Глава 45.2 (2/2)
— Решал не ты, — сказал Лир. — Решал я, и я сделал выбор. Вы оба живы. Ты и он.
Потом он отвел взгляд, посмотрел в сторону:
— Я видел единственный шанс. Рискнуть и спасти тебя. И я его использовал.
— А если бы… если бы не получилось? Если бы я не очнулся, если бы… Ты убил бы его, — сказал Бриз. Сам испугался того, что произнес вслух.
И это казалось таким абсурдным.
Лир любил сына. Любил его так сильно, так… в нем было столько нежности.
Но он положил его на алтарь и был готов убить.
— Я не знаю, — спокойно, ровно признал Лир. Потом вдруг зло рассмеялся и сказал. — Нет. Я знаю. Я бы его убил.
Потом усмешка исчезла с его лица, как и не было, и Лир словно внутренне подобрался, стал чуть меньше Лиром, и больше Королем:
— Но этого не случилось. Он жив, и ты тоже.
Как будто он напоминал самому себе.
— Ты не имел права, — тихо сказал Бриз. Не мог на него смотреть, и никогда не думал, что посмеет сказать такое. А теперь слова рвались изнутри, и невозможно было их удержать. — Ты не мог… не мог так поступить. Так нельзя.
— Я мог, юный Бриз. И потому рискнул.
— Нет. Нет! Ты мог рисковать собой, но не им… не… Лир, — Бриз поймал себя на том, что шепчет. Слезы жгли глаза, когда он думал — Пушку же было страшно. И он так… так не любил бояться.
— Лир, это же Пушок.
— Моя смерть тебя бы не остановила, — мерно, словно приговор зачитывал, ответил ему Лир. — Ты бы не очнулся. И она была бы абсолютно бесполезна.
— Ты мог убить меня, — тихо сказал ему Бриз. — Ты мог убить меня сам, ты мог позволить Ламмару это сделать.
Он никогда не думал, что будет жалеть.
— Лир, — страшно было это говорить. Страшно было это признавать. — Ты не должен был меня спасать. Не такой ценой.
Лир встал — он казался таким ужасно высоким — могущественным, сильным и несгибаемым:
— Я должен был отпустить, верно? — холодно спросил он. — Дать тебе умереть. Вернуться и рассказать об этом сыну. Жить дальше, зная, что я мог тебя спасти. Хранить память, перебирать эти воспоминания как камни, пока они не сотрутся в пыль. Но я мог поступить иначе. И я поступил.
Бриз сглотнул горечь, сказал ему тихо:
— Единственный, кого ты спасал — ты сам. Ты просто спасался от боли.
Лир вдруг рассмеялся громким, лающим смехом:
— О, себя я не спас.
Он отвернулся и пошел прочь, не оглядываясь, бросил равнодушное:
— Отдыхай, юный Бриз. Восстанавливайся. Ты подчинил ветер Карна, это изматывает. Когда восстановишься, я отменю контракт крови. И после — делай, что хочешь.
Он ушел, а Бриз еще долго сидел на каменных плитах пола и смотрел на пустую колыбель.
***
Его отвлек Адам — сначала Бриз почувствовал присутствие его силы, мягкое и дымное, а потом услышал шаги.
Адам подошел, постоял рядом, переминаясь, а потом протянул ему руку.
Бриз проследил безразлично по линиям на ладони, посмотрел на запястье, и тихо сказал:
— Вам, наверное, лучше уйти. Я сейчас… я сейчас не очень.
Он не знал, как сказать иначе. Ему просто было плохо, и тоскливо, и он не знал, что с этим делать. И раньше, он потянулся бы к Лиру, потому что верил, что так все станет лучше.
А сейчас больше не верил.
— Пацан, я здесь именно потому, что тебе сейчас не очень.
— Я по-другому сказал, — хмуро отозвался Бриз. И поймал себя на том, что не знает, что чувствует. Что ему вообще чувствовать — он не хотел быть один. Он не чувствовал сил говорить.
— Я прикурю? — спросил вдруг Адам. Странно, он раньше никогда не спрашивал, но в этот раз спросил. И Бриз знал, что людям это нужно, так что кивнул безразлично. Иногда ему нравился запах сигарет. Но в тот момент от одной мысли о нем мутило.
Щелкнуло колесико зажигалки, рядом вспыхнул крохотный огонек — Бриз его почувствовал, на него отозвалась крупица огня, которую в Бриза вложил Калем.
— Второй мелкий просил за тобой присмотреть, — сказал Адам. — А сам свалил. Ему постоянно приходится мотаться — доставать еду для остальных духов, притаскивать им всякое. Понемногу обживаются.
Бриз подавлено кивнул. Подумал о том, что у каждого была своя крохотная жизнь, такая же как его. Только их налаживалась, а он просто не знал, что делать.
— Он переживал, — сказал Адам. — За собачку, говорил, что ваш Стервятник его силой уволок.
— Он не собачка. Он наш с Лиром сын, — шепотом отозвался Бриз. — Его зовут Пушок, он наивный и совсем маленький, и Лир… Лир не должен был так с ним поступать.
Он понимал, что вряд ли человек поймет, и что не нужно все это говорить, но больше сказать было некому. И эта правда жглась внутри.
— И он это из-за меня сделал. Понимаете, это все…
— Он, — неожиданно спокойно перебил Адам. И Бриз вздрогнул, повернул к нему голову.
— Это все он, — сказал Адам, потом протянул руку и неловко потрепал его по плечу. — Не важно, что и из-за кого он делает. Делает он сам. Его решение, его последствия.
— А что… — тихо, хрипло спросил Бриз, — что если эти последствия… невыносимые.
Адам напрягся, нахмурился:
— Ваш сын жив?
Бриз отвел взгляд, понуро кивнул:
— Он у Ламмара. А Ламмар — древний, и очень жестокий.
— Главное, что жив. Значит, даже невыносимые последствия можно исправить.
Бриз вздрогнул, почувствовал вдруг себя легче — и подумал о том, что еще мог сделать.
И мог сделать прямо сейчас.
Он потянулся воздухом, взлетел — все еще тянули к земле мысли и чувства, но теперь он был сильнее.
— Наверное, господина Кима очень раздражает ваш оптимизм, — сказал он. И добавил. — Но мне вы помогли. Спасибо.
Он посмотрел вперед на проем двери, там за ним лежал главный зал, а за ним — безграничное небо, в котором метался ветер.
— Все еще очень плохо. И я не знаю, что делать. Но я могу хотя бы его увидеть.
Он полетел вперед.
Ему нужно было попасть во Дворец Ламмара.
---------------------------------
Я пишу этот текст по правилу 100 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 100 рублей на Яндекс. Деньги:
money.yandex.ru/to/410016407141638
я выложу новую главу «Осколка Карна» через неделю 08.04.2022) ±несколько часов (главы порой задерживаются, если я не успеваю дописать)
Даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже, так что все пожертвования строго добровольные.