Глава 4. Маленькая женщина (1/2)

Не помню, когда в последний раз мне приходилось столько плакать. Даже, когда истерика полностью проходила, и спазмы более не терзали грудную клетку, слезы все равно текли из глаз. Зато мне удалось вновь выпасть из реальности, позволить себе пропустить очередную поездку в чужой дом, игнорировать разговоры и вопросы в свой адрес.

Каким-то образом семье Гарнеевых удалось устроить небольшой прием, и когда я вышла из автомобиля, созерцая очередное громоздкое поместье, нас уже ждали. Людей было немного, видимо, лишь приближенные или самые близкие знакомые Владимира и его сына. Андрей, играя роль галантного жениха, подал мне руку, и когда я хотела проигнорировать его фальшивый жест, он насильно схватил меня под локоть. Под натянутые улыбки незнакомцев, под их липкие и колкие взгляды и перешептывания, мы вошли внутрь, где уже все было готово для праздного вечера. Меня откровенно тошнило, и я понимала, что в любой момент могу свалиться в обморок. Подобное недомогание начало преследовать меня с пятнадцати лет, когда я впервые переволновалась на приемной комиссии, сдавая экзамен по скрипке. Я позорно потеряла сознание, на что отец упек меня в больницу на несколько месяцев.

Честно признаться, я бы лучше снова провела бесчисленные дни в белых стенах медицинского учреждения, чем в доме этих людей. Новые лица мелькали под моим взором, к нам с Андреем подходили незнакомцы, поздравляли с помолвкой и предстоящей свадьбой, тянули ко мне руки и что-то щебетали. Я пропускала все мимо ушей, таращась на них, как на безликие тени с бездонно-черными глазами и пустыми ртами. Одна пожилая дама вдруг схватила меня за руку и буквально в ухо прокричала:

— Деточка, почему ты такая бледная? Аль худо тебе?

Толпа вдруг подхватила ропот из моего имени, я отрывками слышала что-то вроде: «Ярослава…. самочувствие…. болезненно…» Мир резко закружился, и я четко начала осознавать, что больше не выдержу. Слишком много потрясений свалилось на меня за столь короткий срок. Холодная ладонь пожилой дамы выскользнула из моих пальцев, все накренилось, и мои глаза закатились, пока мое тело падало в небытие. На краю сознания я услышала чей-то испуганный вздох и крик: «Держите ее!».

Со стороны все это походило на ужасно страшный сон, поэтому я так стремилась проснуться. Однако при пробуждении реальность ударила по голове так сильно, что меня снова пригвоздило к подушке. Я очутилась в чужой комнате в чужом доме, где меня ждало сплошное несчастье. Лобная доля изнывала пульсирующей болью, и я снова разрыдалась, упиваясь жалостью к себе. Нет, Нэлли, я не сильная, я не смогу.

Возможно, моя кондиция дойдет до того, что я вскрою себе вены в этом доме.

Кто-то пару раз постучал в дверь, а затем та распахнулась. Я тут же села, испугавшись, что сейчас увижу Андрея или его отца. Но на пороге оказалась, видимо, служанка преклонного возраста в строгом черном фартуке на манер английского канона двадцатого века. У нее даже волосы, исходившие серебристой сединой, были собраны в строгий пучок. Смерив мое заплаканное лицо брезгливым взглядом, она подошла к платяному шкафу и начала доставать оттуда одежду. Я обратила внимание, что за окном уже смеркалось. Интересно, это все тот же день или я проспала куда дольше?

— Простите… — мой голос охрип и казался слабее шепота, — как долго я проспала?

— Менее двух часов. Вот, переоденься, гости все еще ждут тебя, Ярослава, — она подала мне очередное платье нежно-голубого цвета с серым отливом. — Живее, ты итак заставила всех испытывать беспокойство.

Её тон не сулил мне ничего хорошего, но я откровенно не хотела возвращаться туда. Совершенно точно не сейчас и не сегодня. С меня хватит.

— Если я вернусь туда, то снова свалюсь с ног, — я отвернулась от женщины и хотела снова лечь, но она вдруг резко подошла ко мне и схватила морщинистыми пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть ей в лицо.

— Ты оденешься, натянешь на свое милое личико улыбку и пойдешь к гостям, иначе я угощу тебя порцией палок, ясно тебе?

У меня холод прошелся по спине, а внутренности буквально скрутились. Она не прерывала со мной зрительный контакт несколько секунд, словно бы пытаясь мне внушить страх о побоях. И у нее, честно признаться, получилось. Я сглотнула очередной комок подступающей тошноты и молча поднялась, снова надевая каменную маску безразличия. Пока я снимала свое домашнее помятое платье, в котором уехала из дома, женщина вдруг прокомментировала мои почти сошедшие синяки:

— Твой отец не брезговал с наказаниями, значит, ты должна быть послушнее. Но, как я вижу, все же проявить характер ты любишь.

— Как я вижу, вы только ждете повода, — я должна была промолчать, но слова с детской обидой сами сорвались с губ.

Служанка не заставила себя долго ждать, и жгучая пощечина укусила меня за скулу. К счастью, у нее рука была не так тяжела, как у моего отца, поэтому мне удалось сохранить равновесие. Однако удар сильно сказался на моей головной боли и рвотных позывах. Я шумно втянула носом воздух, пробуя на вкус собственную кровь, ведь умудрилась прикусить язык.

Избавившись от черных точек перед глазами, я продолжила переодеваться, стараясь не шататься. Женщина лишь сухо бросила:

— Живее.

Справившись с застежкой, обнаружила, что платье было короче, чем мое прежнее. Эта мысль нанесла мне моральный удар куда-то в грудь, а разум подбросил воспоминание про обещание Андрея и его действия у меня… у отца дома. К чему вообще эти приличия? Могли бы меня сразу голой втолкнуть в его спальню!

Женщина открыла передо мной дверь и пропустила вперед. Я не сомневалась, что она в этом доме будет моей личной надзирательницей, и бояться её стоило не меньше Гарнеевых. Улыбаться у меня никак не получалось, лишь слегка кривить губы. Появившись в главном зале дома, я сразу же привлекла внимание, из-за чего мне остро захотелось вновь потерять сознание, но уже навсегда. Все на мгновение замолчали, пока ко мне не приблизился сам Владимир в сопровождении высокой и молодой женщины. Наверное, ей было чуть за тридцать, на для этого человека она была чересчур молода. Она придерживала старика под руку, и тот, сгорбившись под грузом своих лет, грехов, болезни, напоминал мне Горбуна из Собора Парижской Богородицы. Жаль, что тот урод был положительным персонажем, а не как в моем случае. Подняв глаза на его сопровождающую, я с ужасом поняла что она — мать Андрея. По крайней мере, внешне сын очень походил на родительницу.

— Спасибо, Лидия, пока можешь быть свободна, — Владимир обратился к моей надзирательнице, и та, откланявшись, удалилась. — Славочка, как ты себя чувствуешь?

Старческий голос был подобен тому отвратительному звуку, если бы кто-то вилкой скреб по дну тарелки. Мне пришлось прикрыть веки, досчитать до десяти, чтобы спокойно и практически дружелюбно ответить:

— Все хорошо, спасибо.

Высокая женщина не прекращала улыбаться, а вот Гарнеев старший решил, видимо, добить меня сегодня. Он снова ухватился за меня мертвецкой рукой, я давно еще заметила, что на его коже уже проступали эти пятна, присущие живым трупам. Он пытался что-то отыскать в кармане пиджака, но потом сдался и скомандовал:

— Валерия! Где мои сласти?

Меня передернуло, ведь я понимала, что он собирался сделать. Однако у меня буквально не было выбора, я не могла никуда сбежать, отказаться. Мне оставалось лишь смотреть, как Валерия, видимо, его очередная жена подает ему леденец в виде петушка. Желчь медленно поднималась у меня в желудке, и я осознала, что рано или поздно меня все же вырвет.

— Вот, Славочка, — проскрипел Гарнеев, дрожащей рукой поднося к моему рту петушка, — прими сладость от дедушки. Мы теперь одна семья, моя сладкая девочка.

Во мне умерло буквально все, даже сердце на несколько секунд перестало биться. С неимоверным усилием я заставила себя разомкнуть челюсти, чтобы леденец проскользнул в рот. Его некогда любимый мною вкус казался мне самым мерзким на свете сейчас. Не приторно сладким, отдающим яблоком, нет, а, скорее, с гнильцой и оттенком металла. Я молилась, чтобы старик быстрее потерял ко мне интерес, и я могла бы выплюнуть петушка.

— С-спашибо, — не вытаскивая леденец, отозвалась я.

Владимир, к счастью, недолго мучал меня. Несколько минут он пытался вспомнить какую-то историю из своей молодости, чтобы как-то приободрить меня, но, видимо, память его совсем уже подводила. В итоге, сарик начал задыхаться, наверное, это было связано как-то с этим трубками из его носа и баллоном кислорода, который таскала за ним прислуга. В итоге, Владимира увели, но я все равно без компании не осталась. Его жена, Валерия, тоже стремилась провести со мной беседу. К тому моменту я уже крутила леденец в руках, стараясь избавиться от противного привкуса во рту.

— Ох, — вдруг она театрально закатила глаза, — вот смотрю на тебя, и точно вижу себя. У меня было такое же лицо, когда меня продавали Вове. И он тоже вечно лез ко мне с этими петушками треклятыми, хах, — Валерия наклонилась ко мне, вырывая леденец. Не сводя с меня глаз, она облизнула голову петушка, а затем провела ею по моим губам. Я застыла, испуганно наблюдая за действиями женщины. — У меня был такой же взгляд испуганной жертвы, пока я не осознала, как мне повезло.

Она выпрямилась и отошла, так и забрав у меня леденец. Откусив петушку хвост, Валерия подмигнула мне, бросив напоследок:

— Мой сын тот еще болван, но он мужчина, а ими можно управлять! Считай, что тебе повезло.

В этом мире, что, все сошли с ума? Почему мне все твердят, что мне повезло?! Никто не побывал на моем месте и не знает, каково мне на самом деле. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы отойти от произошедшего. Затем я забегала глазами по гостям, испуганно осознавая, что мне некуда себя деть. К кому стоит подойти? Или лучше найти место потише? А что, если меня там найдет Андрей?.. К слову, парня я нигде пока что не наблюдала, может, оно и к лучшему. Однако я поймала себя на том, что ищу в толпе не только своего обидчика, но и потенциального спасителя. Но силуэт Максима нигде не проскальзывал. Я вспоминала, как он внезапно появился на моем дне рождении, устроив целое светопреставление. Может, и в этот раз… Хотя, с какого рожна он должен здесь появляться и спасать меня? Я ведь при нем сделала свой выбор, и он принял его. Надеяться мне было не на что.

Побыть одной мне не удавалось, как бы не хотелось. При всем при этом, головная боль никак не утихала, отчего перед взором все чаще и чаще все шло кругом или резко темнело. Но мне приходилось отвечать на вопросы, принимать к черту не сдавшиеся поздравления, просто вежливо кивать и улыбаться. В какой-то момент я вообще ощутила спазмы в животе и горький привкус во рту. Кое-как отделавшись от очередных лицемеров, я поспешила найти уборную. Придерживая ладонью рот, я поднималась вверх по лестнице, затем завернула в длинный коридор, пытаясь по наитию отыскать заветную дверь.

И, естественно, нарвалась туда, куда совершенно не стоило. Нет, я нашла уборную, только и не подозревала, что там будет Андрей с двумя наложницами. Парень стоял со спущенными штанами, а одна из девушек находилась перед ним на коленях, полируя ртом его половой орган. С другой же Гарнеев младший целовался, откровенно лапая её за грудь. Я уже и так предполагала, что аппетиты у него завышенные, но не настолько же! Я хотела улизнуть так же тихо, но меня все равно заметили.

— О, как раз во время, — обрадовался Андрей, завидев, как я уже почти скрылась за дверью. Он схватил меня за руку и втащил обратно внутрь, плотно закрывшись. — Я успел соскучиться, женушка.

Его мерзкие руки скользнули мне под подол, и я попыталась извернуться, но у меня никак не выходило. При этом его член упирался в меня, вызывая во мне судороги отвращения и болезненные ощущения в желудке. Желчь так активно подступала к горлу, что у меня выступили слезы на глазах.

— Отпусти! — взмолилась я, но Андрей скрутил мне руки, заведя их за спину, а затем резко усадил на туалетный столик. — Не надо, прошу…

Я кинула умоляющий взгляд в сторону наложниц, но те лишь мялись в стороне, неуверенно поглядывая друг на друга. Я уже не сдерживала рыданий, и слезы катились градом по щекам, не давая сделать глубокого вдоха.

— Заткнись! Заткнись, я сказал! — парень грубо схватил меня за лицо и резко стукнул мою голову о стену. От резкой боли в затылке у меня буквально потух свет в глазах, и я потерялась в пространстве. Ощутила лишь запоздало, как Андрей раздвинул мои ноги, задрав подол до самой талии.

— Господин… — послышалось со стороны неуверенно от какой-то из наложниц.

Я заскулила, дернулась, стараясь свести ноги вместе, извернуться, уйти в сторону, соскользнуть. Все, что угодно, только бы вырваться! Я отказывалась верить в происходящее, никак не могла смириться с этой чертовой реальностью. Но при этом я продолжала надеяться на что-то: потеряю сознание, кто-то внезапно зайдет и прекратит это, может, наложницы заступятся или… Максим расстреляет этого ублюдка из своего пистолета, которым когда-то угрожал мне! Мне стало мерзко от подобных мыслей, но совесть и что-то светлое стремительно умирали во мне, с каждым чужим касанием, заставляя черную мерзлую воду наполнять мои вены.

— Чего, нахуй?! Заткнулись, блять, и стойте пока там! Она — моя, ясно? — рыкнул Андрей в сторону девушек, а затем припал ко мне в жадном поцелуе. Я отказывалась размыкать губы, отводила в сторону от него голову, поэтому нарвалась на очередной удар о стену. Боль, казалось, раскалывала мой череп на части, и, застонав, я разомкнула губы, чем и воспользовался парень. Однако у меня хватило сознания и сил прикусить его язык с такой силой, что ощутила привкус чужой крови. — С-с-с-сука, какая же ты сука, бля-я-я-ять!

Он отшатнулся от меня, сплюнув кровавую слюну прямо на пол. Я же, наконец, смогла освободить руки, на запястьях которых уже появлялись синяки. Кое-как слезла со столика, вытирая ото рта то ли свою, то ли чужую кровь. Меня тут же повело в сторону, в ушах звенело, а перед глазами плясали разноцветные точки. Сотрясение?.. Дотронувшись пальцами до затылка, поняла, что волосы там слиплись от крови.

— Куда ты собралась?! — Андрей не собирался оставлять меня в покое. Схватив за волосы, он заставил меня упасть на колени, чтобы мое лицо оказалось на уровне члена, которым он тут же принялся тыкать мне в лицо. — Открой свой блядский рот, сука!

Я зажмурилась, чтобы не видеть его орган, с силой стиснула челюсти, а потом поняла, что уже не сдержусь. Внутри все сжалось в один большой спазм, отчего кишки буквально выворачивались наизнанку. Огромный ком подступил к глотку, обжигая слизистую желчью. Рвота просочилась даже сквозь сомкнутые губы, а потом полностью извергалась на штаны Гарнеева младшего.

— Фу! Твою мать, фу! — он отпрыгнул от меня, продолжая ругаться. Одна из наложниц тоже оказалась ужасно брезгливой, поэтому выбежала следом за Андреем из уборной.

Я же упала на четвереньки, и болезненные спазмы никак не отпускали меня. Рвотная желтоватая вода продолжала выходить из моего тела, выливаясь на белоснежный кафель. Я задыхалась, захлебывалась и откашливалась, пока кто-то не опустился рядом и не начал придерживать мои волосы.

— Тише-тише, вот так, — приговаривала девушка, видимо, вторая наложница. — Нужно избавиться от всего этого, не держи в себе, вот так. Потом станет легче.

Почему-то я ей верила. По крайней мере, мне и правда стало лучше, когда желудок был досконально очищен, лишь глотку и глаза слегка жгло. Так я познакомилась с Зоей, которая напомнила мне чем-то Нэлли.

***</p>

Я искренне надеялась, что после того происшествия, меня оставят в покое хотя бы на пару дней. Но в очень ранний час в мою новую чужую комнату ворвалась Лидия, заявив, что мне необходимо пройти очередной медицинский осмотр, а затем посетить ряд косметических процедур. Я была не то, что разбита, а буквально раздроблена на кусочки, что впивались острыми краями в мясо. Я даже не слушала надзирательницу, которая методично и, как старая учительница в школе, монотонно читала распорядок сегодняшнего дня. До меня даже не сразу дошло, что я получила очередную пощечину, пока боль запоздало, словно с перебоями в рейсах, дошла до моего мозга.

— Послушай сюда, — она схватила меня за подбородок и, клянусь, я сдержала себя, чтобы не плюнуть ей в лицо. — Вчера ты показала себя просто отвратительно перед младшим Господином. Поэтому сегодня, — ее пальцы уже причиняли мне боль, сдавливая кожу до синяков, — хоть из кожи вон лезь, но удовлетвори сына хозяина, поняла? От его настроения зависит наше общее благополучие.

Она так резко оттолкнула меня, что я рухнула на кровать. Однако это мало, что вызвало во мне, кроме страха, конечно. Отлично, значит, Андрей был еще большим дерьмом, чем я думала сначала. Я лишь кивнула, массируя те места, которые теперь болели после хватки Лидии. Они говорили, что я должна выглядеть сносно, но при этом продолжали оставлять на мне следы.

— Одевайся живее. Машина уже ждет. Никакого завтрака пока что, важно знать, что скажет медик по поводу тебя. Ну, чего расселась? Говорю же, живее!

Я не стала больше рисковать, поэтому как можно скорее оделась и быстро умыла лицо. И, к моему великому несчастью, Лидия поехала со мной, собираясь сопровождать абсолютно весь день. Конечно, женщина пользовалась этой возможностью, чтобы сводить меня с ума непрекращающимися лекциями, упреками и наказами. Она критиковала меня всю, от макушки до пят, указывала на малейшую мою оплошность, я даже смотрела не подобающе! Из-за ее голоса я никак не могла уйти в себя, абстрагироваться от этого ада, и я была уверена, что в скором времени точно свихнусь.

С Лидией было невыносимо ехать в машине, потому что там буквально было некуда от нее деться. Мы сидели с ней рядом на заднем сидении, и этот словесный поток не прекращался. Она говорила и говорила и говорила, отчего даже водитель не выдержал и поднял заслонку, оставляя меня один на один с надзирательницей.

—…вот посмотри на себя теперь, — продолжала она, выгибая седую бровь. — Ты худая, как треска, кожа вся позеленела, губы сухие и в трещинах, щеки впали. На тебя жалко смотреть, ты похожа на уставшую шлюху из дешевого борделя, а не на девушку высшего происхождения. А твоя вчерашняя выходка!..

Я отстраненно смотрела в окно, пока не зацепилась взглядом за черный мустанг. Господи, а что, если это Максим?! Во мне все на секунду ожило и заискрилось пламенем надежды, пока автомобиль не приблизился и в открытом боковом окне не показалась блондинка, разговаривающая по телефону. Конечно, в этом районе каждый второй мог ездить на дорогом мустанге, не только Громский. Я отчетливо услышала его слова, которые он так часто любил мне повторять:

«Я — это лучшее, что с тобой могло случиться, Яра.»

И теперь я понимала, как же он был прав. Но в реальность меня снова вернул осточертевший голос Лидии:

— Ты вообще слушаешь меня или нет, несносная девчонка?! Мало того, что ты вчера унизила Андрея, так еще и меня игнорируешь? В тебе нет ни капли уважения и благодарности. Ну, ничего, если ты не хочешь понимать по-хорошему, я вобью в тебя эти мысли по-плохому.

От этих слов я буквально срослась с сидением, мечтая, чтобы мы сейчас вылетели с моста, как в каком-нибудь боевике. Но этого не случилось, конечно же, нет. Вместо этого меня ждал очень долгий забег по врачебным кабинетам частной клиники. Меня гоняли туда-сюда, заставляли одеваться и раздеваться, брали кровь, расспрашивали, совали что-то в рот. Сидя на очередной кушетке, я вспоминала, как легко и просто проходил подобный осмотр с Эл в доме Громского. Пускай девушка была и ворчливой, но по-своему доброй. Любую процедуру она могла скрасить занимательной беседой, угостить чашкой ароматного чая или в качестве антистресса дать мне кролика. Снежок… Интересно, как он там? Надеюсь, крохе повезло куда больше, чем мне.

Самым сложным и мучительным для меня стал поход к гинекологу, которым оказался мужчина. Я привыкла, что подобным со мной всегда занималась женщина, перед которой было вовсе не страшно ложиться на это кресло. И, несмотря на то, что мужчина врач весьма равнодушно отнесся ко мне, у меня все равно в голове вспыхивали воспоминания того, как Андрей пытался изнасиловать меня. Я не могла расслабиться в кресле, и на каждый упрек врача, сжималась лишь сильнее. В итоге меня снова стошнило на белоснежный пол, из-за чего меня срочно положили под капельницу.

Пока я лежала и совершенно бездумно наблюдала, как капли какой-то мутной жидкости бегут по прозрачной трубке ко мне в вену, услышала приглушенные голоса из коридора. Судя по всему, это Лидия общалась с врачом:

—…это невозможно, сегодня расписан весь день! Вколите ей что-нибудь, она должна быть на ногах!

— Вы не понимаете? Она итак уже истощена и, кажется, вы явно чего-то не договариваете. Девочка пережила сильное потрясение и, судя по всему, приобрела защитную реакцию в виде рвотного рефлекса.

— Это можно… как-то искоренить?

— Вы себя слышите?

— Знаете, Евгений Анатольевич, это же в ваших интересах, чтобы Ярослава ровно через час вышла из этой палаты здоровой и бодрой! Или вы забыли, кто спонсирует вашу больницу и все оборудование с лекарственными поставками?

— Да, но…

— Разговор окончен!

Я устало прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Хотелось плакать, но сил и самих слез совсем не было. Не успел врач войти ко мне, как я уже сидела на краю и отсоединяла катетер от руки. Евгений Анатольевич вздохнул и потер пальцами горбатую переносицу.