Глава 5. Как преуспеть в карьере? (1/2)
”Money is the anthem of success</p>
So before we go out, what's your address?”</p>
Lana Del Rey — National Anthem</p>
— А этот Малфой, он всегда был таким?
Я вздохнула, а затем вздрогнула от звука этого имени и звука вообще (сон первые два-три дня после приема тяжелых наркотиков неприятный и прерывистый, мягко сказать), и кофе расплескалось на мои новенькие белые джинсы.
— Каким, Мэтт? — процедила я, оглядываясь по сторонам, чтобы незаметно применить очищающее заклинание. Я только что купила их и не собираюсь испортить из-за Малфоя.
Его и без того стало слишком много в моей жизни.
Взять, например, Мэтта. С момента той дурацкой ночи он только и делает, что болтает о Малфое без остановки. Он заставил наших сотрудников нарыть о нем все, что законно и не очень, суммировать полученную информацию, распечатать, подшить и выдать ему в папке. Теперь он везде ходит с ней, открывает случайную страницу, зачитывает никому не интересный, кроме него, факт, а затем допытывает меня, так ли это.
— Загадочным и сексуальным, — издевательски отвечает Мэтт, вновь возвращаясь к тайному фолианту. Ладно, на самом деле, там едва наберется десять листов. Половина из которых — про семью Малфоев вообще. — Ох, Люциус был плохим папочкой…
— Я устала повторять, Леруа: мы с Малфоем не друзья.
— Но ты бы хотела ими быть, иначе почему ты каждые пятнадцать минут проверяешь телефон, не написал ли он тебе, а?
— Заткнись, — я пихаю его под столом, — я вовсе не жду сообщений от него.
— Ах да, точно: от своего женатого любовника и начальника. Это определенно меняет дело, продолжай в том же духе, — он саркастично салютует мне чашкой кофе, и я пихаю его вновь. Жаль, что физическое насилие не способно повлиять на факты.
— С каких пор ты так беспокоишься обо мне? До недавнего времени тебя не волновало, с кем я сплю и от кого жду сообщений.
— Потому что ты моя подруга, Поттер. И ты чуть не умерла в пятницу, так что я вдруг понял, что мне не безразлично, как именно ты портишь себе жизнь. Я серьезно, Лили, — он вдруг наклоняется ко мне всем телом, и я инстинктивно отодвигаюсь. — Тебе есть над чем задуматься, дорогая.
— Ты просто псих, — бормочу я, в глубине души нехотя осознавая, что Мэтт прав. Ну, и конечно, меня пугает факт того, что он назвал меня своей подругой. Я привыкла жить с мыслью, что здесь у меня нет настоящих друзей, только знакомые и коллеги. Этому есть две причины:
1. Я боюсь доверять людям
2. Людям лучше не доверять мне. Я не из тех, кто умеет сохранять дружбу, да и вообще любые близкие отношения
И тому есть многократные подтверждения. Когда я только ушла от Забини, Ал постоянно писал мне и спрашивал, как я. Он приглашал меня на свои матчи, вечеринки, в Лондон, а я была слишком занята своим запретным интересом и новой работой. А потом… ну, он узнал о Романе, и был не слишком этому рад.
Что я сделала? Правильно, вычеркнула родного брата и единственного человека, который был на моей стороне, из жизни.
Ради того, который а) женат б) уже третий день ничего мне не пишет.
Так что Малфой — просто ерунда по сравнению с тем, что на самом деле беспокоит Лили Поттер.
— Серьезно, Лили, — Мэтт всегда произносит мое имя на французский манер, с ударением на последний слог, — займись своей жизнью. Карьерой, например. Или маникюром. Или, — он кивает на папку, — помоги мне с проектом Малфоя. Работы куча, на самом деле. Арманда хочет, чтобы мы таскались за ним везде, где можно, потому что статья должна быть как минимум в духе Vanity Fair, как максимум — The Economist.
— По мнению Арманды, я вчера научилась читать, и только по слогам, так что, боюсь, ничем не могу быть полезна, — я машу официанту, чтобы попросить счет.
— Ты не понимаешь: она не ничего не дает просто так. Тебе надо доказать ей, что ты чего-то стоишь. И твое личное знакомство с Малфоем, на самом деле, огромное преимущество. Попроси его, чтобы он замолвил словечко перед Армандой. Ну, скажем, ты можешь быть ассистентом Дилана…
— Кто такой Дилан? — не помню, чтобы у нас работал какой-то Дилан. — Он американец?
— Канадец, — Мэтт усмехается, — супергорячий и суперумный. Он начинает работать у нас со следующего понедельника, специально для нового журнала. Арманда охотилась за ним очень долго…
— Подожди, Дилан Бут? Тот самый Дилан Бут, который провел два года в Африке вместе с бывшим советником Министра магии США, разыскивая следы древней магии в племенах, прервавших свой контакт с остальным волшебным миром, а затем написал лучшую по версии любого адекватного человека и премии Золотого Пера книгу об этом? Этот Дилан Бут?
— Именно, — я хватаю Мэтта за руки, — и, если ты не будешь тратить время на глупости, у тебя есть все шансы на работу с ним.
— И он будет писать статью о Малфое? Мерлин, как он вообще согласился на это? — поймите, это Дилан Бут. Это Николас Фламель современной журналистики. Он легенда. Правда. Л-е-г-е-н-д-а.
— Ну, это забота Арманды. Подозреваю, что тут замешаны большие деньги и личный интерес. Он хороший друг Виктора Крама. И ее отца. Лили, это то, как устроен этот мир: нужные связи решают все.
Я вздыхаю.
— Ну… Я не знаю. Если я скажу Арманде о том, что мой старший брат был лучшим другом Малфоя, как это поможет мне стать ассистентом Дилана Бута? К тому же, она поймет, что я изначально врала о том, кто я такая.
Есть кое-что, о чем я не упомянула: никто, кроме Мэтта, не знает о том, что Гарри Поттер — мой отец, а не однофамилец.
Почему?
Потому что я была глупой, наивной и верила в то, что смогу добиться всего сама, без покровительства моей звездной фамилии.
Как видите, это провал. Чтобы по-настоящему чего-то стоить, мне все равно придется разыгрывать карту я-ребенок-спасителя-волшебной-Британии.
— Ладно, я не говорил тебе этого, но, когда я проходил собеседование, я попросил своего тогдашнего богатого и влиятельного бойфренда, чтобы его отец пригласил отца Арманды на покер. Они поболтали, и я получил это место.
— Мерлин, Мэтт: тебе хотя бы нравился этот твой бойфренд?
— Мне нравилось, какие чудеса творила его фамилия, — он подмигнул мне, а я закатила глаза. — Повзрослей, Поттер! Никто не устроит твою жизнь за тебя. Напиши чертовому Малфою, пригласи на кофе и замолви за себя словечко, наконец, — он драматично поднимается с места, извлекая из кошелька маггловские деньги. — А теперь поднимай свой зад и за мной! Нас ждет работа.
Когда я провела в офисе, занимаясь глупыми и однотипными задачами оставшиеся пять часов рабочего дня, тирада Мэтта уже не казались мне такой глупой. Интересно, что скажет Малфой на все это? Предугадать его реакцию было невозможно. Мы правда не были близки в Хогвартсе, это скажет любой студент тех лет. Они с Алом — да. Роуз — о, еще как. Со мной — никогда.
Возможно, какие-то хорошие воспоминания о времени, проведенном с моим братом и кузиной, смогут повлиять на этого человека. А может, он так ненавидит их обоих, что будет только рад насолить им через меня. Или ему просто все равно, что наиболее вероятно, и он скажет мне разбираться с этим самой.
В любом случае, если я не попробую, то не узнаю, так?
Я провела в этих мучительных, ни к чему не приводящих раздумьях неделю. Роман так и не появился на работе, и краем уха я услышала, что он останется в Лондоне до конца следующей недели. У нас был уговор, что он всегда звонит и пишет сам, поэтому я просто съедала себя изнутри, терзаясь догадками обо всех важных вопросах в моей жизни.
Вечером пятницы стало понятно, что ни Малфой, ни Роман не собираются появляться на горизонте по своей воле. Я сидела в гостиной, наслаждаясь отсутствием Эммы и китайской едой из коробки. Мэтт всю неделю бросал мне многозначительные взгляды, когда Арманда заходила в его офис и говорила что-то о Дилане, Малфое и новом журнале. Конечно, на меня она обращала не больше внимания, чем на мебель.
Хотите правду о жизни Лили Поттер? Она жалкая. Она проводит свой вечер пятницы в старой пижаме с пятном от кетчупа и древним маггловским сериалом, Gilmore Girls. Стыдно признаться, но я заразилась любовью к нему от Ала. А он от Роуз, а та от своей матери, а та от мира магглов. Так что у меня даже нет своих интересов, только чужие. Забавно, что Ал и Роуз ответственны за такую большую часть моей жизни: начиная с предпочтений на Netflix и заканчивая возможностью начать реальную карьеру.
Ах да, есть еще Малфой. Отлично: Ал, Роуз и Малфой. Всю мою школьную жизнь они были важнее, заметнее и интереснее, чем я. И вот, мы выпустились, я сбежала в другую страну, и все равно облажалась. Десять очков Гриффиндору.
Хлопает входная дверь, и я морщусь. Словно этот вечер не был достаточно глупым без присутствия моей дурацкой соседки. Почему я вообще живу с ней? Очевидно, что мы друг друга ненавидим и никто из нас никогда, ни за что не сделает ничего хорошего для другой. Тем более на работе, которую она так обожает, что проводит там дополнительные четыре часа.
На удивление, Эмма проносится мимо меня, сразу в свою комнату, громко хлопнув дверью. По всей видимости, она даже не накладывает заглушающие чары или еще что, потому что спустя минуту я слышу громкие рыдания.
Ох, Мерлин, помоги нам всем.
Конечно, мне не жаль эту идиотку. Интересно, что вообще могло ее расстроить?
Существование у кого-то личной жизни? Отсутствие лишней работы?
— Эй, Эмма, — зачем-то я встаю и стучу в ее дверь. — Ты в порядке?
— Оставь меня в покое, — ну, и славно. С чувством выполненного долга я возвращаюсь на диван. Отнюдь, ее всхлипы за стеной не добавляют шарма сериалу. Я добавляю громкость, чтобы заглушить их, но внезапно дверь распахивается, и растрепанная Эмма стоит на пороге.
— Ты сможешь сделать меня похожей на тебя? — выпаливает она, а я застываю с пультом в рук и открытым ртом.
— Э-э…
— Да или нет?
— Мерлин, спокойнее. Это вопрос жизни и смерти?
— Да, — она упирается обеими руками в дверные косяки, что делает ее похожей на типичную злодейку из фильмов про супергероев. — И у нас есть полчаса.
— Никогда не думала, что скажу это тебе, но я заинтригована.
— Моя подруга переспала с парнем, который нравился мне полгода. Кевин из юридического отдела, — я понимающе хмурюсь. — Она стерва. Сегодня ассоциация магических финансов и юстиции устраивает вечер для специалистов до тридцати лет, и мы все приглашены. Она, он и я. Я хотела признаться ему сегодня, и она знала об этом. Мерлин, она давала мне гребанные советы, как себя вести, что сказать, а потом просто трахнула его в офисе после работы!
— Это дерьмово, — это лучше, чем Netflix. Клянусь вам, прямо сейчас происходит историческое событие.
Позвольте рассказать вам чуть больше про Эмму. Насколько я знаю, она единственный ребенок в семье магглов. Ее родители бухгалтеры или что-то такое. Она ходила в католическую школу до того, как узнала о том, что волшебница. Она до сих пор ходит в маггловскую церковь, хотя, как бы, ей должно быть очевидно, что Иисус вряд ли существует и все такое… Она три года работает в Espoir, мы год живем вместе, и до этого дня она ни разу не повела себя непредсказуемо. Я была уверена, что Эмма — наполовину робот, искусственный разум со стервозными повадками. И тут — такое.
— Так… ты поможешь мне? Я хочу выглядеть так, как ты, когда собираешься на эти… вечеринки.
— Ну, за полчаса это будет сложно, — я вижу, как ее лицо вновь расплывается, готовое расплакаться, — эй, прекрати это. Ты же не хочешь, чтобы были отеки?
Она кивает.
— Ладно, иди за мной, — я встаю и направляюсь в свою комнату. Эмма шаркает следом. Я щелкаю выключателем и физически ощущаю ее напряжение, вызванное тем, чтобы сдерживать все саркастичные комментарии по поводу беспорядка. Но сейчас я нужна ей, так что она лишь мямлит:
— Что мне делать?
— Садись, — я сгребаю в кучу вещи со стула и бросаю их в угол. Ее глаза расширяются, но она покорно опускается на сиденье. — Итак, по шкале от одного до десяти, насколько Лили Поттер ты хочешь выглядеть?
— Одиннадцать, — решительно выдыхает Эмма.
— Вот это настрой, — я ухмыляюсь и щелкаю пальцами. Дверцы шкафа раскрываются, а затем все мои наряды выплывают в комнату. — Посмотрим…
Я заставляю ее примерять все мои вещи, даже те, в которых бы точно не отправила ее на эту встречу. Мне просто весело, и, когда еще будет возможность увидеть Эмму в леопардовом мини?
Наконец, моей жестокости приходит конец, и я все же останавливаюсь на костюме с широкими брюками и коротким жакетом. И, мне не хочется это признавать, но Эмме он идет даже больше, чем мне. Она блондинка, так что светло-голубой охренительно смотрится на ней. Я выпрямляю ее волосы с помощью магии, а затем вручную делаю ей макияж. Когда мы заканчиваем, я чувствую что-то похожее на гордость за результат проделанной работы.
— Лили, — Эмма стоит перед зеркалом с отвисшей челюстью.
— Я знаю, — я шутливо отмахиваюсь и стараюсь сдержать довольную улыбку.
— Я выгляжу…
— Неплохо.
— Да.
Она смущена, я вижу это. По-честному, мне тоже неловко. Мы не стали подругами за эти полчаса, упаси Мерлин. Просто… назовем это женской солидарностью. Я люблю ставить незнакомых мне сучек на место.
— Ладно, у нас еще есть пять минут, так что давай, расскажи мне больше про этого парня и ту стерву.
— Ну, его зовут Кевин… Ему тридцать. Он был женат, но его жена умерла год назад. Мы всегда мило общались…
— Бла-бла… скучно.
— Лили!
— Хорошо, хорошо. Продолжай.
Эмма ноет про Кевина, который, судя по описанию, был не против воспользоваться положением безутешного вдовца, чтобы подцепить как можно больше Эмм, а ее подружка…
Ну, она кто-то вроде Волдеморта, раз переспала с ним, зная, насколько эта дурочка влюблена.
— Ладно, Эмма. Ты выглядишь потрясно, поверь мне. Просто иди туда и не связывайся с этими идиотами, ладно? Будь выше этого.
— Может… может, ты пойдешь со мной? — внезапно она хватает меня за руки.
— Ни за что, — вырывается из моего рта быстрее, чем я успеваю подумать. Плевать. Это все равно так.
— У меня есть возможность привести с собой одного человека, — ее хватка становится крепче. — Лили, пожалуйста, пойдем. Там будет много… богатых парней!
— Ты живешь со мной в этой дыре, Эмма, а они твои коллеги…
— Это потому, что я коплю на свою квартиру, — небрежно отвечает она. Я поднимаю обе брови.
— Что? И когда ты собиралась сказать мне, что съезжаешь?
— Я не съезжаю, Лили, Мерлин, это вообще не важно сейчас…
— Подожди, ты собиралась кинуть меня с квартирой, а сейчас просишь пойти с тобой на какую-то бредовую вечеринку для юристиций…
— Юстиций…
— О, мне наплевать, — я вырываю свои руки из ее ладоней. — Мерлин, Эмма, или ты говоришь все сейчас, или я не скажу тебе, как поправлять макияж за пять минут.
— Ладно. — Она поднимает ладони в примирительном жесте. — Я планирую съехать через год, может, чуть раньше. Я бы в любом случае предупредила тебя за три месяца! Просто… Мы особо не ладили, я не думала, что ты будешь переживать об этом.
— Я переживаю о том, что мне придется платить всю сумму одной, — я фыркаю. Вряд ли я буду скучать по Эмме.
— Хорошо. Я сообщу тебе как можно раньше, и ты сможешь начать искать новую соседку, ладно? А теперь, Лили, пожалуйста, пойдем со мной!
— К черту, — я сдаюсь. Наверное, это лучше, чем сидеть в заляпанной пижаме у телевизора.
Я быстро и без особого внимания выбираю наряд: черная водолазка и юбка до колен, элегантно, но просто, потому что у меня приступ хорошего человека и я не хочу затмевать Эмму. Я так же надеваю черные колготки, потому что все еще являюсь дочерью Гарри Поттера, и знаю, что на официальном мероприятии не принято светить голыми коленками. И неважно, какая погода за окном.
Когда мы прибываем, я присвистываю. Небольшой прием оказался весьма значительным событием: по крайней мере, с шампанским тут было все в порядке. После ужина, где все должны были сидеть за круглыми столиками и слушать скучные речи, началась неофициальная часть: парни в костюмах и девицы вроде Эммы сновали туда-сюда, обсуждая акции, слияния и опционы.
Пару раз ко мне подходили эти самые специалисты до тридцати, спрашивая, из какой я компании и чем занимаюсь, и, спустя несколько неудачных диалогов, заканчивающихся после того, как я озвучивала свою реальную профессию, я стала говорить:
— Лорелай Гилмор, финансы, не могу говорить имя компании, но… вы это читали, точно.
И знаете что? Это прекрасно работало. Потому что никого не волновало мое настоящее имя, мнение, было достаточно всего лишь вторить очередному аналитику: «Да, вы абсолютно правы» или «Не могу не согласиться». Каждое такое мероприятие похоже друг на друга.
— Лили, это они, — Эмма, одной руки вцепившись мне в локоть, другой опрокидывала бокал шампанского в рот. Интересно, какими последствиями это может обернуться? Плачу десять франков, чтобы увидеть самую интересную и стыдную часть. — Не могу поверить, они даже не разговаривают друг с другом…
— Потому что обычно они заняты другим, — бормочу я, и тут же получаю гневный взгляд от Эммы. — Что? Это суровая правда жизни, милая.
— Как и то, что не все так одержимы сексом, как ты, — шипит она, все еще не выпуская мой локоть. Я выдергиваю его сама. Блондинка, та, на которую указывала Эмма (выглядит очень и очень средне), повернула голову в нашу сторону. Моя соседка незамедлительно утянула нас обеих за фонтан с шампанским. Сомнительное укрытие.
— Наверное, тебе бы не помешало быть чуть-чуть «одержимой», чтобы потом не прятаться посреди вечера, — я осторожно высовываю голову, но подругу-предательницу нигде не видно. — Эй, Эмма, кажется, эта стерва… Ай! — в мой бок вонзается острый ноготь. Я гневно разворачиваюсь, намереваясь высказать Эмме все, что думаю, как вдруг натыкаюсь на явно натянутую и неубедительную улыбку той самой блондинки. Она в розовом (как оригинально) и переводит взгляд с меня на Эмму и обратно. — Привет, я Лорелай Гилмор, — я тяну ей руку, и она неловко пожимает ее. У нее ужасно холодные ладони, и вся она настолько посредственная, что я с трудом верю в то, что Эмма не надышалась пыли в своем душном офисе, и ей все это не предвиделось.
— Э-э, Эмма, — тут к ней подходит тот самый третий участник треугольника. Я понимаю это по тому, как мою соседку начинает трясти, будто от удара тока. Не выдержав, я протягиваю руку и этому недотепе тоже.
Он в очках, с кудрявыми волосами, и вообще представляет из себя копию Марка Фойерстина, только в очень, очень дешевом исполнении. И, судя по его потным ладоням, блондинка в розовом для него просто предел мечтаний.
— Прекрасно выглядишь, — говорит он, вполне искренне. Блондинка снова притворно улыбается. — Джером Бержак, Espoir, — тут он вспоминает обо мне. Я называю свой псевдоним. Эмма закатывает глаза, но молчит. — А вы из…?
— Ох, договор секретности и все такое… — я улыбаюсь и делаю большой глоток шампанского. — Но вам хорошо знакома эта компания.
— Позвольте, я угадаю, — он становится в такую позу, будто готовится совершить самое глупое нападение в истории. Мерлин, я не понимаю, что в нем можно найти. Но, судя по тому, как Эмма и блондинка (как ее зовут, кстати?) испепеляют друг друга взглядами, я просто не туда смотрю. Он начинает перечислять ничего не значащие для меня названия, и я просто молчу, лениво оглядывая лица в зале.
Было бы забавно, окажись и тут Малфой.
Но, боюсь, для него это слишком мелкое мероприятие. Максимум, тут шныряют юристы или финансовые аналитики, которые работают на них с Виктором, не больше. Мне так скучно, что я извиняюсь, и, сопровождаемая отчаянным взглядом Эммы, иду в уборную.
— Прошу прощения, — я останавливаюсь, почувствовав прикосновение на своем плече. Это чистая английская речь, которой я не слышала уже сто лет. — Вы не подскажете, кто здесь Эдуардо Моцци?
Я поворачиваюсь, чтобы вежливо извиниться, как мой рот застывает.