Глава 7.1 (2/2)
Он замолчал, подбирая слова, и Бриз тихо подсказал:
— Калорийность. Я понимаю. Видел кино об этом.
— Знаешь, — после непродолжительного молчания ответил ему Калем, — иногда даже я хочу использовать на тебе кляп. Для твоей же безопасности.
Ужасно невежливо было так говорить.
— Только Лир может использовать на мне кляп, — напомнил Бриз, — И на тебе.
— А на мне-то за что?
Хотя потом он, наверное, вспомнил, как уговорил Бриза улететь из дома, и снять кольцо, и чем это все обернулось.
— Ну, ладно, и на мне. Я, правда, не знал, что все так получится.
Бриз приподнял голову, посмотрел на Пушка. Тот сидел, глядя на дверь спальни, беспокойно переминал лапами, и казалось, прислушивался.
И Бриз на самом деле не жалел о том, как все получилось.
Пушок почувствовал, что на него смотрят, посмотрел в ответ.
«Ты дал мне имя. Хорошее. Оно мне нравится».
Он подошел к Бризу ближе, тронул лапой за нос:
«Можешь быть моей мамой. Мам, я сегодня родился, мне нужен подарок».
Бриз почувствовал, как поперхнулся под ним Калем, и сам не знал, что сказать.
— Эй! — возмутился Калем. — С чего это мамой? — он перевел взгляд на Бриза и добавил. — Ему еще и дня нет, а уже такой наглый. Смотри, какое фамильное сходство.
Пушок наклонился и укусил его за руку, неторопливо и с достоинством, Калем с шумом втянул воздух.
Бриз увидел — как перетек к Пушку крохотный глоток страха.
«Он ничего. Вкусный, но его мне уже папа подарил. Дай мне какой-нибудь еще подарок».
Следа на руке Калема не осталось, но тот бесцеремонно ухватил Пушка за загривок из тумана, и Бриз немедленно потянулся вмешаться.
И так все было хуже некуда, Лир прямо в соседней комнате ел Ламмара, и не хватало еще обидеть Пушка.
— Погоди, постой… только не ешь больше никого, — он осторожно высвободил осколок из хватки Калема, прижал к себе. — И… неправильно называть меня мамой. Твоя мама скорее Лир…
Калем зашипел:
— Ты что нарочно нарываешься? А что, если он услышит? Или этот ему расскажет.
«Не расскажу, — беззаботно отозвался Пушок, с любопытством склонил голову на бок. — Это не обидно. Это просто глупость. Лир мой папа. А раз он папа, значит, ты мама. Ты же дал имя. Теперь дай и подарок».
— Но у меня ничего нет, — осторожно сказал ему Бриз. Убрал руку, потому что боялся, что Пушок укусит. Тот сделал какое-то неуловимое собачье движение, но вдруг показалось, что будто… плечами пожал:
«Найди что-нибудь. Или сделай».
Потом он замолчал на секунду, и прежде, чем Бриз успел что-то сказать, добавил:
«Пожалуйста, мам. Мам, мам, мам, мам! Дай подарок».
Калем потянулся схватить его за костяную мордочку, Бриз в последний момент успел перехватить его руку:
— Нет, погоди. Не надо его хватать. Пушок…
— Вконец оборзел! — возмутился Калем, хотя вообще-то, по мнению Бриза, ему стоило бы на себя посмотреть. — С Лиром сидел, так он подарок не просил. А тут увидел, что ты маленький и слабый, и начал дожимать.
«Я был занят, — тут же сказал Пушок. — Я качался на занавеске. Она была такая занавеска! Но ее мне папа подарит. Ты мне что-нибудь другое дай».
— Пушок, — серьезно сказал ему Бриз. Постарался говорить, как это делали люди, когда обращались к детям, — я поищу тебе подарок, но ты зови меня Бриз.
«Ладно. Я буду звать тебя Бриз, но ты все равно будешь мамой. Бриз. А что ты мне подаришь?»
У Бриза ничего не было, даже кольцо он снял, и страшно становилось от мысли, что Лир мог попросить его обратно. Разочароваться и забрать подарок.
«Ты боишься, — сказал вдруг Пушок. — Можно мне это съесть?»
Бриз вздрогнул, растерялся — мог ли он кормить Пушка? И правильно ли было давать ему свой страх? Но тот ведь все равно уже появился, Бриз уже боялся.
— Ясно. Он весь в отца, — недовольно сказал Калем.
Вообще-то мог бы и Бриза считать отцом. Лир больше подходил на роль мамы, он же породил осколок. А Бриз только немного помог.
— Ты можешь съесть немного.
Он даже договорить не успел. Пушок клацнул зубами — ощущение было, будто ветром подули на руку, и страх ослаб, отступил на мгновение.
«Мм, огненный вкуснее. Но ты тоже ничего. А что там с подарком».
Калем вздохнул, ткнул пальцем в сторону окна:
— Эй, Шок, смотри, занавеска.
Бриз был уверен, что это не сработает, но Пушок вдруг повернул голову, проследил за направлением руки, и вытянулся в струнку.
«Занавеска!»
Через мгновение, он уже раскачивался, ухватив ее зубами.
— Но на тебя он тоже похож, — сказал Калем.
Бриз знал, что он не со зла, но иногда Калем говорил такие обидные вещи. Сам, наверное, того не подозревая. Даже странно. Бриз не умел общаться — слишком редко видел других духов, чтобы научиться. А у Калема было много практики, но, кажется, она ему не очень помогла.
«Мам… То есть, Бриз, подсади меня повыше. Не могу забраться».
Калем удержал его на месте:
— Лежи, тебе надо пламя восстанавливать. Шок, он занят вообще-то.
Бриз хотел сказать, что все нормально, и не настолько он ослаб, вполне мог помочь Пушку, но не успел.
Дверь в спальню распахнулась.
Ламмар вышел, утирая окровавленные губы. На нем была только верхняя мантия, изорванная в клочья — и он не стеснялся. Залитый кровью, укрытый золотыми волосами, он был так красив, что у Бриза перехватило дыхание.
И накатило вдруг чувство… безнадежности.
Неполноценности.
Будто кто-то произнес это у него в голове: ты никогда не будешь таким.
Уверенным в своей силе и своей красоте.
Ламмар потянулся, сыто и довольно, улыбнулся одними уголками губ.
— Мы так хорошо провели время. Иди, мальчик. Посмотри сам. Какой Король Ужаса на самом деле, каким я могу его сделать.
За его спиной, все, что видел Бриз сквозь приоткрытую дверь: комната, полностью залитая красным.
— Иди, он тебя ждет.