six (1/2)
Город засыпает, просыпается мафия. Город ещё спит, просыпается Вальт и собирается на первый урок хореографии.
Для него новость о том, что помимо пения ему нужно задействовать свой язык тела, как обычно это бывает у айдолов, уже и не новость вовсе. По большей части его выступления должны быть с определённым танцем, если песня несёт скорее развлекательный характер, а не душевный. По своему опыту Аой знает, что с танцами он не дружит уже давно. Точнее, с рождения. Он не гибкий, не растянут и тем более не приспособлен к профессиональным движениям, как это бывает у знаменитостей в их и соседней стране.
Без лишних мыслей о том, как он может опозориться перед людьми на своём первом выступлении, парень верит только в удачу.
Хотя в неё верить давно бесполезно.
Собрав нужные вещи в рюкзак, синеволосый поправил чёлку и тихо вышел из комнаты, лишь бы ненароком не разбудить близнецов. Хоть он и должен был, по договору его семьи и семьи Мин, большую часть спать в доме самих Мин, находясь под их личным присмотром, его постоянно тянет в свою родную среду обитания, туда, где и провёл всю прошлую жизнь. Договор его не устраивает, но он сам на нём и настоял, правда, больше для блага своей младшей сестры. Уже внизу подросток застал мать немного бледной, лежащей на диване в гостиной. Женщина ещё спала, полностью засыпанная бумагами с какими-то номерами и адресами, одной рукой всё ещё придерживая ручку, а вторую так и оставив на клавиатуре включённого ноутбука. Не нужно было иметь много извилин, чтобы догадаться о том, что Чихару снова не спала пол ночи за объявлениями и очень устала, но даже сейчас Вальт не понимал, почему темноволосая так себя загоняет. Он сам совсем скоро будет пахать не меньше, чтобы возместить их ущерб могли по справедливости, а не по старой дружбе или из жалости, но у женщины есть все пути для восстановления. Да, убитых нервов у неё хоть отбавляй, на их месте скоро можно построить кладбище, но ведь каждый человек пригоден для нового начала. Каждый дышит снова, когда вдруг перестаёт, встаёт и идёт дальше, когда падает, просыпается, когда почти засыпает.
Неужели ей так тяжело это переносить? Или Аой боится идти дальше, не знает, как подняться? Вальт думает, всё было бы проще, будь с ними сейчас отец. Мало того, что женщина успевает следить за тремя детьми, так ещё и тащит на себе весь свалившийся груз, без права пустить слёзы на чьё-то плечо. Парень готов был в любой момент просто сесть рядом и поддержать, раз кроме него больше некому, но думает, что его не поймут. По крайней мере, Чихару бы не стала показывать свою слабость перед своим же ребёнком, не стала сваливать это и на Вальта, который собирается работать для их блага. А когда нужен настоящий мужчина, тот, перед которым и разреветься не стыдно, его нет рядом, и груз на плечах тяжелее раза в два.
Подросток поднял со спинки дивана покрывало и, стащив все полускомканные бумажки с матери, накрыл её им, предусмотрительно осторожно забрав ручку и отложив её ладонь от ноутбука. Дома весьма прохладно, и женщина, почувствовав внезапное тепло, подложила ладони под щёку и перевернулась на бок. Аой приподнял брови и мягко улыбнулся. Он убрал прядь тёмных волос с носа матери и послал ей воздушный поцелуй, после тихо, словно ниндзя, скрываясь за дверьми.*** — Доброе утро, — громко поприветствовал Аой мужчину, зайдя за порог и скинув с себя рюкзак. — Я Вальт Аой, Госпожа Мия просила Вас обучить меня хореографии. Мужчина приподнял брови и повернулся к парню, после слегка расслабленно улыбнувшись. От педагога веяло опаской и добротой одновременно, вид был профессиональным, вид человека, который точно знает, что делает и что будет делать. Черты лица придавали ему потерянной юности, которой обычно не достаёт людям в возрасте. В глазах какая-то загадка, исторически-мудрый взгляд, как у опытного библиотекаря. Если поискать, можно найти уйму ответов на свои вопросы. Или просто спросить. Он наверняка знает.
— Добро пожаловать, — он вновь приподнял уголки губ и заставил волнителтную встречу стать похожую на встречу лучших друзей. — У тебя время, чтобы переодеться в более просторную одежду. Сегодня начнём с простого. — Пап, кто там? — за дверьми послышался более детский голос. После короткого копошения и бурчания себе под нос в зал вошёл подросток, вытворяя с руками что-то сложное, но завораживающее. Кажется, это называется волна, причём такая плавная, что оторвать взгляд удалось не сразу. Брюнет осмотрел парня с ног до головы и быстро подмигнул, после повернувшись к отцу. — Это тот, который этот? — Вальт, — кашлянул синеволосый и слегка отстранённо кивнул. Кроме волнения и лёгкого удивления на лице ничего не было, парень с трудом представлял, когда именно следует улыбнуться или нахмуриться. Возможно, он просто сбит с толку из-за того, что ещё не отошёл от недавнего сна, и сейчас находится где-то в прострации. — Да, Вальт, приятно знать. Я Куза, — для наглядности он приветливо махнул ладонью, разорвав махинацию своих рук. — Отец говорил, что ты у нас будущая звезда, да?
А звезда ли?
Почему-то все вокруг уверены больше самого Аоя в его стопроцентном успехе. Кроме турниров он на сцене бывал единицы раз, а нервничал на них, как на минном поле. Он только согласился на то, что споёт пару раз и, ладно, что-нибудь станцует, возможно даже удивит, по крайней мере, попробует, но карьеру строить не будет. У него от одной такой мысли в груди ломит; сердце барабанит по полной программе. Все только хвалят, представляют подростка на сцене, уже восхищаются и наверняка готовят блокноты для афтографов, а что насчёт самой "звезды"? Кто решил за него, что у него точно всё получится, когда он при виде сцены тяжело дышит? Парень задумался, на секунду зависнув в пространстве. Не хотелось думать о будущем, когда он абсолютно не знает, что делать дальше. На данный момент подросток тупо смотрит в упор на свои дела и проблемы, он просто делает, если надо, больше существует, чем живёт и наслаждается. Никто никому не обещает счастливую жизнь и кучу успехов. Люди не ждут их, не надеются на чудо, потому что его, на самом деле, не бывает. Если надеются, то только на себя и свои силы. Так Вальт — один из таких людей, и его "спасибо" только обстоятельствам. Чтобы не оставлять вопрос без ответа и не ухудшать мнение о себе, Аой многозначительно пожал плечами, но был искренен, потому что действительно понятия не имел. Тему перехватил преподаватель, с нескрываемой гордостью поглядывая на сына. — На самом деле, я могу давать тебе только указания и небольшие упражнения на дом. По большей части твоим учителем будет Куза, потому что в плане хореографии он лучше нас обоих раза в три точно. Я думаю, вы сможете быстро поладить, — сказал он и улыбнулся. Кивнув подростку возле себя, он направился в сторону одной из дверей и скрылся, пожелав парням удачи. Брюнет улыбнулся и кивнул, но больше, видимо, самому себе, после уставившись на кареглазого. Парень мял в руках лямку рюкзака и оглядывался в поисках чего-то, хотя младший, похоже, и по одному взгляду понял немой вопрос ученика. Он указал на дверь позади себя, являющейся небольшой раздевалкой, и Вальт, коротко поклонившись в знак благодарности, быстро направился туда.
*** Сегодня Рантаро решил остаться с Вакией, подумав, что возвращаться домой нет никакого желания. Он бы не рассказал другу причину, а друг бы и не спросил, потому что его это, вроде как, не интересовало. Вакия в принципе не волнуется за многое в своей жизни, он привык к простоте и дороге без преград, поэтому думает, что у людей, окружающих его, всё точно также и даже чуть проще. Да и Маэстро не злится за это, ему легко забыться наедине с блондином, глотнуть воздуха. За шестую игру в карты голубоглазый уже выдохся. Разбросав их по кровати и по полу, парень обессиленно упал на кровать, молча уставившись на звёздный потолок. Старший тоже молчал, более того, находиться с другом было более приятно, чем проводить время одному. Он думал пойти к Шу или Дайго, может заскочить к Кену, так сказать, повидаться, но Мурасаки был пока единственным (после Вальта) в списке людей, к которым он пришёл бы в любой ситуации. Может, Вакия жутко раздражающий, полон ребячества, обиды и злости на что-то, но он может понять, если захочет. Может поддержать, может достучаться, отругать, перевоспитать, просто посидеть рядом ради лёгкого морального удовольствия. Просто блондин всё ещё понимает, что ребёнком нельзя оставаться вечно. Подросток только перевёл взгляд на Рантаро, проехался взглядом по белой майке, как вспомнил, что дворецкий предупреждал о смене температуры в особняке. От окон и стен веяло холодом, и если голубоглазый в тёплом халате ничего не ощущал, то другой, наверняка, ищет способ согреться. Кияма не похож на того, кто стал бы стесняться попросить плед или другой халат, тем более Вакия весьма способен предоставить ему и то, и другое. Только он задумчивый какой-то, как в прострации летающий. — Тебе нормально там? Не холодно? — остранённо спросил парень, возвращаясь к осмотру искусственных светящихся звёзд на потолке. — Меня греет наша дружба, — ответил тот и, получив в ответ сарказтичное "ха-ха", довольно улыбнулся. — Всё супер, мне не так холодно, чтобы бить тревогу. Не стоит волноваться.
Последние слова он протянул более чётко, словно издеваясь над младшим.
— Ты думаешь, я за тебя волнуюсь? Смешно, но мечтать не вредно. Всё в порядке, — хмыкнул Вакия и даже отвернул голову в другую сторону, чтобы не видеть, как Маэстро улыбается всё шире. На самом деле волнуется. И сознание вновь и вновь пропускает мысли о том, чтобы спросить, всё ли нормально с Рантаро или Вальтом. Он волнуется раз за разом, стоит чему-либо пойти не так, замечает каждый грустный взгляд, каждый отчаянный вздох, скрытый болезненно-душевный стон, но топит в себе все тёплые чувства к кому-либо. Он не помнит, сам ли вырос таким, или так его воспитывали родители, но пойти против себя с каждым разом выходит всё тяжелее. Тяжелее делить с кем-то чужую боль, думать об этом, откусывать по куску от проблем близких людей и надеяться на что-то хорошее.
Он думает, если будет холоден, пуст, как льдина, его ничего не заденет. Может, его тактика и работает, но она точно не самая лучшая в его жизни, не самая верная.
Ему мир вокруг кажется сном, потому что ничего перед ним не встаёт. Всё идёт гладко, он перешагивает через проблемы без единого усилия, решает конфликты, даже мускулом не двинув. К людям не привязывается, но ревнует так, будто они пренадлежат ему. Злится, когда не имеет на это никакого права, обвиняет в том, во что даже лезть был не обязан. Он и не задумывался о последствиях, о том, лопнет ли у его друзей когда-нибудь терпение.