя чуть-чуть молока. — Когда Сатору вернется? — Завтра.

Хоть Кенья и был вымотан, он все равно почувствовал, как в груди разрасталось тепло, вспоминая, что уже завтра он снова увидит Сатору. Отдых требовался лишь его уставшему мозгу, а вот сердце, кончики пальцев, его губы — все тело желало, чтобы его любимый скорее вернулся. Он и не думал, что быть далеко от Сатору ему будет настолько тяжело. Он не знал, когда успел привязаться к нему так сильно. — Порадуй его чем-нибудь, — улыбаясь, предложил Савада. — Думаю, вам обоим это не помешает. ?Порадуй его? — так сказал Савада. Но глядя на экран своего мобильного, Кенье казалось, что Сатору уже достаточно ?повеселился?. Перечитав его пьяные сообщения, блондин почувствовал, как горят уши. Он даже и представить себе не мог, откуда Сатору узнал все эти слова: они точно не знали их, когда им было по одиннадцать, и он определенно не мог услышать их от Кеньи. Его молодой человек выглядел совершенно неопытным и неуклюжим, когда блондин хотел заняться чем-нибудь интимным. Теперь было ясно, что тот знал куда больше, чем позволял на самом деле. Мы должны испробовать кое-что из этого на практике, подумал он, захлопнув крышку телефона. Кенья был счастлив научить его чему-нибудь. Одна только мысль, как он будет медленно расстегивать ремень Сатору, слушать его удивленные вздохи, разносила удовольствие по всему его телу. Он наблюдал из окна такси, как вдалеке начинает виднеться аэропорт Нарита. Он успеет к посадке рейса, не говоря уж и о таможне; ему просто хотелось приехать раньше. На всякий случай.

Кенья оплатил проезд и, зажав под мышкой букет цветов, вошел в здание аэропорта. Он не знал, будет ли неловко дарить цветы другому мужчине, но, по крайней мере, надеялся, что Сатору воспримет это если не романтично, то хотя бы забавно. Блондин решил стать для него ?нормальным? парнем. Первым шагом к этому должны были стать их встреча в аэропорту и поездка на такси до дома. Так, постепенно, они бы снова могли вернуть себе хоть каплю той свободы, которую потеряли.

Кенья едва успел сделать и пару шагов, как к нему подошло двое охранников, один из которых переговаривался с кем-то по рации. Второй подошел ближе к блондину, слегка наклонился; выглядел он серьезно и взволнованно. — Прошу прощения, сэр. Не могли бы вы отойти с нами на пару минут? Кенья удивленно поднял брови. Плечи блюстителей закона были напряжены, а руки покоились на кобуре. Блондин мгновенно почувствовал легкую панику. Он никогда не был хорош в разговорах с представителями верхушки.

— Что-то случилось? — спросил он сухо, скользнув ладонями в карманы пальто. — Мы просто хотели бы задать вам парочку вопросов, — ответил тот. — Только с вашего согласия. Кенья перевел взгляд на табло с прибывающими рейсами. Самолет Сатору пока еще не приземлился. Тем более он знал лучше, чем кто-либо другой, что за сопротивление полиции его могут арестовать. Он почесал затылок и раздраженно вздохнул.