Глава 20.2 (2/2)

Тот потянул его за рукав, осторожно и мягко:

— Ну, вообще-то… раз мы теперь вместе, тебе обязательно надо со мной заигрывать. Не сейчас, но… вообще надо.

Лир легко встрепал его волосы, усмехнулся уголком губ:

— Я учту.

— Сроки за педофилию учти, нелюдь, — хмуро пробормотал Адам.

Лир собирался ему что-то сказать, но вдруг замер, повернул голову в ту сторону, куда улетел ветер, и хищно улыбнулся:

— Нашел.

Он схватил Адама за руку, прижал Бриза к себе и поцеловал. Снова накатил страх — привычной уже волной, которой Бриз научился подчиняться, и которая схлынула, как и не было, когда Лир сделал глоток.

А когда туман отступил, Бриз понял, что они стоят прямо посреди бара.

В самом центре.

И на них смотрят все посетители.

***

Как оказалось, смотрели они не на «них», а на Лира и Адама. Потому что Адам был человеком, а Лир принял человеческую форму, ту самую, дико пафосную — в светлом костюме и с тростью. А Бриза никто не видел.

Никто кроме Кима и человека за столиком напротив него.

В зале было людно, посреди зала была круглая, чем-то напоминавшая люстру круглая барная стойка, а за ней — полукруглые ниши со столиками.

В молчании играла музыка, но никто ничего не спрашивал. И, кажется, люди не могли поверить в происходящее.

Под их шоком Бриз уловил отголоски страха. О них шепнул стелившийся ближе к полу сквозняк.

Лир взмахнул рукой, и этот страх превратился в ужас. И крики наполнили воздух так же, как раньше его наполняло молчание.

Люди рванулись прочь, бездумно, не разбирая дороги и сбивая друг друга, переворачивая столы и круша мебель — это напоминало то, что Лир сделал в тюрьме. Но здесь он никого не трогал, только поглощал страх, когда посетители оказывались у дверей.

Уже через минуту остались только Ким и еще один человек за столиком у выхода на террасу.

Ким наблюдал за происходящим с отстраненным любопытством, только аккуратно убрал ноги подальше от разбитого бокала и красной лужи — ботинок, как и в прошлый раз, был начищен до блеска.

А второй человек за столиком продолжал есть. Отрезал большие куски мяса, клал в рот и тщательно пережевывал.

Адам вытащил пистолет, держал в руках, но не торопился делать ничего другого, и только прошипел тихо, так, чтобы слышал только Лир. Ну, и Бриз, но только потому, что был рядом:

— Ты вообще не думаешь? А если это ловушка?

— Если это ловушка, я буду зол, — равнодушно отозвался Лир, и направился к столу. — Сломаю ее. И убью всех, кто пытался меня поймать.

Он был такой эффектный в своем костюме — туманная фигура, которую опалил огонь, и такой самоуверенный.

А Бриз мимоходом подумал, что сам наверняка не вписывался — в мантии и босиком.

— Внезапный визит, — сухо заметил Ким без всякого выражения. Но, кажется, он всегда так говорил.

Его собеседник оторвал голову от еды, бросил на Лира взгляд вскользь и скривился:

— Не дергайся, сам разберусь.

Бризу совсем не нравилась его уверенность. И заговорил он только, чтобы скрыть нервозность:

— Мне… мне кажется, он и так не дергается. Ну, что господину Киму это не свойственно.

— Ты знаешь мое имя? — тот склонил голову, и Бриз только тогда вспомнил, что для Картера они не были знакомы. Поспешно добавил:

— Нам Адам рассказал. Все-все рассказал.

Лир застыл возле стола на расстоянии полутора метров, коснулся кончиком трости чего-то в воздухе, и вспыхнул барьер — такой сильный, что его даже было видно. Сила, вложенная в него, едва заметно вибрировала, пела на грани слышимости.

— Какой болтливый Адам, — хмыкнул человек. И вдруг у его ног возникли… два духа. Бриз даже не поверил, когда увидел.

Они выглядели как мальчик и девочка, оба были голые. А еще оба были в ошейниках, на цепях, будто собаки. У них на лбу были символы, красные, будто выжженные.

— Ну и мудак же ты Картер, — угрюмо отозвался Адам, полез в карман за сигаретами, достал новую. — Ты же видишь, что они с ним не справятся.

— Зато они его ослабят, — тот продолжал есть. С аппетитом, с удовольствием.

И больше он ничего не сказал вслух.

Но дети вдруг скорчились, завыли. Замотали головами, вцепившись пальцами в волосы.

От их воя Бриза изнутри продрало холодом, как ледяным дыханием стылого ветра.

Лир протянул руку, в ладони вместо трости возникла коса.

И в этот раз она больше не казалась нелепой или смешной.

И как-то сразу вспомнилось, что косить она может не только траву.

— Лир…

— Отойди, — скомандовал тот.

— Лир, ты же не можешь… это дети, они… ты же видишь, что они не в себе.

Лир не шелохнулся, не опустил оружие, и из тумана вокруг него выступили гончие ужаса.

А потом дети кинулись к нему.