Часть 43.2 (1/2)

Предупреждение: немного каннибализма.

***

Гончая учуяла его чудом, уловила отголосок присутствия, и Лир вздрогнул, когда ощутил ее зов. Бриз был далеко, в другой части Катакомб. На самой границе, где мир теней истончался, и сквозь прорехи проглядывало нечто совершенно иное.

Лир оскалился, выдохнул сквозь клыки. Он понимал, что опаздывает, что путь до Бриза займет слишком много времени. И гончая чувствовала страх. Бриз был в опасности.

Лир рискнул, переместился. Страх окутал его уютным коконом, реальность рассыпалась пеплом, чтобы собраться вокруг снова.

Гончая запрокинула к Лиру голову, щелкнула клыками.

Теперь Лир и сам их чувствовал — Бриза, Малику, Армела.

Проклятый щенок был с ними, и его сила смешивалась с чернотой.

Лир рванулся в их сторону — успеть, помочь.

И едва успел отскочить вовремя.

Гигантские когти вспороли пол снизу, разорвали камень, словно бумагу. Лир клацнул клыками, перевернулся в воздухе и легко уцепился за стену когтями.

Мелкие тени потянулись урвать свой кусок, и он хлестнул их туманом как плетью, растер их в пыль.

Безмозглые паразиты.

Пол крошился, камни падали вниз, в бездну, но у Лира не было времени задерживаться.

Он оттолкнулся от стены, вырывая когти из камня, соткал из тумана колесницу в воздухе — приземлился на нее, легко балансируя на самом краю площадки, и направил тернии страха вниз, к монстру, что посмел встать на пути.

Тварь взревела, вырвалась из пут и начала медленно выбираться.

Лир проскочил сбоку от нее, истончил свою силу до тонких нитей, опутывая монстра как паутиной.

Он не рассчитал, никак не мог привыкнуть, что стал слабее. И тварь вырвалась, раня себя и обрывая нити.

Лира накрыла тень гигантской лапы, когти размером с него самого зависли над колесницей огромными ножами.

Мгновение, и они опустились вниз, смыкаясь, словно капкан.

Лир растаял туманом, чтобы возникнуть в стороне, направить на тварь поток силы, заострить ее мечом. Туман страха воплотился в лезвие, гигантский тесак.

Огромная лапа отлетела в сторону, но тварь все не унималась, упрямо пыталась попасть в пещеру.

Содрогался свод, сыпались камни, закрывая проход. И Лиру хотелось разорвать проклятые Катакомбы от ярости.

Безмозглая тварь, обычный монстр — тень, которая сожрала слишком многих — мешала ему попасть к Бризу.

И намного проще было злиться, чем бояться за него. Чем допустить мысль, что Лир опоздает, и Армел…

У Лира не было времени возиться.

Он потянулся к резервуару силы внутри себя, к магии и врожденной силе страха, сплел их воедино и добавил — самую каплю собственной жизни.

Когда-то верил, что выше такой магии. Что никогда до нее не опустится.

Жертвовать собственным временем, самим собой — ради какого-то ритуала?

Он ничего не знал.

А теперь ради Бриза отдал бы и больше.

Только бы успеть.

Заклинание вспыхнуло на кончиках пальцев.

Лир проскочил снизу, пригнулся, избегая удара когтей, сам вскарабкался по лапе выше, побивая ее насквозь лентами тумана. Тварь раззявила пасть, внутри, подсвечивая клыки, загорелся синий огонь.

Лир нырнул вперед, в последний миг пригнулся под острыми, как бритва клыками, и припечатал заклинание ладонью к нёбу. Черная, словно начерченная его кровью печать на мгновение вспыхнула.

И Лир перенесся прочь — растворился туманом, чтобы возникнуть в десятке метров.

Струя синего пламени вспорола воздух, и Лир презрительно скривился. Поднял ладонь, сложил пальцы в щелчок.

Тварь разорвало на мелкие ошметки.

Крохотные тени тут же набросились на них, жадно впиваясь зубами, пожирая то, что осталось от монстра — чтобы однажды стать таким же как он.

Лир призвал колесницу снова, и всех своих гончих — и помчался вперед, туда, где он почувствовал Бриза.

***

Он успел увидеть, как они уходят — прореху в реальности, и как она сомкнулась у Бриза за спиной.

Лир не успел окликнуть, не успел использовать контракт — удержать, заставить обернуться.

И что-то неприятно укололо внутри — незнакомое болезненное чувство, которое на мгновение пересилило злость.

Бриз всегда был как открытая книга, чувства и слова лились с его страниц, честные, безудержные — и это опьяняло: просто быть рядом с ним. Дышать им.

Бриз жил в полную силу, любил в полную силу. Лир только встретив его понял, что, оказывается, забыл, как это — столько тысячелетий, столько имен и форм, но казалось, Лир только теперь понял, как это — быть настоящим.

Мальчишка к нему тянулся. В нем было то самое глубинное одиночество, к которому Лир сам давно привык — и эти два одиночества были как детальки головоломки. Сцеплялись друг с другом в единое целое.

И Бриз боялся его потерять. Не любил упускать из виду — и Лир расслабился, позволил себе то, чего никогда не позволял раньше. Поверил в ответ, решил, что мальчишка не уйдет. Что останется рядом с монстром.

Он бы не ушел, не без веской причины.

Но видеть, как за его спиной смыкается портал, оказалось… неприятно.

В воздухе пахло ветром и чернотой. На каменных плитах валялось то, что осталось от Армела — щенку собачья смерть. Лир жалел только, что не убил его сам.

И почти сразу воздух наполнился золотом и запахом увядания. В горле заклокотал раздраженный звериный рык — как не вовремя.

— Не злись, мой монстр, — смех Ламмара появился раньше него самого. — Не трать ненависть. Я еще дам тебе настоящий повод.

— Ты искал Бриза, — холодно сказал Лир, не стал оборачиваться. Знал, что если обернется, то бросится. И не желал тратить силы.

— Его, Армела. Твою Малику. Можно сказать, я играл в прятки. Кого найду первым.

Он подошел, мягко ступая по каменному полу пещеры, приблизился к останкам Армела.

Лир скосил на него взгляд.

Ламмар улыбнулся, оторвал кусок от сморщенной, изуродованной оболочки, положил в рот и улыбнулся окровавленными губами.

Лир поморщился от отвращения.

— Видели бы меня сейчас придворные, — с усмешкой сказал Ламмар.

— Они бы удивились. Что ты не сожрал его целиком.

— Я решил оставить тебе немного.

Лир внезапно поймал себя на том, что чувствует Бриза снова. Чувствует его так, словно обнимает своей силой — и не сразу сообразил: Лабиринт.

В этой части Катакомбы были ближе к другим мирам. И к миру страха в том числе.