Глава 1. Первый раскат (2/2)

Мысль о долге отца не покидала мою голову, и этот праздный ресторан, снятый на ночь для светского раута, никак не говорил о том, что у Белова были финансовые проблемы. Я всё косилась по сторонам, стараясь заметить кого-то странного или враждебного или изредка поглядывала на отца, пытаясь понять по его поведению: напряжен он или, быть может, взволнован. Однако мои дедуктивные навыки были на нуле, и я ничего такого не замечала. Лишь сверлящая боль, просыпающаяся после принятых обезболивающих, побуждала меня все чаще клеиться к стенке или искать свободный стул.

Я медленно двигалась в сторону веранды, надеясь хоть на секунду на что-то облокотиться и подышать свежим воздухом. Я понимала, что мое исчезновение может пагубно сказаться на настроении отца, но мне просто необходим был глоток спасительного воздуха. От постоянной натянутой улыбки у меня вновь разнылась скула, а от того, что я часто кусала губу, та начала кровоточить. Мне удалось проскользнуть наружу, на секунду скрыться из шума светских бесед и напыщенного лицемерия, чтобы, наконец, расслабить спину. Я прикрыла глаза, упершись руками в перила. Ещё бы чуть-чуть, и я бы точно позволила себе снять жутко неудобные туфли.

— Сбегаешь с собственного праздника? — чей-то незнакомый голос раздался слева, и я невольно дёрнулась, испугалась и неловко обхватила себя руками за плечи. — Я настолько страшный?

В плохо освещённом углу веранды стоял человек и курил. Слегка прищурившись, я разглядела высокого мужчину в дорогом чёрном смокинге. У него были уложенные тёмные волосы, но лица я не могла как следует разглядеть. Лишь заметила какие-то то ли буквы, то ли знаки на узловатых пальцах. Татуировки?

Я спохватилась, вспоминая, что пялиться и рассматривать в открытую, было ужасно невежливо. Неловко смахнула волосы с лица и снова неосознанно потянулась пальцами к больной скуле, но смогла одернуть себя.

— Простите, я вас не заметила, — сиплым голосом пропищала я, кидая испуганный взгляд в сторону нарядного зала.

Отец, наверное, потерял меня из виду, поэтому следовало вернуться.

— Не спеши туда, Яра. Лучше побудь здесь, — незнакомец вел себя развязано, совсем не чопорно-вежливо, как все гости на не моём празднике.

Я удивилась такому сокращению своего имени, ведь так называла меня мама в раннем детстве. Это одна из немногих вещей, которые я о ней помнила. Я неловко прикусила губу, морщась от привкуса крови.

— Мне лучше вернуться к гостям, — я снова повернулась к свету из зала и хотела шагнуть внутрь, как мужчина оказался совсем близко-близко и остановил меня мягким касанием за плечо.

Я дёрнулась, напряглась, словно готовясь к очередному удару. Незнакомец, видимо, заметил мою реакцию, поэтому поднял свои большие ладони в примирительном жесте и отошел на шаг назад. А затем с лёгкой улыбкой произнес:

— Смотри.

Я нахмурилась, переводя взгляд на гостей, ярко-освещенный зал, который в принципе казался очень светлым из-за наличия белизны в интерьеры. Всего мгновенье — и свет погас, погружая всё окружение в кромешный мрак. Послышались удивлённые вздохи, кто-то выругался, раздался звон стекла и несколько женщин закричали. Я удивлённо ахнула, как кто-то зажал мне ладонью рот, а мягкий шепот коснулся уха:

— Не бойся.

Сложно было совладать со страхом в этот момент, практически невозможно! Мои глаза уже намокли, сердце в груди застучало часто-часто, и я вся напряглась, из-за чего мои ноги не хотели сгибаться. Незнакомец аккуратно подтолкнул меня в спину и повёл в темноту, где, судя по звукам, нарастала паника.

— Ярослава! — раздался окрик отца через весь зал, а затем резкий выстрел, отчего испуганные взвизги повторились.

Я буквально оцепенела и застопорилась. Почему-то подумала о том, что незнакомец сейчас обязательно больно ткнёт под ребра или ударит, но вместо этого он подхватил меня под талию и стремительно куда-то понес. Я удивлялась тому, как он вообще что-то видел в такой темноте, я же кое-как различала очертания белых колонн, таких же скатертей, а иногда и мелькающие фигуры людей. Удивительно, что при таком раскладе, не было столько воплей и никто не пытался выбраться наружу. Может, всех так же охватил страх, как и меня?

Незнакомец поднялся со мной по лестнице на второй этаж ресторана, и я морщилась от боли и даже начала поскуливать, ведь он так сильно давил на ушибленные ребра. В какой-то момент я не выдержала и задергалась, и мужчина тоже оказался не железным:

— Да блять! — он поставил меня на ноги, и я согнулась пополам, обхватывая себя руками. — Эй, что с тобой?

Где-то вдалеке раздалась ругань отца, и я услышала чёткое: «Ярослава, беги!»

Повинуясь приказу отца, я рванулась в сторону, но незнакомец оказался куда проворнее. Хотя, в такой кромешной темноте я бы вряд ли далеко убежала. Мужчина снова обхватил меня за талию и в этот раз куда грубее дёрнул, и я снова взвыла от боли.

— Неплохой финт, но, солнце, давай без глупостей? — он попытался снова поднять меня за талию, но я всхлипнула:

— Больно! Прошу, не надо, я пойду сама!

Как ни странно, незнакомец поставил меня и даже отпустил, однако угрожающее предупредил:

— Договорились, но, предупреждаю: снова убежишь, и я прострелю тебе колено. Не думай, что я добрый малый.

— Не убегу… — держа себя одной рукой за ребра, я не уверенно пошла вперёд, на что мужчина подхватил меня под локоть и повёл за собой.

Голоса отца я больше не слышала, но и шли мы недолго. Наконец, темнота коридора закончилась, и мы резко вошли в ярко-освещенную комнату, отчего мне пришлось сильно зажмуриться. Свет резанул глаза, и я буквально потерялась в пространстве, но незнакомец всё равно провел меня внутрь и даже усадил на стул.

— Ярослава! Где ты была?! — судя по голосу, отец был совсем рядом и жив-здоров.

Я не спешила открывать глаз, почему-то было дико страшно взглянуть то ли на похитителей, то ли на разъяренного отца.

— Николай, неужели вы настолько ужасный отец? — я снова узнала голос мужчины, что увёл меня с веранды и практически притащил сюда. — Ваша дочь ужасно забита.

— Тебя это уже не должно волновать! Ты отказался от нее, — мне даже не нужно было смотреть на отца, чтобы ярко представить, как он нахмурил брови и выкатил нижнюю губу вперед в раздражении.

Значит, этот мужчина — очередной кандидат мне в мужья с отцовской руки?

— Однако, ты, Николай, вместо того, чтобы отдать мне долг, устраиваешь такие роскошные рауты! — незнакомец утратил былую усмешку в голосе, теперь же, я была уверена, он злился.

Я слегка приоткрыла глаза, увидев пока что только две пары ног в чёрных лакированных туфлях. Чуть скосив взгляд в сторону, смогла разглядеть еще немного мутный силуэт сидящего отца в его белом костюме.

— Откуда у меня средства на праздник для дочери — не твоего ума дела, Громский. Такой суммы у меня пока нет, — отец скрестил руки на груди и, даже сидя, он всё равно как-то умудрялся возвышаться над оппонентом.

— Да ну? — усмехнулся, судя по всему, Громский. Тот, чья фамилия вызвала у девушек из гарема немой ужас. — «Праздник для дочери»! Звучит очень красиво, не так ли?

Я уже смогла поднять голову и даже проморгалась, привыкая к освещению. В этот же момент Громский резко приблизился к отцу, наклонился к нему, упираясь рукой в спинку стула так сильно, что тот наклонился назад вместе с Беловым. Однако отца это ни чуть не покоробило, и он продолжал сверлить взглядом нашего похитителя.

— А мне кажется, — буквально зашипел сквозь зубы Громский, — что этот цирк — твоя очередная попытка вылезти из того дерьма, в котором ты сейчас купаешься по уши. Прогорел, да? В нужный момент ты послал меня нахуй, и побежал на сладкую сделочку с китайцами, а потом пришёл в мой игорный дом и облажался ещё сильнее. А теперь пытаешься продать свою дочурку подороже!

Я задержала дыхание, ожидая реакции отца. На моей памяти, никто не смел с ним так разговаривать и, тем более, угрожать. Николай Белов был достаточно известным человеком, находился в высших кругах общества, занимался продажей и покупкой оружия, поэтому его фамилия часто мелькала в СМИ. Но, видимо, Громскому совершенно было на это плевать.

— Послушай сюда, сопляк, — отец не повышал тона, но при этом его голос дрожал от ярости, и от этого казался на несколько тонов выше. — Когда я начинал строить свой бизнес и уже отмывал первую выручку, ты только-только выходил из-под стола с молоком на губах! Я вложился туда, куда посчитал нужным, а сотрудничать со стайкой кровных убийц, тоже самое, если бы я добровольно засовывал дула пистолета в рот своим партнёрам!

Похититель резко отошёл от отца, и стул встал в ровное положение, а Николай слегка покачнулся, но позу не поменял. Я испуганно наблюдала за этой картиной, даже не сразу заметила, что в комнате, помимо нас, находился ещё один мужчина в строгом костюме. Он был в солнцезащитных очках, но даже так я понимала, что его происходящее ни капли не удивляет. Наверное, он был вместе с Громским.

— Что ж, в рот засовывать ты явно любишь, старый пёс, — мужчина развернулся, вытирая пальцами нижнюю губу, словно бы на ней что-то было или же, скорее всего, это был какой-то нервный жест. Теперь я смогла разглядеть его, хотя я всего лишь скользнула взглядом по его лицу. — Сколько тебе исполнилось, радость моя?

Я не сразу поняла, что он обращался именно ко мне, поэтому я продолжала просто смотреть на него, слегка приоткрыв губы. Громский был явно молод и весьма красив внешне. Если сравнивать с теми лицами, что я успела пересмотреть во время сорванного праздника, его было единственным настоящим приятным. Хотя, его ужасно холодные темно-синие глаза, в которых, казалось, искрились молнии, заставляли меня сжиматься.

— И часто ты бил её по голове, Николай? Посмотри на свою «драгоценную» дочь! Она же жалкая, — Громский обернулся на молчащего отца, который теперь тоже наблюдал за мной, а затем махнул рукой в мою сторону, усмехаясь.

Я вспыхнула от стыда и опустила глаза в пол, сжимая пальцами ткань платья.

— Девятнадцать, — осмелилась произнести я, когда похититель вновь хотел что-то сказать в мою сторону.

— Прекрасно, — он приблизился ко мне, завел руку за спину, и я тут же ахнула и испуганно уставилась на дуло пистолета. Оружие смотрело мне точно промеж глаз, и я не смела моргнуть. Несмотря на то, что отец занимался оружейным бизнесом, я никогда не имела дело с огнестрелом. — Что скажешь, если дата её рождения, станет и датой смерти? Если она так дорога для тебя, то давай я просто пристрелю девчонку, чтобы ты взял себя, наконец, в руки и занялся делом, а?

Я не видела реакции отца, но мне ужасно хотелось простонать жалкое: «Папочка…», чтобы он защитил меня. Слёзы уже стекали по щекам, наверняка смывая пудру, которая скрывала синяк на скуле. Моё дыхание сбилось, становилось прерывистым и тяжёлым. Не помню, когда в последний раз мне было так страшно. Наверное, никогда.

В голове упрямо билась, как умирающая на берегу рыба, мысль: янехочуумиратьянехочуумиратьянехочуумирать.

— Убери пистолет от неё, — прорычал отец, на что Громский взвёл курок, который так оглушительно щелкнул, и я вздрогнула.

— Макс… — впервые подал голос второй мужчина в солнцезащитных очках.

— Не лезь, — бросил Максим, на секунду оборачиваясь на него, а затем обратился ко мне. — Попроси отца засунуть свою гордость в задницу, Яра, чтобы он назвал мне срок, когда я могу рассчитывать на последующую полезную встречу. Или мне размозжить ей голову, Белов?

Я зажмурилась, понимая, что если я раскрою рот, то начну рыдать и выть в голос. Поэтому продолжала подавлять всхлипы, молча роняя слёзы на ткань платья.

— О чём я и говорил, Громский. В тебе нет ничего человеческого! Я буду продавать тебе оружие, которым ты будешь угрожать таким же девушкам?! Моими руками?! Уж лучше я буду отсылать стволы за границу, где каждый выстрел не коснется моей семьи! — отец перешёл на крик и, кажется, подскочил со стула.

— «Человечность»? Ну, надо же! Ты мне об этом будешь говорить? Ты, человек, который избивает собственного ребёнка? Думаешь, тонна косметики на её лице скроет следы твоей «любви»? Смешно слышать от тебя такие громкие слова, Николай, серьёзно, — Максим, кажется, откровенно смеялся, но этот смех был наигранным, злым.

Мне было страшно открыть глаза, страшно взглянуть на равнодушного ко мне отца, на смотрящий на меня пистолет в чужих руках, на молчащего мужчину в солнцезащитных очках. Неужели никто не вступится за меня?..

Перед внутренним взором ярко вспыхнуло воспоминание, как мама впервые заступилась за меня перед отцом. Как он ударил её впервые, и как она упала на пол, а он кричал: «Ты этого добивалась? Этого, Ярослава?»

Нет, я вовсе не хотела такого!

— У-у меня есть это, — слова сорвались с губ раньше, чем я открыла глаза и как следует подумала. Но я сняла с шеи переливающееся ожерелье, подаренное отцом перед походом в ресторан. Я была уверена, что эта бижутерия ужасно дорогая, но не настолько, чтобы её цены хватит на покрытие долга. Однако, что мне оставалось?

— Ярослава… — предостерегающее начал отец, но его перебил Максим.

Он убрал пистолет и присел передо мной на корточки, принимая безделушку из моих дрожащих рук.

— Какая прелесть, — Громский недолго рассматривал ожерелье, просто кинул его через плечо, и второй мужчина ловко поймал его. — Этого недостаточно, зайка. Твой ужасный папуля не хочет идти на компромисс, понимаешь? И убивать я тебя точно не хочу, тебя ужасно жалко. Как брошенного на тротуар котёнка, — он протянул ко мне жилистую руку и пальцами погладил больную скулу. Я дёрнулась, напряглась и отвернула голову. — Бедняжка.

— У тебя нет рычага давления, Макс, так что давай разойдемся мирно, — отец и правда поднялся со стула и стоял спокойно, засунув руки в карманы.

— Да нет, — усмехнулся Громский, выпрямляясь. — Она, — он кивнул на меня, — вполне неплохой такой рычаг давления. В смысле, не как твоя дочь, животное, а как выгодная сделка. Да, Коля, я знаю, кому ты хочешь её продать. Спрос на девятнадцатилетных девственниц нынче большой, да?

Я перевела растерянный взгляд на отца. Он не смотрел на меня, вперив бездонно-черные глаза в Максима. Я была не удивлена подобной новости, но слышать это от чужого человека было ужасно больно. Выгодная сделка, вещь, рычаг давления — кто угодно, но не Ярослава Белова, дочь Николая Белова.

— Это не твое дело, ты отверг предложение, я нашёл другого, — сквозь зубы процедил Белов.

— Кирпичик за кирпичиком, Коля, — смертельно-холодно прошептал Максим. — Я не позволю тебе распространять свои щупальца, снабжать оружием моих врагов, нет. Я забираю девчонку, а ты, — Громский вновь вытащил пистолет и ткнул дулом в отца, и это не вызвало у меня никаких эмоций, — подумаешь, кому стоит переходить дорогу, а кому — нет. Вопрос моих денег ещё открыт, запомни. И я знаю про твоих сыновей, что сейчас развлекаются за твой счёт в Англии. Сейчас я их достать не смогу, но помни о ней. Выкинешь какую-нибудь глупость, и Яра потеряет свое очарование и невинность.

Смысл сказанных слов не хотел обретать смысл в моей голове. Это ведь невозможно! Белов не позволит унизить себя настолько, он не позволит забрать меня. Ведь так?.. Слёзы уже высохли и теперь неприятно стягивали кожу на лице, а тушь, наверняка, потекла. Я не была связана или скована, но тело всё равно неосознанно напрягалось, и теперь болело.

— Ты не посмеешь, — отец сделал шаг вперёд, и второй молчаливый мужчина тоже вытащил оружие. — Громский, знай своё место! Иначе окажешься там же, где и твой бестолковый папаша!

Я не успела среагировать, но — вот уже Николай сидит на полу и сплёвывает кровь, а Максим встряхивает своим кулаком, на котором застыла то ли его собственная кровь, то ли моего отца. Я широко распахнула глаза, осознав произошедшее. Я никогда не видела, чтобы отца кто-то когда-либо бил. Всего лишь на секунду наши с ним взгляды встретились, и у меня внутри всё оборвалось и упало вниз. Отец достиг кондиции своего гнева и ненависти. А самое страшное, что я видела его таким, в момент слабости и бессилия.

— Не смей говорить о моем отце, Белов, никогда, — Громский снова присел рядом со мной, пока я старалась переварить увиденное. — Слушай сюда, Яра. Эй! — он схватил пальцами меня за подбородок и заставил смотреть ему в глаза, отчего у меня побежали противные мурашки вверх по рукам. — Слушай внимательно. Сейчас ты пойдёшь одна вниз, сделаешь вид, что всё хорошо, да? А затем выйдешь на улицу и сядешь в чёрный внедорожник на заднее сидение. Кивни, если поняла.

Бездумно кивнув, я пустым, неосознанным взглядом проследила, как Максим отходит от меня и что-то говорит второму мужчине. Отец все ещё сидел на полу и сверлил глазами ковер под ним, и мне было страшно видеть его таким. Впервые в жизни, человек, которого я боялась и не только я, выглядел таким… жалким.

— Ты ещё здесь? — Максим снова обратился ко мне, и мне пришлось встать и, держась за рёбра, выйти из комнаты.

У меня даже не возникало мысли сбежать. Почему-то я была уверена, что за мной внимательно следят, и я даже не смогу далеко уйти при всём желании. На автомате я спустилась по лестнице, подмечая, что все гости все еще были здесь, однако напряжение никуда не пропало. А в зале прибавилось много мужчин в чёрных костюмах и солнцезащитных очках. Как я и думала, люди Максима. Когда я появилась в поле их зрения, то один из них достал рацию и что-то начал говорить. Я неловко сглотнула и, опустив глаза в пол, побрела к выходу. Однако кто-то схватил меня за руку, заставив резко развернуться и зашипеть от боли.

— Ярослава, слава богу, ты в порядке! А где твой отец?! — это была Нэлли, конечно же. Весь вечер она пребывала рядом с Беловым, ведь именно её он всегда брал с собой на подобные мероприятия.

Я была рада видеть девушку, но от осознания всей ситуации, у меня снова навернулись слёзы. Невзирая на боль, я упала к ней в объятия и начала рыдать, как в детстве, словно я снова навернулась на лестнице и поранила колено. Наложница не стала ничего спрашивать, лишь прижала меня сильнее и поглаживала по голове.

— Кто вы такие? — вдруг возмутилась Нэлли, отходя вместе со мной на пару шагов назад.

Мне пришлось оторваться от её приятно пахнущего тела и вскинуть голову. Нас обступили эти мужчины в костюмах, и я сразу же приметила Макса. Он недовольно встряхнул правой рукой, на костяшках которой прибавилось крови, и я сразу же подумала об отце.

— Я же сказал тебе — сесть в машину! — он рывком оторвал меня из объятий Нэлли, и я вскрикнула от боли.

— Нет! — Нэлли тут же кинулась на мою защиту, но другие мужчины скрутили ей руки. — Не трогайте её! Кто вы такие?! Она — дочь господина Белова!

— Заткнись, шлюха, я прекрасно знаю, кто она, — грубо бросил Громский, прижав меня к себе. — Уберите.

— Нет! — я сразу осознала смысл его холодного приказа и рванулась к наложнице. — Пожалуйста, не причиняйте ей боль, пожалуйста! — я обернулась на Максима, схватилась за его руку, всматриваясь в глаза-льдины. — Прошу, не надо, она не при чем, умоляю.

Максим несколько секунд смотрел на меня в ответ, нахмурился, а затем, поморщившись, махнул в сторону Нэлли и своих людей:

— Оставьте, не хватало, чтобы она ныла всю дорогу, — схватив меня под локоть, Громский потащил наружу, не дав даже попрощаться с Нэлли.

— Слава, ничего не бойся! Всё будет хорошо! — крикнула она мне вдогонку, пока мужчины в чёрных костюмах не перекрыли ей дорогу.

Я сомневалась в её словах, но мне очень хотелось верить ей.