2000 лет (2/2)

— Нет, тупоголовый идиот! — прошипела Песнь Теней, стараясь, чтобы её не услышали в главном коридоре. — О том, что если твоя великая и распрекрасная Тиранда не заботится о тебе, это не значит, что никто другой не заботился... Или не заботится.

Он скептически фыркнул, не скрывая яда в голосе:

— Ах, верно. Но я как-то не заметил очереди женщин, требующих встречи со мной. Наверное, стоят снаружи? Уверен, все они умирают за шанс быть привязанными к опальному «предателю», проводящему вечность в сырой тюрьме. Я, в конце концов, настоящий подарок!

— Сарказм красит тебя больше, чем жалость, — довольно хмыкнула эльфийка.

— Я бесконечно рад, что оправдал твои ожидания. Довольна? Отлично, тогда ты можешь оставить меня одного.

— Иллидан, подойди ближе.

— Зачем? Ты придумала новый способ унизить меня?

Однако он встал и подошёл к ней, стоя почти вплотную к решёткам. Но было ясно, что он сделал это, чтобы бросить вызов, а не потому, что тюремщица попросила его об этом.

— У тебя есть какое-нибудь представление о силе, которой я обладал до того, как оказался здесь? Ты хоть представляешь, кем я мог быть?

Он схватился за прутья, стараясь не коснуться её рук, и наклонился ближе, тяжело дыша и продолжая с жаром:

— Ты хотя бы представляешь, каково это, когда твоё будущее украли, мечты разорвали в клочья, величайшие достижения сделали позором, само существование обесценили, вклад забыли, усилия высмеяли, а любовь отвергли? Можешь?!

— Я... — начала Майев, но пленник оборвал её.

— Ты гордо ходишь между клетками в своих доспехах, в этом дурацком шлеме, думая, что лучше меня, думая, что лучше всех... Ты мне отвратительна.

— Да, Иллидан, я лучше тебя, потому что я стоя по другую сторону решётки.

Он надменно посмотрел на неё, мерзко скривившись.

— Тебе просто повезло, тюремщица. Идеалы, которые ты так ревностно преследуешь, пока что были на стороне «добра». Однажды всё изменится. Однажды твой голос будет единственным остатком благоразумия в хаосе всеобщего безумия. Однажды ты поймаешь себя на том, что клялась никогда не делать.

Майев вцепилась в прутья решётки, впиваясь в ладони пленника латными когтями перчаток.

— Ты закончил?

— Возможно.

— Но почему? — Она крепче сжала его запястья, сильнее царапая когтями, но пленник не вздрогнул и не отстранился. Иллидан молчал.

— Потому что, — прошипела Майев, отвечая на свой вопрос, — я пыталась достучаться до твоего жалкого мозга, что если Шелест Ветра не заботится о тебе, это не значит, что никто не заботится. Даже сейчас. Особенно сейчас. Но ты слишком тупой, чтобы понять, поэтому тебе больше нечего сказать.

Он неуверенно нахмурился, заметив тонкие изменения в ауре стоящей напротив тюремщицы.

— Ты же не ждёшь, что я поверю... — он умолк, не в силах произнести эту абсурдную мысль.

— Ты заточён здесь уже два тысячелетия, за которые не скупился на выражения, не время быть разборчивым.

Неожиданно Иллидан попытался освободить свои запястья, но тюремщица была намного сильнее, чем выглядела, а когти впились слишком глубоко.

— Я с радостью проведу ещё два тысячелетия в одиночестве, чем позволю тебе...

— Позволишь что? Не думай, что я планировала или даже хотела, чтобы это произошло. Я ненавижу тебя, ты — грязный Предатель, — Майев немного ослабила хватку, тщательно подбирая слова. — Но я ничего не могу с собой поделать. Почему-то я стала восхищаться тобой. Спустя столько времени любой другой впал бы в безумие и отчаяние. И всё же, ты здесь, такой же дерзкий и раздражающий, как в тот день, когда мы впервые притащили тебя сюда в цепях.

— Какие милые воспоминания, — издевательски выплюнул Ярость Бури. Однако Майев продолжала.

— В тебе есть великая сила, сила, которая не имеет ничего общего с силой Колодца, — тихо сказала она. — Путь к становлению… Ты не прав. В тебе есть величие, которое не померкло даже после всего, что случилось.

— Даже после того, как две тысячи лет терпел твоё невыносимое лепетание, — добавил он.

Песнь Теней усмехнулась.

— Даже после этого.

— Если ты думаешь, что я слушаю тебя потому, что мне нравится твою компания, ты глубоко ошибаешься.

— О, нет, я не питала иллюзий на этот счёт. Но раз ты рядом...

Она поднесла его руку к своему рту через решётку и поцеловала багровые следы, оставленные железными когтями. Иллидан вздрогнул, то ли от отвращения, то ли от удовольствия, — даже он не мог сказать, — и попятился, чтобы она не могла дотянуться.

— Послушай, я не знаю, какую игру ты затеяла, но я не буду участвовать. Это ведь так забавно, издеваться над моим сердцем, но я не позволю так насмехаться надо мной.

— Насмехаться над тобой? Ничего подобного, ублюдок! Я только что сказала, что восхищаюсь тобой и забочусь о тебе...

— Пытая и оскорбляя, —  перебил он, потирая воспалённые запястья. — Извини, Страж Песнь Теней, я не настолько глуп и не настолько отчаян, чтобы подыгрывать твоему спектаклю. Оставь меня в покое.

Он лёг на свою койку, отвернувшись к холодной каменной стене, и полностью замолчал. Майев изучала его несколько минут, не говоря ни слова, фыркнула и исчезла в тенях.