Глава 11. Зависимость (1/2)
Зависимость тем хороша, что ты не чувствуешь ничего, кроме блаженного опьянения, или прихода, или приятного насыщения. А по сравнению с другими чувствами и ощущениями — скажем, с печалью, яростью, страхом, тревогой, отчаянием и унынием — она вообще кажется чуть ли не оптимальным выбором.
Чак Паланик. «Удушье»</p>
— Кстати, у меня для тебя новости.
Бамблби не понравилось то, каким тоном десептикон произнёс эти слова. Похоже, она всё-таки не выберется отсюда. Да и расслабленно-отрешённое выражение чужого фейсплейта точно не добавляло уверенности. Чувство страха, давно овладевшее искрой, понемногу начало распространяться по всему корпусу, скручивая магистрали и сводя гидравлику.
— Автоботы без сомнения прорвутся сюда и захватят шахту, и мне ничего не остаётся кроме как дезактивировать тебя, — тон вокодера десептикона ничего не выражал, абсолютно пустой и глухой он эхом отдавался в голове разведчицы.
Бамблби шумно провентилировала. Страх и паника накатили волной, процессор будто закоротило, крутя одну и ту же мысль: вот её конец.
— Всё будет хорошо, разведчик. Поверь мне, — вкрадчиво, будто успокаивающе произнёс десептикон, открывая решётку в камеру Бамблби с бешено пульсирующей в ней искрой, что вот-вот проломит грудную пластину. Фем ничего не оставалось делать, только смотреть на то, как противник угрожающе приближался к ней.
Меньше чем через джоор десептикон волок жёлтый корпус с шахты на поверхность. Загустевший от яда энергон не давал функционировать системам и биомеханизмам. А самое главное, застывший энергон не давал подпитки для искры. И всего через несколько бриймов жизненный сигнал разведчицы пропал.
— Канрант, ты что с разведчиком сделал? — изумлённо спросил десептикон, что первым попался на пути. Канрант, компьютерный гений на уровне самого Саундвейва, редко когда позволял себе проявлять жестокость, а тут он устроил целую дезактивацию. Да ещё и втихомолку.
— Автоботы разбили нашу дивизию и скоро они сюда явятся. Хочу сюрприз им устроить, — недобро оскалившись, Канрант головой указал на жёлтый корпус, встряхнув его за сервопривод.
Десептикон рассмеялся и спросил:
— И какой же сюрприз?
Канрант ухмыльнулся, прищурил оптику и, указав пальцем на вход в шахту, ответил:
— Помоги повесить её над входом.
— Нет, это ты, конечно, круто придумал, но зачем? — спросил собеседник, удерживая себя и корпус автобота на отвесной скале с помощью тросов.
— Пусть будем маяком, — отстранённо ответил Канрант, вбивая наручники, закреплённые на манипуляторах разведчицы, в скалу.
Высота над поверхностью была немаленькая, а жёлтый корпус при свете орна будет заметен издалека. Поэтому автоботы должны будут обнаружить её быстро. К тому же, к подходу армии автоботов Светило как раз должно будет опуститься на тот уровень, чтобы корпус начал отдавать бликами.
Когда дело было сделано, оба десептикона спустились и посмотрели на результат своей работы. Корпус разведчицы был закреплён за разведённые в разные стороны манипуляторы, её голова свисала вниз, покоясь на грудном отсеке. Вид дезактивированного автобота, висящего теперь над входом в шахту, ознаменует для десептиконов сдачу этой шахты не просто так, а хоть с каким-то жестоким удовлетворением в искрах.
Никто из десептиконов не сомневался, что это именно она предупредила автоботов о приближающейся дивизии врага. Поэтому рано или поздно они бы всё равно дезактивировали разведчицу более жестоким способом, хотя куда более? Медленная дезактивация от яда тоже такое себе удовольствие. Но лучше уж так.
Рядом вдруг послышался звук взведённого оружия, и Канрант поспешил опустить манипулятор десептикона, что целился в фемку. Тот зло сверкнул окулярами и хотел воспротивиться, как Канрант проговорил:
— Когда враг погибает, он перестаёт быть врагом. — И уже повернувшись к остальным, громко оповестил: — Уходим.
Десептикон неохотно трансформировал пушку обратно в манипулятор.
***</p>
— Рэтчет, я, — Оптимус нахмурился, стараясь подобрать точное слово, описывающее его состояние, — кажется, переживаю.
Рэтчет вскинул надлинзовые щитки. Он раньше никогда не замечал, чтобы его друг был безэмоционален, Оптимус всегда много думал и волновался, вот только в этот раз объект волнений явно вывел Прайма из всякого равновесия.
— И за кого же?
— За маленькую разведчицу.
Рэтчет не помнил, когда Прайм вот так беспомощно взирал на него в последний раз. Да, может быть, он и разбирался в строение корпусов трансформеров, знал механику с системами и мог чуть ли не с закрытыми окулярами чинить автоботов, но вот с искрой врач мало чем мог помочь. Погодите-ка…
— За Бамблби? — Рэтчет на клик завис, свёл надлинзовые щитки и настороженно спросил: — Она не с вами? А Арси с Тейлгейтом?
— Арси вернулась ещё ночью с докладом о приближающейся дивизии, а Тейлгейт присоединился во время боя, когда… — Прайм провентилировал, уставившись на свои манипуляторы, сложенные на серво, — когда понял, что ни один из его датчиков не фиксирует жизненные показатели Бамблби.
— Не может быть, Оптимус, — неверяще покачал головой Рэтчет, чуть отойдя от Прайма.
— Именно поэтому, Рэтчет, я и переживаю. Датчики Тейлгейта говорят о дезактивации, а мой маячок до сих пор передаёт слабый сигнал об активе, — с напором произнёс Прайм, весь взвинченный. — Я понимаю, что это было рискованно, я знаю, что Бамблби понимала, на что шла, я знаю, что она не первая и не последняя, кого дезактивировали, и всё равно искра не может успокоиться. А мне некогда думать о маленьких разведчицах, — одновременно зло и растерянно заключил Оптимус.
— Прайм, успокойся. — Рэтчет положил манипулятор на плечевой сегмент Оптимуса в попытке приободрить. — Мы ещё не нашли корпус Бамблби, поэтому нечего беспокоиться, — спокойно проговорил он, когда у самого искра болела за фем.
Всё-таки военный врач следил за Бамблби с самого момента её выхода из Колодца, и он соврёт, если скажет, что она не стала для него как родной спарк. Рэтчет всегда понимал, что в один момент может услышать о дезактиве разведчицы, но он предпочитал об этом не думать. Не думать о том, что эта удивительная фем может расстаться с активом. А когда узнал о её переводе под командование Прайма, так и вовсе обрадовался, что будет с ней почти постоянно. Он расслабился. Позволил себе забыть об опасности для Бамблби. Зря.
***</p>
Через джоор поток автоботов, состоящий из второй и первой недавно присоединившейся к ним из Тарна дивизий, заполонили небольшое разминированное поле между горным подножием и главной шахтой Гелекса. Они наконец добрались до назначенной цели. Только вот Оптимус всё равно был недоволен таким раскладом. Слишком рано Сентинел послал их захватывать часть границы десептиконского города. Они были слишком близко к городу, всего лишь в ста с небольшим хиках.
— Разверните энергетические щиты за шахтами, следите за воротами города и стеной, — отдавал чёткие приказы Прайм командирам полков. Ему давно уже нужно было быть в своём развёрнутом шатре, где бота ожидали полковники дивизий, а его мысли были далеко не здесь.
Когда командиры ушли выполнять приказы, окуляры Прайма ослепил яркий луч света. Проследив, откуда шёл раздражающий оптические сенсоры свет, Оптимус на мгновение оцепенел.
Ему это кажется. Скажите, что ему это кажется.
Уже через клик к нему подбежал взволнованный Тейлгейт.
— Оптимус, вы должны это видеть.
Взгляд сержанта не обещал ничего хорошего. Прайм и сам почти разглядел всё, что он не желал видеть.
В грудной пластине будто что-то оборвалось, рухнуло глубоко вниз и повисло тяжёлым грузом. Над входом в одну из шахт, весела разведчица, и её жёлтый корпус отражал лучи света яркими бликами. Бамблби была распята. Десептиконы любили так поступать с пленными после введения в их систему магистралей какого-либо яда. И пока тот медленно действовал, оставляя системы и механизмы с искрой без подпитки, они подвешивали пленных за манипуляторы пленных так, чтобы их плечевые сочленения под тяжестью корпусов повреждались, ломаясь и выгибаясь почти в обратную сторону.
— Снимите её, — процедил сквозь денты Прайм рядом стоящему Тейлгейту и, чувствуя, почти что слыша, как скрипят друг о друга денты, отдал приказ, полный отчаянной надежды: — вызовите Рэтчета, пусть проведёт полное обследование.
И, оставив не меньше его шокированного Тейлгейта, Оптимус, стискивая кулаки за спиной, ушёл на совещание.
***</p>
— Тейлгейт, расскажи как можно подробнее о том, что произошло, — попросил Рэтчет, разворачивая поле боя за актив Бамблби. Не только он, но и Прайм с маячком каким-то шестым чувством знали, что не всё ещё потеряно, что актив разведчицы ещё можно спасти.
— Я же говорил, — с жаром воскликнул Тейлгейт, — после того, как её схватили, я несколько джооров следил за дивизией, посылая сообщения об их передвижениях, и за показателями Би. Через несколько джооров, когда бой уже начался, я заметил, что показатели начали уменьшаться. Медленно, но с каждым бриймом они становились всё меньше и меньше. А потом сигнал и вовсе пропал.
Какая-то мысль отчаянно билась на задворках процесса Рэтчета. Он уже взял на анализ энергон Бамблби, поставил переливание нового и чистого энергона, который теперь насильно вливался в её магистрали, провёл полную диагностику корпуса и не обнаружил ни единого повреждения, кроме заплаты на сервоприводе.
— Сигнал её актива пропал. Пропал, и я ушёл, — понурил голову Тейлгейт. Он чувствовал себя виноватым больше всех. Бросил, не смог защитить фем, что теперь дезактивированной лежала на платформе.
По датчикам сигнал её актива пропал, но маячок всё равно передавал слабый сигнал.
— Ну конечно! — воскликнул Рэтчет. — Чтоб мне пропасть в Юникрововой пасти! — И вдруг рассмеялся от пробившей его догадки.
***</p>
— Прости, что она сделала? — переспросила Элита у Рэтчета.
Шокированной была не только она, но и все собравшиеся вокруг платформы, где лежала разведчица. Прайм и Джаз пришли в ремонтный шатёр сразу после того, как Рэтчет позвал их. И сейчас все они были солидарны друг с другом в мыслях о том, что поступок фем был безумным. Вынужденным, но безумным.
— Бамблби ввела «Стоячий» яд, чтобы уйти в принудительный стазис и уменьшить излучение энергона и искры, но до конца всё равно бы это не получилось сделать, поэтому она экранировала все излучения извне. Вот почему датчики Тейлгейта потеряли сигнал — они натыкались на глухую экранированную стену и просто отражались, а твой маячок, Оптимус, был вживлён внутрь камеры искры, где экранировать излучение просто невозможно.