Глава 18. Паучья сеть (1/2)

Однажды Анна, наложница моего отца, забеременела от него. Это произошло не так давно, всего полтора года назад. И я отчетливо помнила ужас на лице девушки, когда врач сообщил ей, казалось, столь радостную весть. Николай сразу же заподозрил наложницу в потенциальной измене, ну а о рождении ребенка и речи не было. Анна не сопротивлялась, даже не пыталась хоть как-то отстоять эту маленькую жизнь, зародившуюся внутри нее. И, когда я попыталась вразумить отца, то получила лишь очередную порцию ударов, а его слова, посыпавшиеся на меня градом, еще больше придавливая к полу, надолго отпечатались в сознании: «Тебе, Ярослава, повезло родиться от шлюхи, которая успешно вышла замуж. Но второй такой ошибки я не совершу.»

Если мое появление на свет, было сплошной ошибкой, то почему ты, дорогой отец, не прервал это? Также безжалостно, как приказывая Анне избавиться от зародыша? Или же решил, что достойным наказанием за свои грехи, станет именно мои мучения? Что ж, если Алиса и ее ребенок пострадали по твоей вине, Николай Белов, то твоя кара обратится против тебя самого.

Гнев стал частым моим союзником. По-началу, конечно, это были неловкие, пугливые вспышки где-то под сознанием, из-за которых я могла на секунду сжать кулак или прикусить губу. Лишь со временем мои угли разгорелись, превращаясь в неистовое пламя, топкой которого служило накопившаяся злость и обида.

Прошло около часа с того момента, как Макс, забрав Эл и еще несколько людей из охраны, поднял вертолет. Самого средства передвижения я не видела, но отчетливо слышала шум от лопастей, находясь на втором этаже дома. Крис осталась со мной, но как и мне, девушке абсолютно не сиделось на месте. Я же все прокручивала в голове лицо Громского в тот момент, когда с моих губ сорвалась правда о положении его сестры. Секундное замешательство, смешанное с осознанностью, мимолетное удивление, шокирование, затем защитное — ярость, обвинение. Он посмотрел на меня в тот момент так словно, это я каким-то образом допустила беременность Алисы, при этом нагло скрыв от него сей факт. Что ж, Громского можно было понять в этой ситуации, мне же оставалось только ждать и тихо молиться, хотя молитв, как таковых, я и не знала.

У Кристины было слишком много переживаний, она высказывала различные свои мысли и предположения, волновалась из-за того, что в поместье осталось буквально пару человек из охраны. Я понимала, что она старалась говорить, о чем угодно, лишь бы не думать об Эл. И я стыдилась своего бессильного молчания, поскольку варилась из варева гнева, страха и многочисленных переживаний. Я боялась, если открою рот, то выдам все то, чего так на самом деле страшусь: потеря ребенка у Алисы, гибель Ромы, Макса, похищение Эл… Мы обе были буквально уже на грани, и каждый балансировал по-своему, справлялся по-своему, но одно у нас точно было общее, чего не отнять — мы искренне хотели, чтобы все вернулись целыми и невредимыми. И пускай Макс будет зол на меня за то, что не сказала ему о беременности его сестры, главное, чтобы он мог еще злиться и хмуриться, и курить, и сквернословить… Чтобы, был живой…

— Так, — Кристина вдруг остановилась посреди спальни, взмахнув руками. Свои эбонитовые волосы она стянула в неаккуратный хвост, который уже распадался на пряди, из-за чего все время их смахивала с лица или сдувала. — Я пойду в дом охраны, возьму рацию. Я знаю их частоту, послушаем хоть, что у них там происходит.

— А телефон? Позвонить? — вытолкнула я из себя так, словно во рту у меня было много желчи, отчего как будто бы саднило горло.

— Нельзя, — качнула головой девушка. — Рация надежнее, там зашифрованная линия. В общем, долго объяснять, Слава. Я схожу, а ты сиди здесь, ладно? И… — она уже оказалась в дверях, когда затормозила, решаясь сказать что-то еще: — …запри дверь, ладно?

— Ты думаешь, здесь теперь небезопасно? За нами кто-то придет? — не знаю, зачем, но я вдруг подскочила со стула, а шестерни у меня в голове начали противно скрипеть, подкидывая самые скудные мысли. У меня буквально побежала черная лента перед глазами, на которой красными, жирными буквами кричали эти надоедливые, страшные: «А, ЕСЛИ…» — Придут за мной… Ведь так?

— Ярослава! — Кристина, которая почти уже вышла из комнаты, вернулась обратно, чтобы подойти ко мне и схватить за плечи, дабы встряхнуть. — Это все лишь твои собственные догадки, ясно? Никто сюда не посмеет сунуться! Ни твой отец, ни Игнат, ни кто либо еще, ясно тебе? Здесь несколько сотен акров земли, дорог, вышек с охраной, патрулей с собаками и так далее! Отец Макса позаботился о том, чтобы это место охраняли лучше, чем покои президента, слышишь? За тобой никто, никто не придет. Да?

Я молча кивнула, смотря точно в глаза девушки. Невозможно было ей не поверить в такой момент, когда она буквально вливала в меня свою силу, уверенность, делилась той сокровенной частью, которая позволяла ей самой быть сильной. Так когда-то, кажется, давно (или нет?) делала и Нэлли, когда мне суждено было отправиться в дом Гарнеевых.

— Я запру дверь. Иди, Крис, — я и сама ухватилась за ее плечи, чтобы сжать в ответ, как бы показывая ей: я принимаю твою силу, и тоже буду сильной.

Кристина слабо улыбнулась мне, а затем ушла, напоследок обернувшись. Я сразу же заперлась, отойдя от двери на несколько шагов, не спуская с нее глаз. Как будто по ту сторону сейчас кто-то начнет ломиться, скрестись, силясь выбить эту хлипкую преграду. Но там ничего, кроме прислуги или охраны, не могло быть, а стучаться могли лишь мои страхи, которые необходимо было взять под контроль, усмирить. Но это оказалось вовсе не просто, особенно оставшись одной. Особенно, наедине с собой. Своими мыслями. Тараканами.

Отец часто запирал меня в своей комнате на несколько дней. Иногда — это было спасением и минутами передышки, порой — сущим адом, клеткой, мукой. Сейчас… Сейчас что-то среднее между тем, если бы я попала в кастрюлю, которая закипала на медленном огне, и, если бы, оказалась в длинном коридоре, откуда можно было бы сбежать.

Я села на кровать, затем встала, походила, вновь села, подскочила, снова покружила, подошла к окну, опять села… Казалось, что Кристина тоже куда-то пропала, что ее похитили, что она оказалась в беде… Наконец, замерев на месте, я закрыла глаза, прислушиваясь. Глухие отголоски, которые успокаивали меня и давали понять, что в доме есть обычные люди: прислуга, охрана, где-то еще Инесса и мать Громского. Они же, наверняка, не сидят в своих комнатах и не трясутся, как мыши, как я.

Приблизившись к двери, поворачивая замок, я со свистом выдохнула, а затем — резкая тьма, чей-то вскрик внизу, кажется, звон посуды, частый топот по лестнице. Я отшатнулась назад, словно могла обжечься или еще что. Обняла себя за плечи, стараясь привыкнуть к полному мраку. За окном было достаточно светло, но плотные шторы мешали проникнуть солнечному свету, поэтому, собравшись с силами, я рванула к окну. Распахнув занавески, я тут же обернулась, убеждаясь в том, что комната снова посветлела, а на полу образовалась лужа из солнечного света, наполняющая спальню летающими пылинками. Послышался шум с улицы, и я открыла окно, увидев, как вдалеке пробежали пару вооруженных мужчин из охраны, а вместе с ним и служебные собаки. Если отключилось электричество, значит, и система охраны…

Я не успела докончить мысль, поскольку дверь в спальню распахнулась, и на пороге появилась Кристина. Я с таким облегчением выдохнула, что даже забыла засыпать ее вопросами, чем и воспользовалась девушка. Она буквально выдернула меня из комнаты, приговаривая, что под домом будет безопаснее. В ее свободной руке я заметила периодически шипящую рацию, что, то и дело выплевывала какие-то отрывки разговоров. Но это было далеко не все, за что зацепился мой взгляд: из-за пояса джинс у Крис торчал приклад пистолета. Все вопросы мигом отпали, поскольку вся картинка начала складываться, а измотанное нервами сознание, подбрасывало красочные события с печальным исходом.

Мы быстро оказались на улице. Кристина тут же подвела меня к одному из мужчин из охраны, с которым я ранее никогда не виделась и не общалась. Перекинувшись парой слов, он направил нас кивков головы куда-то за фасад, а сам стремительно направился внутрь дома. Наверное, проверить периметр. Крис так и не выпускала моей руки, из-за чего та уже вспотела, но это вообще меня не волновало, как то, что я четко понимала: людей Максима здесь слишком мало.

Я помогла отворить девушке тяжелые подвальные двери, за которыми последовали старые ступени, делавшие спуск достаточно крутым. Я не удивилась тому, что внутри изредка подмигивал холодный свет. Наверняка же, было предусмотрено какие-то резервное или аварийного освещение в подобных ситуациях. Спустившись вниз, я увидела Карину, что держала на руках хныкающего Эдварда, и Инесса, которая стояла чуть поодаль, скрестив руки на груди. Родня Макса никак не отреагировала на наше появление, они мельтешили за спиной у очередного человека Громского, пока тот что-то колдовал на панели управления.

— Максим Владиславович распорядился, в случае чего, вывести вас всех по туннелю, — отрапортовал стоящий у мониторов мужчина. — Вас, Карина Ильдаровна, и детей отвезут на взлетную полосу, где посадят на рейс сначала до ближайшего города, где будет аэропорт.

— Я никуда не полечу, пока не пойму, в чем дело? — мачеха Громского нервно поглаживала младшего сына по спине, хотя тот уже более менее успокоился.

— Сейчас и правда не до этого, Карина Ильдаровна, — вмешалась Крис, все еще пытаясь настроить рацию. — Нужно просто сохранять спокойствие, и…

— Я же сказала! — прикрикнула женщина, отчего Эдвард снова скривился, выдавливая слезы. — Пока я не увижу Максима, который мне все объяснит, с места не сдвинусь!

Крис переглянулась с мужчиной из охраны, но никто из них не решался пока чего-либо говорить. Девушка, плюнув пока на рацию, открыла один из железных шкафчиков у стены и начала собирать сумку. Охранник же кому-то коротко отвечал по своей рации, продолжая что-то щелкать на панели управления.

Я судорожно вздохнула, обнимая себя за плечи. Стены и потолок буквально давили на меня, отчего хотелось скукожиться, исчезнуть. Мне было холодно, хотя на улице уже практически тридцать градусов тепла. Почувствовав на себе колкий взгляд, сразу же поняла, что это Инесса буравит меня. Некая волна обвинения и враждебности исходила от сводной сестры Максима, отчего я даже без слов слышала все ее упреки в мой адрес. Нервно прикусив губу, ведь Карина не унималась, а слушать то, как она перекрикивает плачущего сына, было тяжело.

— Послушайте! — не выдержала я. — Прошу, послушайте. Это из-за меня, поэтому я прошу вас, вам необходимо уходить…

— Ярослава, перестань, ты не при чем! — вступилась Кристина, но ее тут же прервала Инесса:

— Нет-нет, пусть продолжает! Пусть всем скажет, почему мы в такой жопе! Ну же, белоручка, в чем твоя проблема? Не дала какому-нибудь богатенькому дяде, который теперь нас всех нахрен убьет здесь?!

Я отшатнулась на шаг назад, но смогла взять себя в руки. Я представила себя с щитом, о который разбивались все выпады со стороны Инессы.

— Нет, дело в другом, и это очень долгая история. Но суть остается той же: причина и правда во мне, — нельзя было смотреть в пол, как бы мне не хотелось, но пришлось поднять глаза не только на Инессу, но и на всех, кто здесь сейчас находились. — Пожалуйста, вам нужно уйти безопасным путем. Уверена, Максим потом найдет вас и все объяснит. Карина, пожалуйста, подумайте об Эдварде, ему страшно. Инесса…

— Заткнись уже, и без тебя ясно, что нужно убираться отсюда, — она отмахнулась от меня хуже, чем от мухи. — Слышь, она с нами не пойдет, — обращалась девушка уже к охраннику, — не хватало, чтобы за нами еще и погоня была, как в сранных боевиках.

— Это не обсуждается! — вмешалась Крис, уже подготовив сумку. — Этот путь рассчитан на всех.

— Подтверждаю, — кивнул мужчина их охраны.

— При всем уважении, Мирослава, но с тобой мы никуда не пойдем, — Карина полностью встала на сторону дочери, и я не могла ее в этом винить.

— Они правы, Крис, — понуро произнесла я. Как бы больно и страшно не было подобное осознавать, но это действительно было так. Со мной не безопасно. — Пусть едут первыми.

Кристина закачала головой, словно никак не могла примириться с подобной мыслью.

— Ну хоть одна здравая идея за сегодня. Погнали тогда, нехрен здесь и дальше торчать, ждать, не пойми его. Ну же! Поехали! — Инесса активно замахала руками, подгоняя мать и охранника к одной из металлических дверей. — Давайте-давайте. Я лично не хочу сегодня умирать.

— Кристина? — окликнул ее мужчина из охраны.

— Езжай, потом вернешься, как сможешь, — буквально через ком в горле вытолкнула я, стараясь скрыть дрожь во всем теле.

— Нет, — твердо произнесла девушка, не прерывая нашего зрительного контакта. — Увози их, Кирилл. Я останусь со Славой.

— Но…

— Ты слышал ее! — Инесса чуть не за шкирку схватила его, чтобы тащить за собой. — Теперь твоя задача — это мы! Ну же!

Кирилл более не стал сопротивляться. Он лишь кинул на нас последний, извиняющийся взгляд, а затем исчез за дверью, над которой сразу же загорелся красный свет, и она, кажется, наглухо закрылась. Сразу же после этого, я схватилась за грудную клетку, как будто что-то мешало мне сделать глубокий вдох. Господи, господи, господи!..

— Тише-тише, ну, ты чего? — Крис тут же кинулась ко мне, обнимая. — Я бы ни за что не оставила тебя, слышишь?

— Ч-что теперь… как…. Боже! — меня била истерика, и я медленно опускалась на колени, побуждая и Кристину тоже оседать на пол.

— Во-первых, успокойся. Ярослава! — девушке пришлось немного отстранить меня от себя, чтобы уже в который встряхнуть. — Посмотри на меня и слушай: все хорошо, сюда никто не придет за тобой, сюда никто не сунется, как я и говорила, ясно? Здесь безопасно! Это просто тревога из-за небольшого количества охраны и отсутствия Максима, понимаешь?

— Н-но… к-кто выключил эл-лектричество? — заикаясь от подступающей истерики, еле вытолкнула слова через глотку.

— Я, — просто улыбнулась девушка, поглаживая меня по голове. — Мы немного навели паники, чтобы создать ощущение такой вот острой опасности. Понимаешь, Максим давно искал повод увезти семью, а тут…

— Т-ты серьезно?.. — шмыгнув носом, я поняла, что теперь точно ничего не понимала. Очередной хитрый план Громского? — Крис, я… Что происходит?

Девушка, выпустив меня из объятий, поднялась на ноги, протягивая и мне руку. Схватившись за ладонь, я тоже выпрямилась, ощущая легкое головокружение. Вытерев мокроту с щек, я все еще ощущала легкую дрожь в руках, но до конца никак не могла прийти в себя. Я ведь… я буквально минуту назад была готова смириться с мыслью, что меня могут снова забрать неизвестно куда.

— На самом деле, Макс давно уже задумывался, чтобы отправить своих обратно, но Карина никак не понимала намеков. Безусловно, то, что случилось с Алисой… Вернее, мы еще даже не знаем, что случилось… В общем, суть была в том, как только произойдет хоть немного опасная ситуация, то сработает, якобы, тревога во всем доме, охрана будет настороже и так далее. Маленький спектакль для родственников, чтобы они, наконец, осознали всю серьезность ситуации, — Кристина как-то не особо весело улыбнулась, неловко взмахнув рукой, как бы обрисовывая всю эту картину в целом.

Я пока не была готова, что-либо отвечать вообще. Меня немного повело в сторону, на что Крис среагировала, подкатив ко мне стул, на который я благополучно приземлилась. Уронив лицо в ладони, мне понадобилось пару секунд, чтобы осознать: меня. никто. никуда. не. заберет! Словно огромный, многотонный груз свалился не то, что с плеч, а с груди, да со всей меня разом, при этом еще и окатив холодной водой. Я до ужаса души боялась вновь попасть к Игнату, оказаться в его катакомбах, постичь судьбу матери… И когда все это прошло в миллиметре от меня, задев только шоком и истерикой, меня пробило на смех. Выпрямившись на стуле, закинула голову назад, продолжая посмеиваться. Я не видела реакции девушки, но, уверена, она явно была удивлена.

— Я знаю хорошего психолога, если что, — послышалось со стороны.

— Да, мне он точно понадобится, — согласилась я, вытирая выступившие слезы в этот раз от смеха. — Прости… Я уже не знаю, как на это все реагировать.

— Все нормально… Стой, — Крис, которая стояла рядом с пультом управления и мониторами, вдруг задержала взгляд на одном из экранов и нахмурилась. — Там не должно быть пусто.

— Что? Где? — поглощенная уже простым любопытством, я подошла к девушке, тоже обращая взгляд на многочисленные мониторы. Сложно было понять, куда именно смотрит Кристина. Я пробежалась мельком по каждому из них, наблюдая практически идентичную картинку: плохо освещенные коридоры, пару пустых комнат, в одной из которых стоял бесхозный стул. — Куда смотреть, Крис?

— Побудь тут, я сейчас, — от ее серьезного тона, у меня прошелся холодок по пояснице, но я и рта не успела раскрыть, как девушка скрылась за одной из металлических дверей.

Я тут же снова обратила взор на мониторы, силясь заметить там Кристину. Через несколько секунд она и правда появилась в коридоре, и я заметила, что она достала пистолет. «Что происходит?..» — прошептала я, теперь уже не в силах оторваться от экрана, будто бы Крис могла в любой момент исчезнуть с эфира. Девушка замерла перед очередной дверью и, кинув взгляд точно в камеру, отчего создалось впечатление, будто она посмотрела мне прямо в душу, резко исчезла с этого экрана. Я заметалась, не зная, где искать ее, на каком экране она должна была появится вновь.

Я подпрыгнула на месте, чуть не вскрикнув, поскольку достаточно близко со мной зашипела рация, передавая отрывки разговоров. Сердце в грудной клетке трепыхалось хлеще, чем рыба, попавшая в рыболовную сеть. В какой-то момент мне даже показалось, что я услышала голос Ромы, но потом — вновь резкая тишина, разбавляемая хриплым шипением рации. Впрочем, мне быстро удалось вернуть внимание обратно на мониторы, пока я не поняла, что один из них полностью погрузился во тьму, хотя надпись в углу экрана говорила о том, что запись все еще шла.

Я отошла от мониторов и, задержав дыхание, приблизилась к двери, за которой скрылась Кристина. Припав к поверхности ухом, начала прислушиваться, хотя отчаянно слышала только свое сердцебиение. Но все-таки смогла уловить топот, какой-то грохот, а затем, кажется, чей-то вскрик. Не успев даже ничего толком сообразить, я дернула на себя ручку, врываясь в коридор, что полностью был погружен во мрак. Лишь пару зеленых огоньков горели где-то под потолком, придавая всему зловещий болезненный оттенок. Чья-то тень мелькнула не так далеко от меня и, не уверенная в том, кто это мог быть, я позвала: