Insomnia (1/2)

Чонин расправляет кудряшку, накручивает её на палец и отпускает. Непосредственно, как будто он в комнате один. Сынмину снова резко хочется всех выгнать и закрыть дверь, но по его лицу вампирёнок читает другое:

— Нет, они не настоящие. Химическая завивка. Глупо?

Вот опять! Совершенно не мог промолчать! И ответить бы ему, что вовсе и не глупо — мило. И ещё милее от того, что он сделал завивку специально. Но ситуация уже и так неуместная, поэтому Сынмин лишь протягивает руку и дотрагивается до пряди. Быстро — но конечно же Джисон заметил. Хитро сощурился — и это он зря.

— Проблемы? — пока ещё спокойно интересуется Сынмин.

— Зависть, — пожимает плечами Джисон. — Ну, хоть кому-то мои услуги не нужны.

— Услуги? — тут же интересуется Чонин.

— А пойдём все вместе к морю, искупаемся, — неожиданно предлагает Чанбин, отставляя стакан. — Я со всеми этими Княжескими делами забыл уже, как оно выглядит.

— Ночью должно быть тёплым, — поддерживает Джисон.

Сынмин смотрит на Чонина и делает страшное лицо, надеясь, что тот правильно поймёт. И он понимает, только исключительно наоборот:

— Я пойду!

Вскакивает с кровати, коварно блестя глазами, оборачивается. Сынмину приходится улыбнуться и сделать вид, что всё так и задумывалось, и вообще идея отличная. Если разобраться — не так уж и страшно, даже наоборот — если бы они были только вдвоём. Но Джисон уже скинул куртку и задирает футболку, демонстрируя на удивление впечатляющий пресс. Сынмин решает отнестись ко всему более-менее спокойно и миролюбиво. Чонин — не его собственность, и в частичной наготе его и окружающих нет ничего такого… особенного.

Смешная футболка со щенятами летит на пол, Сынмин её переступает. Сцепляет зубы — ему не очень нравится, что Чонин посматривает по сторонам, тщетно пытаясь скрыть то, что пялится на Хана. Не признать невозможно, посмотреть есть на что, и сочетание настолько рельефных мышц живота с тонкой талией встречается нечасто. Сам же Сынмин всегда не слишком заботился о том, как выглядит его тело — требовал от себя только выносливости и силы. И визуально… в проигрыше, понятное дело. Зато Чанбин безапелляционно заявляет:

— А мне в майке нормально, тем более, она уже мокрая.

Сынмину известно, что при обращении бывший Князь был мягко говоря в плохой форме. И каждый день он пытается изменить эту ситуацию — накачал впечатляющие мышцы рук и груди, но до идеала, к которому стремится, ещё далеко, вампирское тело меняется настолько медленно и неохотно, что можно и сдаться. Это Хану не о чем беспокоиться — видимо, в тюрьме он времени не терял. И там был неплохой тренажёрный зал.

— Нет уж, снимай, — Джисон показывает ему знаками, — все свои.

Сынмин в очередной раз отмечает их странноватые отношения. К кому угодно, даже к нему, Хан бы уже сам подошёл и дёрнул за край одежды. Но только не к Чанбину. У них всегда дистанция, а когда им всё-таки приходится контактировать, делают они это только через одежду. Сынмин подозревает, что дело тут нечисто, и даже имеет пару предположений, в чём именно дело. Дар Джисона. Но просто имеет в виду — это их проблемы.

Пока гостящие вампиры словесно препираются, Чонин отворачивается от них и стягивает майку через голову. Сынмин нервно сглатывает. Он там уже всё видел и кое-что трогал, но всё равно… Чонин только с виду миленький, как пустынный лисёнок. И как будто не вполне понимает, какое впечатление производит на окружающих, когда оказывается, что это не совсем так.

Хан, например, забыл, что хотел сказать, на полуслове. Чанбину даже пришлось поводить ладонью у того перед глазами. Заметив, в чём дело, присвистывает:

— В споре о футболке точка. Не сниму.

Чонин находится в своём обычном состоянии непонимания, поэтому просто пожимает плечами в ответ на все их разборки и выходит из домика на дорожку между цветочных кустов. Сынмин его догоняет, трогает за плечо, останавливая:

— Напрямую через сад проще и быстрее.

— То есть… топтать траву?

— Мы слегка, — убеждает его Сынмин. — Она вырастет, тут хорошо поливают. Иначе мы не успеем к морю раньше Хана, а кто последний, тот лузер.

— А раньше Чанбина?

Сынмин непроизвольно вздыхает, и Чонин тут же признаёт свою ошибку:

— Ой. Глупость.

Поборовшись с собой, Сынмин всё-таки побеждает и не ерошит Чонину волосы — не стоит этим увлекаться, как и особенно липнуть — тому не нравится подобное. Слишком воспитанный, чтобы об этом сказать вслух, будет просто терпеть. Но Сынмин для себя уже давно решил, что будет спрашивать на подобное разрешение — или сам отвечать на прикосновения. И Чонин… касается. Проводит ладонью по груди, отмечает:

— Шрамы зажили.

— Да, — соглашается Сынмин, опасаясь спугнуть момент.

— А… когда ты вампир, раниться больно?

— Конечно. Мы чувствуем боль, как люди.

— То есть… когда я тебя кусал за шею, это больно? Я… не мог удержаться.

— Как раз кусать друг друга почти не больно, тут другое…

— Ты не врёшь? — подозрительно щурится Чонин, что ещё сильнее усиливает его сходство с фенеком.

— Зачем? — недоумевает Сынмин.

— Тогда попробуешь? На мне?

Чонин поворачивает голову и чуть наклоняет, демонстрируя шею, по которой проводит кончиками пальцев. Около кадыка, по выпирающим венам, соскальзывая на ключицы. Как будто можно устоять перед этим! Можно. Сынмин сглатывает. Обозвать вампирёнка несмышлёнышем, схватить за руку и отвести либо назад в домик, либо всё-таки купаться. Но зачем?

Сынмин подходит к нему, осторожно поглаживает по плечам, проверяя, может, всё-таки пошутил. Нет — бросает лукавый взгляд. Напросился. Сынмин склоняется к его шее, вдыхает запах. Совсем в глубокой древности вампиры жили не кланами, а кровавыми семьями. И узнавали своих от чужих по ночам как раз по запаху. Дотрагивается губами до кожи, чувствует сердцебиение. Один вампир для другого — добыча, но не жертва. Нет никакого практического смысла пить кровь сородича — только… удовольствие.

Чонин тихо ахает, как только клыки царапают его шею. Сынмин не торопится, но погружает клыки всё глубже и глубже. Раны от них останутся широкие и глубокие — не того бы Чонин о подобном просил! Вон у Хёнджина длинные, как и всё в его организме, тонкие клыки. А у Феликса — широкие, но короткие, забавные клычки. Не «гиеновая пасть». Но что без сомнений — это приятно им обоим. А заживёт всё быстро.

«Не жадничай» — приказывает Сынмин сам себе и тут же осторожно слизывает выступившие капли крови. Скорее остро и горько, чем сладко — так только у соулмейтов бывает. Но и не оторваться — кровь сородича как воспоминания о прошлой жизни. Об обычной еде, восприятии запахов — когда не было тяги к крови и живой добыче, когда ты не волк в овечьей шкуре. К этому вкусу и тянет, и рождается чувство щемящей тоски по утраченному. Приправа, но не основное блюдо.

И не тогда, когда Чонин высвобождается из объятий, но только для того, чтобы слегка отстраниться и прошептать:

— Ты был прав, это не больно.

Он снова прижимается, напрашиваясь на поцелуй, и Сынмин понимает, что к морю они попадут ещё очень нескоро. Если вообще попадут, потому что Чонин точно передумал и осматривается, щурясь. Откуда что только берётся, и как быстро происходит перестройка от «зеваю, ничего не понимаю» к «ты не сможешь мне отказать»? Сынмин уверен, что действительно не сможет. Но не очень-то и собирался, наоборот, подсказывает вампирёнышу, что вообще-то тут есть лавочки, и так поздно ночью на них никто не додумывается отдохнуть. И тактично молчит о том, что их, вообще-то, будет прекрасно видно и из домиков, и из основного корпуса отеля. А если Джисону придёт в голову выяснить, где они задержались, тот получит массу интересных впечатлений.

Сынмину нравится ничего особенно не решать и не нести ответственность –он же отпуске, так? Поэтому и не сопротивляется, когда Чонин вжимает его в твёрдые изгибы скамейки, наполовину прикрытой разросшимися гибискусами и усыпанной их опавшими цветами. Ему скорее интересно, что же предпримет вампирёныш — а у того намерения не конкретные, но вполне однозначные: раздеть-овладеть. Точнее, всё, на что у того хватает опыта — попытаться стянуть с него шорты и снова посмотреть одновременно и жалобно, и нагло.

Чуть поразмыслив, пока в очередной раз поцеловал Чонина, Сынмин встаёт, опирается коленом о скамью и вполне удобно облокачивается о её спинку, наклоняется, кладёт подбородок на скрещённые руки. Отсюда, кстати, из тени, прекрасный вид на море… Чонин прикусывает клыками за плечо, слегка, горячо выдыхает:

— Ты так прогнулся, Мини… ты…

— Ты хоть слюной смочи, — прагматично подсказывает Сынмин. — Я стерплю, но точно сломаешь.

Чувствует, как пальцы вампирёныша сжимают кожу на бедре — то ли смутился, то ли обиделся. Надо, наверное, говорить как-то помягче и деликатнее, но в сексе, по сути, ничего особенно романтичного и нет. Особенно в анальном между мужчинами. Но вампирёныш упрямый и действительно быстро учится. По крайней мере, слушается.

Сынмин в очередной раз спрашивает себя, как долго продлится увлечённость, и в очередной же раз понимает, что ответа нет. Он не может предсказать своё будущее, а будущее Чонина — просто не хочет знать. Не тогда, когда он нерешительно оглаживает спину, не зная, как удобнее придерживать партнёра. Не тогда, когда он наклоняется, жарко дышит между лопаток и совершает задуманное коварство — конечно же слишком резко. И Сынмин не успевает среагировать — из кармана приспущенных шорт выскальзывает мобильник и благополучно с треском приземляется на камни дорожки. Чонин не замечает, он целует Сынмина в шею, чуть ниже линии роста волос — тот слегка вздрагивает и улыбается, прислушиваясь к сбивчивому дыханию вампирёнка, острее всего чувствуя, как он впивается пальцами в бёдра — соизмерять силу получается плохо. Больно — но Сынмин терпит. Его ранили сотни раз, и это сущие мелочи. Наслаждается тем, что ничего от него не зависит и ничего не надо решать — просто довериться.

— Нет, так тоже не получается.

Сынмин оборачивается и умиляется с раздосадованной гримасы Чонина — время его «подвигов» ничуть не увеличилось.

— Что улыбаешься, — потешно ворчит вампирёнок. — Перестань быть таким сексуальным, вот что.

— А, то есть я виноват, — Сынмин отводит взгляд и нашаривает в кармане бумажные салфетки. — Нужна? — протягивает пару штук Чонину.

— Ты их взял чтобы зачем?

— Всегда беру, — пожимает плечами Сынмин. — Ключи, жвачку, телефон.

— Ещё скажи зубную щётку.

— Это когда надолго надо уйти и будет возможность почистить зубы.

— С тобой невозможно, — фыркает Чонин. — Почему ты говоришь серьёзные вещи, но это звучит как шутка?

— Потому что когда я шучу, все думают, что я серьёзно.

Сынмин подтягивает шорты, запихивает в карман использованные салфетки и нашаривает под лавочкой телефон. Конечно же экран просто вдребезги, даже не загорается.

— Это из-за меня? — тут же огорчается Чонин. — Со мной всегда так, я…

— Не бери в голову, — Сынмин действительно не чувствует расстройства. — куплю новый.

— Нет, это я тебе куплю, — Чонин отбирает у него испорченный телефон и вертит в пальцах. — Какая модель? Не важно, я куплю тебе новее и…

Чонин так неожиданно замолкает, что Сынмин тут вскакивает, осматриваясь. Но никаких неприятностей не предвидится, вампирёныш заворожённо смотрит на свою руку, не моргая. Сынмин встаёт и обходит его сбоку, чтобы тоже посмотреть, что там такого интересного в сломанном телефоне.

Только тот уже не разбит: последняя трещина затягивается, как будто мелкая царапина на коже. Не веря своим глазам, Сынмин отбирает у Чонина смартфон, вертит его, тапает — экран светится, уведомляя, который час и сколько осталось заряда батареи. Но показаться не могло!

— Ты как это сделал?

— Я не знаю, — растерянно отвечает Чонин. — Оно само.

— Само, говоришь? — хмыкает Сынмин и с силой бросает телефон на камни, так, что осколки разлетаются в стороны.

— Ты что творишь?

— Повтори, — требует Сынмин.

— Что повторить? — недоумевает Чонин.

— Возьми его в руку. Снова.

— Ты сейчас точно про телефон? — лукаво улыбается Чонин.

Но наткнувшись на холодный взгляд, послушно присаживается на корточки. И как только тянет руку, за ней тут же взвивается стеклянная пыль. Телефон оказывается уже наполовину целым, когда Чонин дотягивается до него, и продолжает «заживать».

— Это я делаю? — почему-то шёпотом спрашивает Чонин.

— Ну не я же.

Чонин немного недоверчиво осматривает абсолютно целый телефон со всех сторон, пока Сынмин его не отбирает и не заключает:

— Интересно. Пропал даже тот скол, который с незапамятных времён.

— Всё, подожди, — после шёпота Чонин едва не кричит. — Это и есть дар?

— Ну да, — Сынмин делает вид, что вообще не заинтересован. — Пока не увлекайся, иначе я тебя на плече потащу.

— А ты потащишь?

— Куда я денусь, — обречённо соглашается Сынмин.

— Так, — Чонин вынимает из кармана свой телефон. — Повторим?

— Будь серьёзнее.

— Да я просто… а это хороший дар?

— В смысле? Дары не выбирают.