Глава 24.1 (1/2)

***

Сердце в его руках — теплое, отвратительно скользкое — билось ровно и сильно, и Бриз боялся его уронить. В голову лезла идиотская мысль о том, что люди считали это романтичным: подарить кому-то сердце. И очень хотелось плакать. Или вернуться и кричать на Лира, что так нельзя, что он не должен был так поступать, что это все нечестно. И, пожалуйста, пожалуйста, можно мы вернемся на день назад?

Одуряюще пахло кровью, от страха перехватывало горло. Бриз невольно ждал, что каждый новый удар сердца станет последним. Цеплялся за них и за слова Лира: «Сохрани его для меня».

Нужно было верить, что он придет. Иначе просто ничто не имело значения.

На расстоянии метра вокруг вибрировала силой полупрозрачная преграда, едва заметно пульсировала в такт сердцу. За ней ходили люди, переговаривались между собой, обсуждали Бриза.

«Вы уверены, что не ошиблись?»

«Барьер третьего уровня. Потребуется время, чтобы его снять».

«Любопытный феномен».

Вокруг них парили духи — полупрозрачные, с пустыми глазами, которые слепо пялились перед собой. Не такие как те, которыми управлял Картер, и даже не такие как те, что напали после. С этими было что-то сильно не так, и присмотревшись, Бриз понял что: они состояли из разных сил.

Знание пришло как ветер, словно кто-то принес Бризу эту мысль — этих духов создали. Кто-то сплавил, смешал незримых в единую мешанину сил, а потом разлил то, что получилось по формочкам.

Бриза затрясло, и он подумал, что не хотел этого знать. И не мог об этом думать.

Не сейчас.

С ним никто не заговаривал, у него никто ничего не спрашивал, даже про Картера. Хотя они ведь не знали, что тот умер, думали: просто в плену. Или им было все равно?

Бриз был для этих людей словно не живой.

Его окружили люди — один из них был высокий пожилой мужчина в очках с тонкой оправой, чем-то он неуловимо напоминал Лира. Может, высокомерием.

Человек неспешно поднял руку — медленно, почти лениво, и щелкнул пальцами. Барьер вокруг Бриза содрогнулся, и сердце в руках дернулось. Бриз невольно прижал его к себе плотнее, захотел укрыть, защитить.

«Сохрани его для меня».

Но все было в точности наоборот — Лир дал Бризу сердце, чтобы его сохранить.

Бриз глубоко вдохнул, выдохнул. Он так и не успел нормально поесть, много сил потратил, но ему нужно было еще.

Он потянулся к воздуху так, как обычно тянулся к ветру, позвал, зная, что сила откликнется. И там, где был воздух, родится ветер.

Бризу не нужно было его звать, он мог его создать.

Так как когда-то Карн создавал ураганы.

Это пугало, и от этого захватывало дух.

Бриз укутал барьер своей силой, обернул как защитным коконом.

Человек улыбнулся довольно и мирно, и щелкнул пальцами снова. Бризу показалось, что его ударили, дыхание перехватило, и важно было — не отпустить, удержать барьер.

В ладонях ровно и сильно билось сердце Лира.

Бриз посмотрел на человека, говорить было больно, но очень важно сказать. Чтобы они услышали и поняли:

— Я вам его не отдам. Вы никогда его не получите.

Человек усмехнулся, подошел вплотную к барьеру вокруг которого свивался кольцами ветер:

— Нам нужен только ты.

***

Перед глазами стояло лицо Бриза, его огромные глаза — светлые, серые. На него попало несколько капель крови, хотелось стереть. Глупый мальчишка вечно перемазывался.

Кровь больше не лилась, капала крупными каплями.

Лир чувствовал сердце — как и в первый раз, когда Ламмар его вырвал, тогда тоже связь пропала не сразу, через несколько месяцев.

Боль была острая, сводящая с ума, она подстегивала голод.

Духи вокруг, даже люди — они все это чувствовали. Лиру хотелось сожрать их, не оставив даже костей. Темнота расползалась внутри, из дыры, где раньше было сердце, было нелегко держать ее в узде.

Смешно, он цеплялся за память о Бризе.

Глупый юный ветер, порывистый и искренний, слишком мягкий для собственного блага. Такой чистый, что хотелось запустить в него когти, трахать его до криков, забрать его себе без остатка. Но он умел удивлять. Иногда ставил в тупик, иногда заставлял задуматься.

Наверное, стоило отказаться от него еще при первой встрече, еще когда он только предложил себя, но его кто-то будто специально создал для Лира. И маленький глупый ветер его не ненавидел. К нему тянуло, и Лир поначалу посмеивался над собой — что велся. Будто юнец, которому не исполнилось и двухсот.

Подумать только, осколок Карна. Ламмар знал, что делает, когда привел его к Лиру, знал, что потом сделает больно.

«Лир, я тебя люблю».

Юный ветер, он ведь и правда в это верил. Лир не знал, любит ли в ответ. Знал только, что никому ни за что не позволит его коснуться. Причинить ему вред.

Ламмара это веселило. Вероятно, наблюдай Лир со стороны, ему тоже было бы весело.

Каждое биение сердца расходилось волнами боли по телу, Лир стискивал зубы. Молчал.

Ламмар и так чувствовал слабость, ждал, пока он попросит о помощи. Видимо, забыл, кто такой Король Страха.

— Бедный, бедный мой монстр, — конечно, он остался. Думал, что Лир бросится пожирать духов в Храме, или людей. Может даже сына.

И хотел на это посмотреть.

— Должно быть, нелегко сдерживаться.