Question (1/2)

Феликс чувствует себя странно. Словно в безопасности, хотя это совсем, совсем не так. И дело не в том, что ткань свитшота Минхо, в которую он уткнулся, отлично впитывает слёзы. Она… пахнет им. Феликс до этого не подозревал, какое значение могут иметь запахи, когда дело касается воспоминаний. Что тёплое молоко с сахаром пахнет детством и заботой Сынмина. Что монетки пахнут дождём и кровью. А море — маленьким путешествием на верблюдах. Но сейчас воспоминания сплетаются с реальностью, словно размывая её. Минхо не шевелится, позволив себя обнять. В ответ не обнимает, но не отталкивает и не уходит. Не делает вообще ничего, и Феликс его ненавидит. Именно за это сейчас. И ни за что больше.

— Ёнбоки, — говорит Минхо ещё тише и ласковей.

Феликс втягивает носом воздух и всхлипывает в голос. Не может убрать комок в горле, он мешает дышать, как проглоченный лёд с бритвенными гранями. Вот сейчас всё прекратится — слёзы Минхо не выносит совершенно. И Феликс всегда терпел, до последнего. Даже сглатывая собственную кровь, даже оставаясь в очередной раз в одиночестве, даже…

— Тихо, — Минхо осторожно проводит ладонями по спине Феликса. — Я ничего тебе не делаю и не собираюсь. Хорошо? Успокойся.

Феликс сжимает в кулаках ткань, тянет. Хочет успокоиться — но уже не в состоянии. Рыдает, как малыш, у которого самое страшное горе в жизни — поцарапанная коленка. Но подвывает так, словно он волчонок в капкане, у которого нет сил отгрызть себе лапку.

— У тебя что-то болит? Хочешь есть? Что-то не так? Не хотел сюда ехать?

Феликс предпринимает ещё одну попытку перестать рыдать, стиснув зубы. Провал. Умом понимает, что этим только злит Минхо, но ничего не может поделать.

— Ладно, — сдаётся Минхо, — я подожду.

За это Феликс ему благодарен, и в конце концов поднимает заплаканное лицо. Встречает взгляд Минхо — и ему хочется снова спрятаться.

— Ну всё? Давай вытру, — Минхо осторожно, сгибом пальца, смахивает слезинку с щеки Феликса. — Если ты меня отпустишь, дам тебе салфетки.

Феликс мотает головой и снова утыкается Минхо чуть ниже груди, и вытирает лицо свитшотом. Пугается, но вспоминает, что не накрасился — оказалось, и к лучшему, ткань ещё можно хоть как-то спасти. Хотя Минхо испорченную одежду просто выбрасывает и покупает точно такую же новую, когда он считал деньги! Это Хёнджин из-за пятнышка устроит истерику, хотя вполне может купить всю фирму, которая произвела эту тряпку. Просто — любимое рубище. И Феликс просто счастлив, что существует хотя бы подобие требований к одежде в кланах на встречах Князей — иначе бы Хёнджин пожизненно носил что-то очень похожее на мешок из-под бобов с прорезью. Вроде бы это был пуловер, но Феликс не уверен в этом на все сто.

— Ладно, сегодня я мама-коала, а ты — детёныш. Надеюсь, ты не голоден.

Феликс теперь изо всех сил старается не засмеяться. Да, это Минхо. Больше того, это его Минхо. Тот самый воришка из магазина, понаехавший из деревни, которого вырастила улица. Острый на язык и скорый на расправу… жестокий. Но, похоже, не сегодня. Феликс не знает, как надолго, но ему кажется, что, если он расцепит руки — всё прекратится. Истает, как сон, или того хуже… окажется всего лишь злобным розыгрышем. Но вечно так простоять тоже нельзя.

Феликс с трудом разгибает пальцы — так плотно стискивал ткань, что свело. Отступает от Минхо — на нежно-сиреневом свитшоте у того мокрое пятно. Он оглядывает себя и вздыхает:

— Малыш, похоже, описался.

Дёргает свитшот за спину, стягивает через голову. Под ним до пояса — ничего. Даже никаких украшений — побрякушки Минхо не очень любит. Феликс быстро отводит взгляд, но куда там успокоиться. Снова буря эмоций, и Минхо это видит.

— Что, сексуальная агрессия? Я сейчас что-нибудь накину.

— Хватит, — слабо просит Феликс и не узнаёт собственного хриплого голоса. — Не делай вид, что ничего не случилось. Перестань себя так вести. Просто скажи, что тебе от меня нужно.

— Да ничего такого, — подумав, Минхо бросает скомканный свитшот на плетёный стул, садится в кресло, забрасывает ногу на ногу. — Хотел поговорить. Стриптиз в программу не входил, но доплачивать не нужно, не беспокойся.

Феликс чувствует, что ноги его больше не держат. Обречённо садится на измятую кровать, не знает, куда себя деть — предпочёл бы быть где угодно, только не здесь. Но и уйти не может — снова чувствует, как между ним и Минхо будто алая цепь натягивается, выныривая из песка. Связь соулмейтов может оборвать лишь смерть.

— О чём? — слабо спрашивает.

— О нас, — Минхо не даёт возможности сбежать. — Прощения я просить не буду. Не потому, что не сожалею. Нет смысла. За это нельзя простить.

Феликс боится поднять взгляд. Слова Минхо тяжёлые, всегда законченные и лаконичные. Предложения рубленные, он не любит много и сложно говорить. Он делает. И в основном — делает больно.

— Я хотел тебе предложить перемирие. Что-то вроде этого. Хочу тебя видеть не только на совете Князей. Просто так. Ничего такого, о чём ты думаешь. Иногда.

— Зачем.

Феликс гордится собой — у него получается отвечать, и не пускать мысли в сверкающий лабиринт из стекла.

— Хочу, — просто говорит Минхо.

— Думаешь, этого достаточно?

— Да.

Феликс знает, что это чистая правда. Что нет больше никакой причины, кроме того, что они — соулмейты. Совершенно никакой — можно обратиться за помощью и к Чанбину, и к Князю Хонджуну — никто из них не откажет, и больше Минхо даже пальцем не посмеет прикоснуться. Только вот Феликсу нужно, чтобы он касался. И сам же Минхо давно сказал об этом лучше всего — это как первая ломка. Тебе страшно, ты ещё понимаешь, что это тебя убивает — но выхода нет. Никогда не было.

— Но что я должен ответить?

— Да или нет, — просто отвечает Минхо, пожимая плечами.

— Ты уже знаешь ответ.

— Но я хочу его слышать.

Сглотнув, Феликс чувствует тошноту. Тоже знакомую — вот с этого всё начинается. С категоричного требования. Иногда это единственные слова, которыми Минхо общался неделями, особенно с ним. Всё начиналось с «пошли» и «раздевайся». А заканчивалось обычно брезгливым «вытрись». И Феликс ждёт этого, обречённо сцепив пальцы в замок, мысленно проводя ладонью по стене лабиринта. Только шагнуть — и навсегда заблудиться. Там, внутри себя, спокойно. Остаться там навсегда — никогда больше не встретить Минхо. И всю окружающую реальность.

— Лишнее, — неожиданно поправляет сам себя вслух Минхо. — Пошли, увидишь кое-что. Кое-кого.

— Ты же хотел что-то надеть.

— У них и попросим. Пошли.

Минхо встаёт, но, к облегчению Феликса, не подходит — выходит из номера и оглядывается, чтобы его догнали.

Выйдя в коридор, Феликс успокаивается. Знает, где находится. Ну конечно. Только здесь, пожалуй, не зададут вопросов, почему вы принесли в отель тело вампира. Пусть и всего лишь спящее, а не мёртвое. Феликс слабо надеется, что Минхо его элегантно вносил на руках, а не перебросив через плечо, как мешок риса. Надо потом будет раздобыть видеозапись и разочароваться. Потом. То есть, оно будет, это «потом»?

Минхо же бесцеремонно стучит в дверь соседнего номера, и ему, как ни странно, открывают почти моментально. Феликс сначала думает, что его глаза обманывают, но нет, Сынмин небрежно опирается о дверной косяк, сплетая руки на груди. Поверх футболки с забавным принтом в виде мордочек щенят. Он ещё и в шортах!

— Князь Феликс, Князь Минхо, — вежливо склоняет голову. — За каким хером вы припёрлись посередине ночи?

— Это точно не ты, Ким, — сглотнув, Феликс всё ещё не совсем верит.

— А кто ещё может быть так рад видеть полуголого Князя Минхо.

— Мини, что-то случилось? — раздаётся голос позади Сынмина.

Он оборачивается и отвечает в полумрак:

— Обслуживание номеров, Ай Эн, спи.

— Вот видишь, — хмыкает Минхо, глядя на Феликса. — Мы уже и работу себе нашли.

— Если это всё, то до утра уборка не требуется, — Сынмин порывается закрыть дверь.

Но Минхо придерживает ту ногой и просит:

— Не найдётся лишней рубашки?

— Лишней — нет.

— Все сокровища мира и ещё маленькую услугу.

Сынмин презрительно смеривает Минхо взглядом, у Феликса падает сердце. Такое непростительно. Но что-то точно успело поменяться за то время, пока он спал, а эти двое — встретились. Потому что Минхо и бровью не ведёт, просто ждёт и Сынмин сдаётся:

— Хорошо.

Скрывается в темноте номера и возвращается с рубашкой, невозможно изукрашенной цепями, орлами, и ещё какими-то завитушками. Протягивает её Минхо.

— Вы ограбили сутенёра?

— Твой детёныш сам выбирал, — Сынмин как будто рад избавиться от пёстрого ужаса.

Минхо невозмутимо отбирает рубашку и набрасывает. Начинает застёгивать.

— Ещё что-то?

— Феликс? — Минхо поворачивается к нему.

Тот не думает, что вообще может как-то прокомментировать ситуацию, только отрицательно машет головой. Хотя больше всего хотел бы отступить за спину Сынмина, скрыться в темноте и тишине. Но тот и секунды лишней не медлит — закрывает дверь.

— Ох, какой гордый, — дразнится Минхо. — Как будто не прислушивается к каждому чиху за стеной.

— Ты его сюда позвал? — Феликс пробует выяснить отношения прямо в коридоре.

— Их. Если ты вдруг не заметил, он в довольно интересной компании. И сказать, кто додумался их свести?

Феликс стискивает зубы. Надеялся, что Минхо не догадается, и что вампирёныш Ай Эн ему всё-таки доверится больше, чем своему Князю, который с ним творил… то, о чём Феликс строго-настрого приказал себе не думать. В очередной раз.

— Теперь тебе спокойнее?

Феликс не совсем уверен, нет ли в голосе Минхо угрозы. Отвык. Вроде бы ровный тон, почти мурлыкающий — Минхо в такие моменты чем-то напоминает большого разнежившегося кота. Хищника, готового выпустить когти в любой момент. И против шерсти его точно лучше не гладить.

— Я не говорил, где я, потому что не знал, куда ты меня везёшь.

— А я не сказал? — изумляется Минхо.

Снова непонятно — обычно сарказм он намечает ярче, когда планирует, чтобы шутку оценили. Не сейчас.

— Не сказал, — Феликс покорно играет по правилам.

— Значит, у твоего сторожевого пса есть свои методы слежки за тобой. Ты же не думал, что он тебя отпустит?

— Я поговорю с ним.

Феликс делает шаг вперёд, но Минхо его останавливает жестом:

— Нет, не нужно. Давай хотя бы им отношения не портить. Он бесит неимоверно, но я хочу, чтобы тебе было спокойнее.

Феликс сглатывает почти в панике. Такого Минхо он ещё ни разу не видел. Немного раздосадованного, но в то же время словно и нет подвоха. Как будто ему даже не всё равно, а появляется… забота?

— Пойдём обратно, — решает Феликс.

— Если тебя это не устраивает, уедем.

— Устраивает, — Феликс особо не раздумывает.

Минхо, даже если издевается, прав. Стало безопаснее, хотя бы немного.

— Но? — вот Минхо подвох сразу находит.

— Но я хотел бы чего-нибудь выпить, — Феликс потирает саднящее горло, — принять душ и зарядить телефон. Позвонить Хёнджину.

— Всё?

То ли раздражение, то ли нетерпение. Что угодно из этого опасно.

— Всё.

— После тебя, — Минхо пропускает Феликса вперёд, и хоть нужно сделать всего несколько шагов, ему так и хочется обернуться. Или захлопнуть дверь у Минхо перед лицом, как будто это поможет.

— Что будешь пить?

В номере голос Минхо звучит неожиданно резко, Феликс вздрагивает.

— Что угодно.

Феликс всё равно пользуется лазейкой для подсознания и запирает дверь в ванную. Раздевается нарочно медленно, тянет время. Он не любит заходить в душевые кабины — там у кого угодно клаустрофобия разовьётся, кто их изобрёл только. Тут она хотя бы не в тёмном углу и широкая.

Феликс лихорадочно себя осматривает — не осталось ли каких-нибудь следов. Понимает, что Минхо уж точно в курсе, что он ему мягко говоря не хранил верность, но сегодня любая оплошность опасна. Моется тщательно, дважды, моет голову — шампунь неподходящий, и с утра на голове будет гнездо для колонии фей.

Но Феликса больше интересуют следы на шее, он отряхивается, слегка отжимает волосы и подходит к зеркалу, поворачивает голову туда и сюда. Всё-таки у Хана полно опыта — от укусов ни малейших следов. И кусал осторожно и слегка, и зализывал правильно. Неожиданно Феликс перехватывает собственный взгляд в зеркале и почти пугается, таким незнакомым кажется лицо. Особенно без косметики. Сон пошёл на пользу, но…

Одевается обратно, с волос течёт вода и тут же пропитывает рубашку. На тёмно-розовом мокрые пятна кажутся кровавыми — дурной знак. Открывает дверь осторожно, телекинезом — руками толкать нет сил.

— Будешь?

Минхо никуда не исчез, сидит за столиком, на который заботливо в вазу пристроены цветы. Поднимает стакан с коктейлем на уровень глаз. Лёд, лайм, вроде бы кола. Феликс кивает, смотрит на стакан, и Минхо выпускает тот из рук. Доверяет — стакан зависает в воздухе и плавно движется к Феликсу. Тот старается не выдать напряжение — слишком большое расстояние, почти предел его возможностей. Но о том, что он существует, только Минхо и Сынмин знают. Для остальных — бывший Князь может двигать всё, на что упадёт его взгляд. Хотя это тоже неправда — видеть предметы Феликсу вовсе необязательно. Главное, хорошо представлять местоположение и их самих. Незнакомый предмет, вроде этого стакана, через комнату протащить непросто, а собственный мобильный можно через весь двор особняка перебросить.

Перехватив бокал ладонью, Феликс тут же жадно отпивает. Горло обжигает, дыхание перехватывает, на глаза выступают слёзы.

— Многовато рома?

— Ты сам «Cuba Libre» намешал, что ли?

— Да, а что? — Минхо перебрасывает с руки на руку бутылку рома. — Пятьдесят на пятьдесят, немного льда.

— Надо один к трём, — обречённо вздыхает Феликс и отхлёбывает ещё.

— Ладно, в следующий раз ещё меньше колы налью. Или ты хотел что-то изысканней?

— Я же сказал, мне всё равно, — Феликс дотаскивает себя до кресла и садится в него.

До Минхо ещё приличное расстояние, если и соберётся хватать, то хотя бы это случится не резко. Только внезапного испуга не хватало.