8 (2/2)

– Как тебе? – Джош не уточняет, и Тайлер не знает, он про место, про вечер, про порошок на его слизистой, про то, как задница Дана смотрится в обтягивающих джинсах, когда он водит бедрами под музыку, как он сосется с каким-то придурком…

– Здорово, – выдыхает Тайлер, все так же смотря вверх, и чувствует, что он вообще не пиздит, ощущая, как по изогнутому позвоночнику катится волна удовольствия и пальцы ног в кедах сжимаются. Тайминги, да, боже, сейчас его мозг как раз подползет к вершине. А потом покатится вместе с Тайлером нахуй, – Здорово, офигенно.

Тайлер чувствует, как рука Джоша, свисающая вдоль стены легко касается его бедра. Он не думает, что это случайно, потому что мурашки окатившие всю его ногу не дают думать, но было бы неплохо, да?

– Не хочешь потанцевать? – Джош наклоняется к нему ближе, шепча почти в висок. И Тайлер давит невнятный скулеж еще в начале своих легких. У них, типа, уже давно нет личных границ, поздно удивляться.

– Бля… Охуенно, но, – он все еще стоит с запрокинутой головой, зажмурившись, – Но типа… Типа, я не особо… И тебя там на танцполе заждались.

– Блин, – настолько неправдоподобно опечаленно тянет Джош, – А мне вот больше не хочется танцевать.

– Ты только что звал меня. Запизделся, получается.

– Получается, так, – отвечает Дан с легким смешком. Тайлер неопределенно хмыкает, поворачиваясь наконец к Джошу, и только открывает рот, чтобы что-то сказать, как Джош меняется в лице и перебивает:

– Пиздец, – он хмурится, смотря Тайлеру в глаза, – Ты нанюханный, да?

Тайлер морщится и думает, что вообще, блять, не его дело, господи, траву они почти каждый вечер курят, с теми же, кому продали, и что-то красная голова ни разу не открывалась с жалобами.

Он решает ничего не говорить, и отворачивает свое лицо обратно к потолку, стараясь сфокусировать взгляд на мелькающих огоньках прожектора. Красный, зеленый, иди нахуй.

– Бля, обидно, – тихо говорит Джош.

– Че, типа, с торчками не общаешься? – он злобно хмыкает, продолжая, – С тем коротышкой вроде был не против, – зло плюется Тайлер, ловя дежавю. Он говорит с Даном почти так же, как в первые дни их знакомства. От этого неожиданно мерзко и Тайлер сглатывает горькую слюну. Становится даже хуже.

– Да какое, нахуй… Так, ладно, – Джош перебивает сам себя, – Я просто не особо доверяю уровню осознанности выбора у людей под этой химозной дрянью.

Тайлер смотрит на него, Джош пялится куда-то в пол, в раздумьях, рука уже не касается тайлеровского бедра. Что вообще нахуй происходит? Что нахуй он тут пытается исполнить?

– Боишься, что на утро я буду сожалеть? – Тайлер ощущает свое лицо скорее, как гипсовую маску, чем набор мышц и кожи и не может до конца сформулировать даже для себя, о чем именно он сейчас спрашивает. Но что-то такое жжет кончик языка.

– Не только, – качает головой Джош, смотря на него чересчур серьезно, – Но, типа, это тоже.

– Я не буду, – Тайлер, касается его руки, и Джош нерешительно прищуривается, облизывает губы, и думает, что ответить, но Тайлер быстрее:

– Я взрослый мальчик, чел, – Тайлер криво улыбается, стараясь не сильно теребить пальцами кожу Джоша на запястье, – И выбор сожрать препарат я сделал еще трезвый… И как видишь, от сомнительных предложений потанцевать я отказаться еще в состоянии.

Джош смотрит на него нечитаемым взглядом, но переплетает их пальцы, и придвигается. Они стоят очень близко, сверля друг друга взглядами, и Тайлер хочет, чтобы произошло хоть что-то.

Джош разрывает зрительный контакт, упираясь лбом Тайлеру в плечо.

– Это хорошо, – он хмыкает, – Рад, что ты можешь отказаться.

– Только от сомнительных предложений, – онемевшими губами поправляет его Тайлер.