13 (1/2)

Джисону было сказано пока не ходить обратно. Одна из слуг принесла несколько его вещей в дом прислуги и выделила ему отдельную комнату с балконом, расположенную на втором этаже. Также она передала, что Хенджин просил его не контактировать долго с альфами и постараться больше гулять, чтобы легкие побыстрее очистились от въевшегося запаха. На вопрос что именно случилось, что Джисону было велено не посещать Хенджина, слуга лишь развела руками, не в силах ответить на этот вопрос. Вернувшийся Чонин был бледнее смерти, а покраснения на шеи говорили сами за себя. Чонин явно слишком надавил на Хенджина. Его способ помочь отличался от нормального, но он срабатывал лишь на некоторых. С Минхо так вообще легче легкого. Стоило Яну лишь прищурится и добить раскрывающим все карты вопросом, как Ли тут же открывал рот и выдавал все, что омеге нужно было. С Хенджином так не работает. Джисон понял это после их первого диалога. Хвану нужна опора рядом, но, если его спрашивать в лоб, он взрывается. Хван Хенджин бомба замедленного действия и его нужно изучать, а не поджигать фитиль и ждать. Поэтому, хоть Хан и высказал некоторое беспокойство по поводу их разговора и даже пообнимал друга, пока дрожь не пройдет, мысль, что Чонин сам виноват в случившемся, засела в голове и не хотела уходить. Это неправильно, быть таким категоричным, поэтому Хан постарается донести и до Хенджина то, что распускать руки на его друзей было лишним. Он лишь хочет дать понять, что не все люди хотят ему зла, просто кто-то бывает слишком резок в своих высказываниях, только и всего.

Было огромное желание попробовать расспросить Чонина или Чана о том, как они познакомились с Хенджином, особенно после того, как Чан, заметив отметины на шее своего омеги, лишь покачал головой, словно ожидал именно такого развития событий, но Хан не успел. Крис вцепился в Чонина и отказывался идти на руки даже к Чану, яростно мотая головой и уворачиваясь от рук отца. Ян крепко прижимал сына к себе, не реагируя на попытку альфы расцепить их. Может быть, думает Джисон, стоя на лестнице и наблюдая за всем этим переполохом, Крис еще не понимает, но чувствует, что с его папой что-то не так и таким способом старается успокоить его? Со стороны картина не выглядело странной, но если присмотреться, то тревога волей-неволей поползет по горлу. Джисон знает, что отношения Чонина с Чаном не так просты, как на первый взгляд. Они слишком рано нашли друг друга, Чонину тогда стукнуло всего шестнадцать, он был максималистом, а родители своим примером привили ему ненависть к отношениям. Чану было двадцать или около того, когда они встретились и жизнь обоих пошла по наклонной. Джисон не знает где и при каких обстоятельствах они нашли друг друга, но после первой же совместной ночи Чонин явился к нему с опухшими глазами, меткой на загривке и новостью о том, что, скорее всего, у него будет ребенок. Джисон невольно прикасается кончиками пальцев к низу живота, вспоминая зареванное лицо Чонина. Он был настроен избавиться от ребенка и посадить Чана за решетку за изнасилование, но что в итоге? Они живут вместе, а маленький Крис буквально излучает любовь. На секунду Джисону привиделось, что однажды он тоже сможет быть таким счастливым. Но это была лишь иллюзия. И она быстро рассеялась. Он другой. Он альфа. И станет отцом-одиночкой. Но все же одна вещь должна перекочевать из иллюзии в реальность, несмотря ни на что. Его ребенок тоже должен быть счастливым, как Крис.

— Как ты себя чувствуешь? — Джисон настолько глубоко уходит в свои мысли, что даже не замечает, как Ян с Крисом уходят к себе в комнату на первом этаже, а Чан неспешно приблизился к нему, встав рядом, но все же сохраняя ощутимое расстояние.

— А? Я в порядке, — отвечает пришедший в себя Джисон, опуская взгляд на мгновение. Неловко, что теперь ему приходится сохранять осторожность со своими друзьями.

— Как долго ты планируешь скрывать это все от него? — аккуратно спрашивает Бан, не называя конкретного имени. Джисон благодарен ему за это. Даже в мыслях произносить имя Минхо тяжело. Слышать его и подавно.

— Всю жизнь, — слова так легко срываются с губ, что звучат неуверенно. Джисон и правда не уверен в этом.

— А если серьезно?

— Столько, сколько смогу, — уже чуть громче отвечает Хан, — ты должен знать, хен, что так будет лучше. Мы оба альфы, у нас не получится создать семью, как у вас. Даже если он захочет этого… — на мгновение Джисон затихает. Что будет, если Минхо все же захочет создать семью именно с Джисоном? Хан мотает головой. Нет. Это невозможно, — я откажу ему. Так будет лучше для него.

Чан ничего не отвечает. Он раздумывает над ответом, поджимая губы, а когда слова все же получается сложить в предложение, шумно выдыхает.

— А что будет лучше для тебя? — Джисон молчит, — Чего хочешь ты, Джисон?

— Честно? — горло сдавливает приступ тошноты, — чтобы это все оказалось дурным кошмаром, чтобы я проснулся рядом с ним и не было никакой беременности, чтобы все было как прежде, чтобы мы ругались, ссорились, но в конце концов мирились и все вставало на круги своя.

— Ты хочешь быть с ним?

— Хочу, — глаза застилает пелена из слез, — но не хочу, чтобы он был с таким мной, — говоря это, он невесомо касается живота. Слышит ли ребенок те жестокие слова, что произносит он с такой болью? Понимает ли он, где ложь, а где истина? Простит ли он его за то, какой он трус? Сможет ли понять? — больше, чем быть с ним, я хочу, чтобы он был счастлив, нашел свою пару и завел нормальную семью, — Чан видит глубокую боль в глазах Хана, но не прерывает его, — я не смогу дать ему этого. Из-за того, что я альфа, общество может не принять его. Он и так другой. Я не хочу, чтобы он всю жизнь нес клеймо «неправильности». Я лишь хочу… — Джисон пытался держаться, но слезы все равно предательски скатились по щекам, а плечи задрожали. Хоть Чан и старался придерживаться хотя бы мизерного расстояния между ними, в этот момент он не смог просто стоять и смотреть на то, как его друг страдает. Бан поднимается к нему на ступеньку, кладет руки на плечи и, мягко подтолкнув, разворачивает и заключает в объятие, — я лишь хочу, чтобы он был счастлив, хен, больше мне ничего не надо.

***</p>

— Где он?

— Кто?

Чанбин со скучающим видом уже двадцать минут сверлит глазами давно остывший чай. Минхо сидит напротив, закинув ногу на ногу и выглядит встревоженным и злым одновременно. Ему пришлось остаться в родительском доме еще на два дня, до того момента, пока жар окончательно не спал, а его отец не вынес решение, что гон полностью отступил. Он привез ему другие подавители и предупредил о том, что, когда начнется следующий гон, принимать их надо сразу же, чем быстрее, тем лучше, чтобы его вновь не захлестнуло непреодолимое желание. Минхо слушал в пол уха, уверенный в том, что они ему не потребуются, поскольку следующий гон он вновь проведет с Джисоном. Довольный, предвкушая скорую встречу, от родителей Ли сразу же направился домой к Джисону, но в квартире Хана не оказалось. Кроме того, его собственные вещи были раскиданы где попало, а вещи Джисона и вовсе пропали. Квартира выглядела поспешно брошенной. Чонин не отвечал на звонки, механический голос оповещал о том, что абонент находится вне зоны. Феликс тоже не отвечал. Весь день Минхо провел, как на иголках, не зная что делать и кому вообще звонить. Вдруг с Хани произошло что-то ужасное? А ведь в последний раз, когда они виделись, Джисон выглядел болезненным. Может, он заболел и попал в больницу? С этими мыслями Минхо принялся обзванивать все известные и неизвестные ему медицинские заведения. Джисона нигде не было. С одной стороны, хорошо, это значит, что со здоровьем у Хани все в порядке, но с другой стороны…куда он исчез? И почему? Неужели из-за их последней ссоры? Да с того момент Минхо не то, что не хотел, не мог даже в сторону омег взглянуть, не до этого как-то было, все мысли были заняты лишь Джисоном. Он так хотел помириться с ним, а что в итоге?

Не спавши, что плохо для его только-только восстановившегося организма, и не бросив в рот ничего, кроме чипсов нори, Минхо все же удалось дозвониться до Чанбина и попросить его приехать к нему для серьезного разговора. Вот только они терпеть друг друга не могут, и атмосфера тут же испортилась, стоило Со зайти в его квартиру. Он ничего не сказал, лишь прошел внутрь и сел в кресло, явно даже не собираясь первым открывать рот. Поэтому Минхо, севшему напротив и испытывая некоторое отвращение к альфе, пришлось сдаться первым.

— Джисон, — сквозь зубы цедит Ли, останавливая себя от расправы лишь тем, что за убийство дают слишком много и, если Хани узнает, то очень расстроится. Да и Ликс явно не будет рад тому, что его бывший альфа замочил нынешнего, — где Хани?