Eternal loveliness (2/2)
— Ну как бы…
— С другой стороны, я не против, — Хёнджин складывает руки на груди и снова укладывается Бан Чану на колени. — Приступай.
— Вот сейчас я тебя скину с колен и нарву охапку цветов, так, что ли?
— Ой, нет. Я не очень люблю, когда что-то красивое медленно умирает. Как цветы в вазе. Красивое должно жить вечно.
— Поэтому ты и вампир, — соглашается Чан.
— Нет, вампир я… не знаю, почему, — тревожно отзывается Хёнджин. — Я просто вышел погулять с Кками… и ничего не помню. Я только знал, что мне нельзя возвращаться домой… таким. Меня нашёл Сынмин тогда… у него похожая история.
— Тот, который у вас типа старый?
— Запоминаешь, — тепло улыбается Хёнджин. — Я вас обязательно познакомлю. Не обижайся, но его обратили, когда он был моложе тебя. Мы с ним на вид примерно ровесники.
— Но ты шикарнее?
— Я определённо шикарнее! — Хёнджин смеётся, прикрывая рот.
— Отлично, я проведу ночь с шикарным мужчиной. Спать иди.
— Водички принеси, а? Я уже так удобно лежу.
— Вот ещё.
— А кто собирался за мной ухаживать? — притворно надувает губы Хёнджин.
— Просто у меня такое чувство, что мы знаем друг друга сто лет и столько же женаты, — хмыкает Бан Чан. — И с сексуальной жизнью тоже примерно как у пожилых пар. Никак.
— Ах так, — Хёнджин садится на кровати рядом и толкает Чана в плечо. — Кенгуру озабоченный!
— Что сказал? — Бан Чан тут же сгребает Хёнджина в объятья и слегка сжимает.
— Ничего. Пусти, я за водой вставал.
— Ты знаешь, что пить воду на ночь вредно, опухнешь?
— Это людям вредно. И вообще, капуста сама себя не растворит.
— Капуста?
— Да, и витамины. Думаешь, стал вампиром и всё, можно за собой не ухаживать? — возмущается Хёнджин, но неожиданно добавляет: — Вообще-то ты прав, можно. Здоровье не испортится, но сморщишься и облысеешь, как Носферату.
— Я даже зубы почистил!
— Даже, — Хёнджин закатывает глаза присаживается у мини-холодильника. — Хочешь сока?
— А к нему прилагается сервис? — Бан Чан щурится и опускает голос.
— Да, — кивает Хёнджин, не отвлекаясь. — Сервис «сам встань и налей».
На такую колкость Бан Чану не находится, что ответить, и он предпочитает промолчать, залюбовавшись тем, как Хёнджин наливает минеральную воду в высокий стакан. Даже такие простые действия кажутся волшебным таинством, и на соулмейта хочется смотреть, не отрываясь. Бан Чан признаёт, что это странно и вряд ли они сойдутся характерами — но, когда Хёнджин просто находится поблизости, счастье растекается по венам.
— Ты похож на пса, который загнал овец, пересчитал и довольный, — перехватив взгляд Бан Чана, дразнится Хёнджин.
— Нет уж, — возражает тот. — Волк загнал оленя.
Поднимается и подходит, обнимает Хёнджина со спины.
— Ты закончил питаться таблетками?
— А мне вот кажется, что ты не волк, а охотник, и в меня сейчас упирается ружьё.
Пошутив, Хёнджин смеётся сам, расплёскивая воду и едва не давясь, а Чан прикусывает ему мочку уха и сообщает:
— Я очень метко стреляю, так и знай. Это будет хэдшот.
— Ну уж нет, — сопротивляется Хёнджин. — Слушайся Князя Минхо, он сказал, чтобы ты поберёг мои губы.
— Так он больше не Князь. Я — Князь.
— И я тоже, — парирует Хёнджин. — С нами во главе кланы будут официально в жопе, чувствую уже. Ей же.
— А ничего больше ей почувствовать не хочешь?
— Ты определись, — немного раздражённо отзывается Хёнджин.
— Ты не хочешь, — серьёзнеет Бан Чан.
— Если честно, то да. Прости.
— Ерунда, — Чан легко целует Хёнджина в шею. — Если тебе не хочется, это вроде как изнасилование. А этого уже мне не хочется.
Хёнджин поворачивается, чтобы поймать его взгляд, серьёзно произносит:
— Из тебя получится Князь лучше, чем Минхо.
— Да как же, — досадует Чан, отложив свои эротические поползновения. — Князья правят с позиции силы, сам говорил. Минхо камень в пальцах при мне раскрошил, не поморщился. А я что могу? Сбежать?
Хёнджин задумывается, но потом выдаёт:
— Мне кажется, твой дар ещё не до конца развился. Что такое зеркало? Отражающая поверхность, так? Вода тоже отражает. Металл… понимаешь?
— Толку-то? Из луж вылезать посреди улицы?
— Как минимум из реки. Неплохо. А ещё у всех на кухне полно блестящей бытовой техники. И сантехника тоже. Что-то можно подбросить… есть много способов навредить вампиру, Крис.
— То есть все тупые и не перейдут на матовые материалы? Вы не бедствуете, чтобы сделать ремонт!
— Ну хорошо, — сдаётся Хёнджин. — И всё равно… ты бы смог управлять кланом, я уверен. А вот я… я не справлюсь. Мой дар абсолютно бесполезен, когда вокруг вампиры.
Чан кивает. Он это уже узнал от Минхо. И ему тут же мерещатся опасности. Что кто-то придёт посягать на статус Князя, и ему придётся защищать Хёнджина. Вздрагивает от неожиданной мысли. Он прежде всего подумал не о себе — о нём. И от осознания того, что ему кто-то посмеет причинить боль или любые неприятности, стало до горечи гадко. Чан обнимает Хёнджина крепче, заверяет:
— Я не дам тебя в обиду. Никому и никогда. Даже если это будет стоить мне жизни.
— Вот опять ты это делаешь, — тянет Хёнджин.
— Делаю что?
— Влюбляешь в себя.
— А, то есть ты только начинаешь влюбляться? Придётся постараться. Я всё-таки за цветами. Принесу тебе целый куст с корнями, потом обратно посажу.
Хёнджин снова смеётся, и Бан Чан заключает, что он немного оглох на правое ухо, но всё-таки счастлив. Рассмешить соулмейта не сложно, но так он ещё прекраснее, и это чувство щекочет где-то под рёбрами.
Отсмеявшись, Хёнджин высвобождается из объятий Чана, садится на кровать и подтягивает колени к подбородку. Снова мило, но разговор серьёзный:
— Я думаю, Князья нас проверяют. Феликс и Минхо. Справимся ли.
— Минхо меня даже не знает, — возражает Бан Чан.
— Сядь рядом, обсудим, — зовёт его Хёнджин, похлопывая по кровати.
Чан из духа противоречия садится на другую сторону кровати, накрывается одеялом по пояс — иначе Хёнджин отказывается на него смотреть.
— Так что? — бурчит. — Я этого Минхо только сегодня встретил, и с Феликсом не особо знаком.
— Они Князья, Крис. Феликсу уже много лет, ему взгляда на тебя достаточно. Минхо — разговора.
— Я просто под руку подвернулся, пока у них любовные разборки шли. Или мне показалось?
— И это тоже, — соглашается Хёнджин. — Я пытаюсь до тебя донести, что они скоро вернутся. И это всё.
— Тогда нам нужно продолжать работать?
— Ну нет, Князь. Нам нужно продолжать спать.
— Мы ещё не начинали.
— Конечно, я не могу спать с открытой дверью! — капризничает Хёнджин. — Закрой!
— Холодно? — удивляется Чан.
— Нет. Боюсь, что на свет прилетит огромное насекомое. Многоножка!
— Они разве летают?
— Закрой дверь!
— Ладно, ладно, — соглашается Бан Чан. — Не доводи себя до истерики.
Встаёт, запирает дверь на пляж и затворяет окно на всякий случай. Тут же в номере становится душно, и приходится поискать пульт от кондиционера. К счастью, тот вполне исправен и расположен даже не над кроватью. Вдохнув прохладный воздух, Чан возвращается в постель.
Хёнджин растирает лоб, будто от досады, жалуется сам на себя:
— Прости. У меня такое часто бывает. Держусь, потом психую из-за ерунды. Постоянно переживаю, что скажут остальные, ты… и всё опять порчу. А что ещё хуже, я всё это осознаю. Но не могу справиться.
Чан придвигается ближе и осторожно касается волос Хёнджина, пропускает несколько прядей меж пальцев. Тоже не знает, нравится ли тому подобное, но предпочитает попробовать и извиниться, чем зря терзаться.
— Забей на всё и всех. Ты теперь Князь. Просто начни новую жизнь. Каре сделай, как девушки.
— Так вроде это когда с парнем расстаются, — тянет Хёнджин. — А я нашёл. Но ты прав. Это что-то вроде нового этапа.
— Не вздумай. Мне нравятся длинные.
— Да, наверное… оставлю.
— Вот, — Бан Чан отмечает. — Действительно проблема. Ты свободный чел… вампир, больше того, Князь. Ты можешь делать всё, что тебе хочется. И не слушать вообще никого. Даже меня. Особенно меня, потому что я совершенно не разбираюсь в причёсках. Так чего бы тебе хотелось?
— Спать? — нерешительно отвечает Хёнджин.
— Я в общем. О великих планах на будущее.
— Может быть, рисовать? У меня неплохо получается. Танцевать? Вроде бы тоже.
— Я хотел бы это увидеть, — признаётся Чан.
— Сейчас? — оживляется Хёнджин.
— Ты спать хотел. Вообще в курсе, что я храплю?
— Ты не серьёзно.
— Кто знает, — пожимает плечами Бан Чан. — Забирайся под одеяло, в общем. Вот так и будешь спать, в броне?
— Нормальные штаны, — Хёнджин оттягивает ткань на колене и отпускает. — Ещё послужат. И защитят меня от волков и охотников.
— Опять ты про это, — хмыкает Бан Чан. — Кто ещё озабоченный?
Хёнджин вытягивается на кровати на боку, шарит в тумбочке рядом, достаёт маску для сна и демонстрирует её Чану:
— Вот, вообще не сексуально.
— Да ладно. Ты не будешь меня видеть, и я на тебя нападу.
— И то правда, — Хёнджин кидает маску в ящик обратно. — Надо быть во всеоружии.
— И чем ты планируешь от меня защититься? — Чан тянет за плечо Хёнджина, переворачивает его на спину. — Как видишь, крем и вот эта штука в волосах не помогают. Твой прикид тоже. Так чем?
— Ты слышишь? — настораживается Хёнджин.
— Отвлечение внимания? Тренируйся лучше, — хмыкает Бан Чан и перебрасывает руку через Хёнджина, нависает.
— Нет, серьёзно, — тот толкает его в грудь и пытается обратить внимание: — Вроде бы рядом, слышишь?
Бан Чан честно прислушивается некоторое время, потом улыбается.
— Ты чего лыбишься? — вскипает Хёнджин. — Там больно кому-то! Может, он ранен? Надо позвонить администратору!
Пытается вывернуться, но Бан Чан слегка придерживает его за плечо и поясняет, с трудом сдерживая смех:
— Джинни, там никому не больно. Там кому-то очень, очень хорошо.
— Что? — искренне не понимает тот.
Бан Чан рассматривает его озадаченное лицо, восхищаясь сочетанием совершенной неиспорченности мыслей и той ещё порочности в сексе. Сейчас кто угодно жизнь свою поставит на то, что Хёнджин и не целовался-то толком ни разу. Чан на мгновение и сам сомневается, не приснилось ли ему всё вчера и ночь до этого.
— Джинни, — мягко, почти шёпотом объясняет Бан Чан. — Думаешь, мы единственная пара в отеле? Даже если он только для вампиров. И не все тут просто поспать собираются.
— Ох, — Хёнджин мило смущается, пытаясь отвернуться и спрятать лицо в подушку, — прекрати, пожалуйста. Мне стыдно.
— Стыдно за то, что хотел кому-то помочь?
— Нет, — бурчит успешно, по его мнению, спрятавшийся Хёнджин.
Бан Чану коварно хочется засмущать его ещё больше, он наклоняется и шепчет на ухо:
— Хочешь стонать так же? Или даже громче?
Хенджин вздрагивает, не отвечает, но слегка поворачивается и смотрит на Чана украдкой, одним глазом. Бан Чан почти раздражённо вздыхает, перекатывается на бок и сгребает Хёнджина в объятья.
— Ты невозможный, знаешь об этом? — заявляет ему и целует.
Хёнджин закрывает глаза и совсем не сопротивляется, а потом и сам отвечает на поцелуй. Чан притягивает его к себе крепче, забирается руками под безразмерную футболку и решает за них обоих, что сон ещё немного подождёт.