Глава 16.2 (2/2)
Лир, ты ошибся. Лир, так нельзя.
Бриз не выдержал, взял его за руку, она была как облако в руках, и так хотелось вцепиться, силой, пальцами, всем собой.
Останься. Пожалуйста, останься.
Пальцы сжались до боли, и прошли насквозь.
Бриз содрогнулся, показалось вот-вот и разлетится на куски.
Девочка на перекрестке умерла быстро. Была человеком. И стала просто красным и белым, сломанной куклой, месивом из самой себя.
Бриз испугался и сожалел.
Он тогда даже не представлял, что терять — это вот так. Медленно и неотвратимо.
Он шепнул:
— Лир, останься. Я что угодно тебе отдам. Останься. Ты нужен сыну, ты нужен всем, Лир.
Слова падали в гулкую пустоту.
Бриз коснулся ускользающей силы своим ветром.
Люди верили, что уходят куда-то после смерти. А духи нет, духи пропадали бесследно.
Сила Лира утекала сквозь пальцы, как бы Бриз ни пытался ее удержать, не мог.
— Я принесу тебе лучший ветер, я всегда буду дарить тебе самые вкусные запахи. Я сотку для тебя облака в огромные воздушные замки, я даже молнию для тебя поймаю… Лир.
Тишина.
И единственный звук дыхания, срывающийся, сбивчивый — был дыханием Бриза.
Пушок скорчился рядом, уже даже не скулил.
И Бриз подумал: «Ты никогда не узнаешь. Я ни за что не скажу, что… был другой выход».
Он зажмурился. И вдруг почувствовал — даже не поток, его отголосок. Как едва уловимый сквозняк в комнате.
В камнях дома, в земле под подвалом было что-то, что тянулось к силе Лира. И она — не тянулась, не могла — отзывалась в ответ. Слабо-слабо.
Сердце замерло, его сжали ледяные пальцы, больно впились когтями. А потом забилось быстро-быстро.
Последний момент — Бриз как-то отчетливо это уловил. У него было мгновение, прежде, чем Лир исчез бы навсегда.
Всего одно.
И он не знал, правильно ли поступает.
Просто рванул то, что спало в камнях, что жило под домом — схватил потоком ветра и рванул изо всех сил. Перенести, дать Лиру. В этот последний момент.
Что-то громыхнуло, содрогнулся дом.
Сила — древняя сила ужаса — вдруг заполнила комнату до краев, сгустилась, оборачивая собой оставшиеся от Лира клочки тумана.
И свилась водоворотом.
Она крошила пол и стены, металась по комнате, и Бриза отшвырнуло прочь, он лишь успел подхватить ветром Пушка, прижать к себе, отлетел в сторону.
Сила бесновалась, вытесняла воздух, стирала камни в пыль.
Ничего было не разглядеть на месте, где раньше лежал Лир, только мешанину форм, шипы, оскаленные собачьи черепа, ветви терновника.
Нарастал гул, выл ветер снаружи.
Дом Лира разрушался, и что-то уходило из его стен, из самой земли под ним.
Сила ужаса собралась в сферу — черную, пронизанную белыми бороздами.
Грохот стал невыносимым, невозможным, Бризу казалось, их всех сейчас перемолет этой невозможной, древней силой, этим звуком, как гигантским жерновом.
А потом все стихло.
И внутри, рядом — Бриз почувствовал: сила Лира. Не безымянный ужас, его. Это был он, Лир, он был жив.
Бриз приблизился, не веря до конца, боясь ошибиться, потянулся — пальцы дрожали так сильно, что рука казалась чужой.
— Лир?
Сфера пошла трещинами, проломилась изнутри, и показались черные пальцы с острыми треугольными когтями.
Бриз выдохнул, и без сил опустился на крошево из камней. Хотелось плакать, так сильно хотелось плакать.
«Пап?» — Пушок нерешительно повел мордочкой в воздухе. «Пап, это я… Скажи что-нибудь».
Страх накатил так внезапно, и так сильно, что Бриз задохнулся, захлебнулся криком.
Из сферы послышалось рычание. Глухое, звериное.
Там был не Лир. Монстр, который так нравился Ламмару.
И этот монстр был голоден.
Бриз знал, что монстр бросится, что вопьется когтями, и что кто-то должен его накормить.
Он отбросил Пушка, шагнул вперед и прикрыл глаза.
Что-то метнулось к нему, быстро, так быстро, что не разглядеть.
Все правильно.
Так было лучше.
Лир будет жить, а Бриз — а Бриз, наверное, умер еще тогда. Его сбила машина перекрестке вместе с девочкой. Его поглотила Сфера Истины. И все после было красивым сном. Видением в которой он был чужим.
Теперь пришла пора просыпаться.
Что-то врезалось в него. Отбросило.
Но не назад, почему-то в сторону.
И к одному рычанию примешалось другое.
Бриз открыл глаза, и поначалу не поверил.
Там был Ламмар, он вцепился в Лира когтями, удерживал его — светлые волосы золотым полотном развевались на свету, Владыка скалил клыки, как зверь и не осталось в нем ничего от того светлого, прекрасного духа, которого Бриз встретил во дворце.
Теперь перед ним было два зверя. Они грызлись, рвали друг друга когтями, шипели.
И в какой-то момент показалось, что Ламмар не удержит.
Он посмотрел на Бриза. Один взгляд был как маленькая смерть.
А потом Ламмар полоснул когтями в воздухе, разрывая реальность, сквозь прорехи проглянуло какое-то другое место, изумленное и испуганное чье-то лицо.
Ламмар погрузил руку в прореху, рванул, выхватывая… человека. Это же был человек, и он кричал, пытаясь вырваться. Бриз отчетливо видел глаза — полные ужаса, огромные глаза.
Ламмар скривился, и швырнул человека от себя:
— Лови.
Лир метнулся следом за жертвой, бездумно вцепился, вгрызся клыками, воткнул когти в живот — он не соображал, что делает, но он пожирал, втягивал весь страх без остатка. Крови не было и это казалось неуловимо неправильным.
Ламмар повернулся к Бризу всем телом, скривил губы — они уже не могли скрывать клыки. И глаза горели золотыми точками.
Монстр, древний монстр, такой же как и Лир.
— Мне стоит убить тебя, мальчик.
Он выцепил из прорехи еще двое людей — еще одного мужчину, женщину в длинной юбке. Поволок их к Лиру, походя, равнодушно.
Так мог бы тащить скот.
Первый человек был мертв, только тело еще содрогалось в когтях Лира.
Тот с глухим рычанием поднял голову, посмотрел на Ламмара.
— Ешь, мой монстр. Ешь, ведь если ты будешь голоден, ты не сможешь ничего объяснить.
Ленты тумана возникали вокруг Лира, обвивали, опадали складками мантии.
Он изменился — руки стали черными до локтей, верхняя половина лица тоже — как полумаска, и в ней горели двумя огоньками глаза, а волосы побелели полностью.
И когти казались длиннее, чем когда-либо.
Чудовище.
Чудовище, которым он стал из-за Бриза.
— Лир, очнись, — Бриз отпустил Пушка, осторожно оттолкнул прочь. Тот трясся, едва мог стоять. — Лир, ты не такой.
Трупы людей лежали неподвижно.
— Ты не хочешь быть монстром.
Ламмар рассмеялся, громко, заливисто.
— Посмотри на него, мальчик. Посмотри внимательно. О, он очень хочет быть монстром!
Он вдруг оказался рядом, вонзил когти Бризу в плечо, заставляя корчиться от боли:
— И из-за кого же он стал монстром? — Ламмар улыбался, мягко и жутко. И только глаза выдавали ярость. — Уже второй раз. Из-за кого это все? А ведь он все еще голоден, так почему мне не скормить ему тебя? Или…
Он вдруг повел ладонью в воздухе, взвизгнув, Пушок оказался в его когтях, барахтаясь и пытаясь освободиться.
— Или мне скормить Лиру его?
Он усмехнулся, посмотрел Бризу в глаза, наслаждаясь — ему не нужно было быть Королем Ужаса, чтобы внушать страх.
И он мог убить. Хотел убить — скормить Лиру его сына, скормить ему Бриза.
И показалось, что там, на дне светящихся глаз притаилось безумие, которое могло бы скормить Лиру весь мир. Если бы Лир согласился стать его верным, его личным монстром.
Черные пальцы впились в шею Ламмара, сжали крепко, с угрозой.
И хрипло, зло голос Лира произнес:
— Не трогай мое.