Глава 17.2 (2/2)

Потом он невесело рассмеялся, провел пальцами по лицу, показалось даже, что оцарапается когтями, и спросил:

— Что я творю?

Бриз не знал, как ему ответить. Но признавал, тихо-тихо, шепотом даже в мыслях — он не хотел, чтобы Лир останавливался.

— Ты разочаруешься, — сказал вдруг Лир. — И тебе будет больно. Ты отдаешь мне все, что у тебя есть, отдаешь раз за разом, еще и еще. И однажды ты поймешь, что отдал все зря. Просто ты слишком долго был один, я отнесся к тебе хорошо, и ты уцепился за меня. Мог быть кто угодно другой.

Он был такой древний, но иногда такой глупый.

Бриз ему так и сказал. И захотел еще и укусить, но побоялся, что Лир снова оттолкнет.

— Где-то есть те, для кого ты предназначен. Кто любил бы тебя, кто никогда не прогнал бы тебя из-за Карна, — упрямо отозвался Лир, жестко, словно хотел убедить не только Бриза, но и себя.

И Бриз его по-своему понимал. Видел, что Лир привязался, и не знал, что с этим делать.

— Тогда этим «тем» придется как-то обойтись, — сказал Бриз. — Я же с тобой.

— Слишком много, — веско повторил Лир.

— Не было никогда никаких «тех», — шепнул Бриз. — Мне всегда хотелось, чтобы они были, но… не было. И только после встречи с тобой, Калемом, с Пушком, — он легко взъерошил его шерстку, — я понял, что нужны мне не какие-то «те», а именно вы. Я хочу твоим добровольцем, не чьим-то еще.

Лир напрягся, отодвинулся и тут же стало холоднее:

— Я не смогу тобой питаться.

Он сказал это так безусловно, как факт. Бриз замер.

— Какое-то время я буду питаться только людьми, — холодно добавил Лир. — Я слишком голоден, я убью любого, кого начну есть. Я не остановлюсь.

— Ты можешь сдерживаться, — тихо заметил Бриз. Был в этом уверен.

— Я не стану рисковать, — резко отрезал тот, встал, принялся расхаживать перед алтарем взад-вперед, обрывки мантии волочились за ним по полу, извивались лентами тумана. — И я уже говорил, мне не жаль людей. Я не желаю уничтожить всех, но это все еще… крайне неприятные существа. Мелочные и злые.

Бриз помолчал, спросил тихо:

— Как ты выбираешь? Ну, кого можно съесть, а кого нельзя? Я бы не смог. Мне всех было бы жалко.

— Преступников, — безразлично ответил Лир. — Мне не нравятся люди, но если убивать, то тех, кого даже остальные считают хуже.

Бриз подавленно кивнул, слишком свежи были воспоминания, как Лир убил тех людей, которых ему бросил Ламмар.

Наверное, Пушок тоже это вспомнил, потому что задрожал тоже.

— Знаешь, — осторожно сказал Бриз, — у тебя, наверное, нет права их убивать. Точнее… я просто слышал, как люди говорили, что ни у кого нет права убивать других.

Лир зло скривился:

— Какое лицемерие.

Ну, иногда Бриз тоже так думал: не лицемерие, конечно, но это казалось ему странным — сидеть, есть кусок мяса и рассуждать о том, что никто не имеет права тебя убивать.

— Юный Бриз, откуда по-твоему берутся права? — спросил вдруг Лир. Так неожиданно, Бриз даже моргнул.

И показалось, что вопрос серьезнее, чем на первый взгляд. Бриз особо над этим не задумывался раньше:

— Ну, есть ведь законы.

— Откуда берутся законы? — холодно спросил Лир.

И стало понятно, зачем он спрашивал.

— Их назначает правитель, — шепнул Бриз, почему-то не захотел произносить громче, но ветер все равно подхватил именно эти слова, прошелестел ими вдоль стен этого огромного храма.

— Я могу назначить законы, — бесстрастно заметил Лир, — по которым всегда буду прав.

Было в этом что-то тревожное, что заставляло внутренне поежиться. Что-то неправильное. И Бриз хотел бы об этом сказать, но понимал и другое: Король Ужаса был слишком древним, не было никого кроме самого Лира, кто мог бы назначить Лиру законы. Ну, кроме Ламмара, но об этом Бриз старался не думать. О том, что все законы мира незримых определил Владыка, потому что мог. Так же, как Лир определял их для себя.

«Мне это не нравится, — сказал вдруг Пушок. — Мне все это не нравится. Совсем-совсем и все-все. Ужасный дом, ужасный разговор. И ты, пап, такой ты мне тоже не нравишься».

Лир застыл. Каждый раз, как Пушок говорил что-то такое, как отворачивался, казалось, что Лира ударили. Внезапно, и так больно, что он не знал, как ответить.

Пушок спрыгнул с рук Бриза, встал на самом краю алтаря, вытянулся вперед, как мог:

«Ты жуткий. И жестокий. А еще ты все говоришь и говоришь, и никогда обо мне».

Лир смотрел растеряно.

А в глазах Пушка блестели искры, как слезы.

«Ну, чего ты ждешь? Возьми уже меня на руки. Я ни в чем не виноват».

Лир подался вперед, медленно протянул руки, и Пушок запрыгнул в его ладони, свернулся клубком и буркнул:

«Я очень важен, не забывай. А еще я тоже голодный, а ты даже забрал меня от города, где много еды. Что я буду есть?»

Лир улыбнулся, мягко, так, как он улыбался только сыну:

— Я поем сам и потом принесу тебе страха. Это будет уже утром, — потом он помрачнел и добавил. — Я не могу пропустить встречу Кима и того другого человека. Я должен поймать его и избавиться от организации.

— Лир, ты недавно чуть не умер, — как мог мягче сказал Бриз. — Может, отложишь это все на потом?

Ему самому в тот момент совсем не хотелось даже вспоминать об организации людей и о монстре, которого они создали.

— Нет, — холодно ответил Лир, снова принялся расхаживать, держа Пушка в руках. — Нет, Ламмар что-то подозревает. Он попытается узнать, кто на меня напал. Нужно уничтожить все следы раньше. Иначе ты никогда не сможешь быть в безопасности.

Бриз это немного ненавидел — то, что Лир его все время защищал, и то, что не щадил при этом себя.

«Это мне тоже не нравится», — упрямо добавил Пушок, но устроился на руках Лира удобнее, прижался к нему.

«Может, я хочу есть сейчас. А не утром. Чем ты будешь меня кормить? С чем я буду играть? Тут даже занавески нет».

— Ты можешь поиграть с Калемом, — мягко напомнил ему Бриз. — Или поесть его. Только немножко.

Потом он перевел взгляд на Лира и спросил:

— Калем ведь скоро придет, да?

Лир замер на полушаге, споткнулся немного, и лицо у него вытянулось почти комично.

— Лир? — осторожно спросил Бриз. — Калем ведь придет к нам?

Лир смущенно кашлянул, а потом выпрямился, как настоящий король, и произнес очень небрежно:

— Я забыл о нем.