4. Но день с тупой регулярностью сменяет ночь (1/2)

На периферии сознания раздавалась ритмичная, но неприятная музыка. Она резко выбивалась из мирной картины: чистое небо и бескрайнее море, покачивающее Кирилла на своих волнах и убаюкивающее. Кирилл, до того расслабленно лежащий на воде, был вынужден задрать голову, чтобы найти источник мерзкого звука.

Телодвижения отдались в висках неприятной болью. Море вокруг отступило, небо померкло. Кирилл с трудом разлепил глаза и увидел перед собой потолок, на который едва-едва попадало несколько солнечных лучиков, сумевших проскочить сквозь плотные тёмные шторы. Чувствовал Кирилл себя отвратно. Голова раскалывалась, в глаза будто попала тонна песка, хотелось вернуться обратно, в приятный сон, где подобных проблем не было. Но звук всё ещё продолжал раздражать его слух.

Ладонью Кирилл нащупал на постели смартфон и отрубил будильник. В голове проскользнула заманчивая мысль: отключить бы сейчас всё, зарыться носом в подушку и спать. Спать так долго, как позволит ему организм. Однако от этой идеи пришлось отказаться. Сам же вчера отцу ляпнул про пару в двенадцать.

Кирилл взглянул на экран блокировки и сразу же подскочил. 11:32. Он бегом метнулся в ванную. Прохладный душ помог ему хоть немного привести себя в чувства. Натянув джинсы и гавайскую рубашку, он спустился вниз. Меньше всего сейчас он желал встретить отца. И Вселенная, явно поймавшая его сигнал, спасла Кирилла от этой ситуации — отца в доме уже не было. Можно было бы спокойно позавтракать, но Кирилл решил всё же поесть за пределами дома. Когда вернётся отец — неизвестно, не хотелось бы встретить его дома в полдень, наворачивая мюсли на кухне. Он вызвал такси. Сначала нужно забрать машину, а там уже найдёт, где поесть.

Позавтракав в уютном ресторанчике неподалёку от бара, Кирилл заказал лимонад с собой. Потягивая напиток из трубочки, он открыл Apple Maps, чтобы построить маршрут. До универа отсюда было недалеко. Он на всякий решил проверить расписание. Было бы тупо приезжать на пары, которых нет. Но они оказались. Оставалась ещё одна пара, начинавшаяся через час. Кирилл вновь взглянул на предлагаемый маршрут, машина тронулась.

— Это мой money rain, — вторил он треку, пританцовывая в такт битам рукой, в которой держал стакан. В слова он не вслушивался и, спроси его кто о смысле песни, он бы ни за что не ответил. Да и слов других бы не вспомнил. Но трек качал, и сейчас ему было этого достаточно. Все его мысли были заняты далеко не музыкой, а отцом.

Встречи с ним всегда были чем-то странным. Да и сама фигура отца для него была таковой. Непонятный, странный дядька. Вроде и родной человек, но при этом его Кирилл видел (да и знал) меньше, чем охранника, катавшего его в школу. Наверное, если б не детская привычка, сформированная его матушкой, он бы называл отца по имени и отчеству.

Всеволод Гречкин был не то что плохим отцом, он был просто никаким. Он бо́льшую часть времени проводил в Москве, ненавидя питерскую погоду, мама же Кирилла предпочитала Петербург и терпеть не могла Москву. В детстве Кирилл не понимал, как родители так спокойно могли переносить разлуку, ему казалось, что поддерживать отношения на расстоянии матери и отцу было тяжело. Но, когда он подрос, осознал: им было просто плевать друг на друга. Для отца брак был скорее ошибкой прошлого, но такой ошибкой, которая шла его имиджу, а для матери — работой. Они встречались пару раз в год на несколько недель, когда отец хотел засветить свою «счастливую» семью.

Всё его участие в воспитании заключалось в выборе школы и специальности в универе. Однако с поступлением в ВУЗ отец стал обращать больше внимания на сына, как будто теперь Кирилл был достаточно взросл, чтобы ваять из него достойное продолжение. Пик внимания пришёлся на, так называемый Кириллом, поставарийный период. Отец прочитал нудную лекцию на тему ответственности и публичности, дал пару крепких затрещин за попытки Кирилла дерзить и приставил к нему своего человека для контроля. Несколько месяцев свободолюбивый Кирилл провёл под постоянной слежкой, которая его выводила. Хотелось послать раздражающего охранника, обматерить его и его родню по пятое колено, но истерика бы ни к чему не привела, так что он стойко терпел, просиживая вечера дома, а дни — в универе на парах.

Лимонад закончился на мосту. Прерывистые звуки, свидетельствующие об этом, стали для Гречкина неожиданностью. Кирилл встряхнул высокий стаканчик и, убедившись, что тот действительно пуст, откинул его на соседнее кресло.

— Вот сука, — беззлобно бросил он. А ведь хотел попивать на паре. Ладно, хер с ним. Там купит что-нибудь.

Он выехал на набережную Макарова. На ум, что естественно, сразу пришёл пацан. К нему бы сегодня заехать, убедиться, что тот не соскочит с их договора. Кирилл сомневался, что тот бы вдруг пошёл на попятную, но проверить стоило бы. Да и по сути больше делать нечего было. Бухло ему в ближайшие дни недоступно, если он, конечно, не хотел нарваться на возможную речь о том, что образ алкоголика — плохой образ для Гречкина-младшего. Кирилл в душе не чаял, кому не плевать на его образ жизни. Ну обсуждают — и обсуждают, ему поебать, но это, видимо, нарушало какой-то гениальный замысел отца.

Кирилл припарковался недалеко от нужного здания. Тяжёлая деревянная дверь подалась, впуская его в холл. И только сейчас Кирилл вспомнил про студак, который остался валяться где-то дома, если он его не потерял задолго до сего дня, конечно. Охранник был занят разгадыванием кроссворда и, кажется, совсем не заметил приход Кирилла. Гречкин сомневался, стоит ли просить его пропустить. Паспорт остался в машине, можно было б сходить за ним, но есть ли смысл? Был, конечно, вариант попроще, но он не особо нравился Кириллу. И всё же он избрал его, написав в беседу своей группы. Спустя несколько минут к турникетам подошла девушка, она поманила его пальцем. Кирилл послушался. Косясь глазами на охранника, он прошёл через турникет по её студенческому билету. И уже отойдя на десяток шагов, сказал:

— О, мой ангел-хранитель! — Кирилл шуточно поклонился, чуть обогнав девушку, на что она закатила глаз, — на кого мне молиться?

Девушка оглядела его, словно пыталась понять: шутит он или всерьёз не помнит её имени? Кирилл не помнил. Ибо чтобы что-то помнить, нужно хотя бы это что-то заранее узнать. А он был уверен, что никогда не слышал её имени.

— Я уже два года староста в твоей группе, — Она отвернулась от него, так и не представившись, и ускорила свой шаг, — у нас вообще-то соц. политика уже идёт.

Кирилл посмотрел на экран телефона, до пары оставалось ещё двадцать минут. Вообще он был уверен, что идёт на какой-то там менеджмент, но походу нет…

— Разве она не в два пятнадцать?

— У нас два семинара подряд, — Она шла впереди, так что Кирилл не видел её лица, но он был уверен, что она снова закатила глаза. «Вот же сука, » — подумал он про себя, продолжая идти за ней.

Пара оказалась скучнейшей. Все полтора часа Кирилл залипал в телефон. Первые минут двадцать он провёл в Rider, но игра быстро надоела. Миссия все никак не хотела проходиться, машина разбивалась в самых тупых местах, так что Кирилл, скрипя зубами, закрыл игрушку.

У трибуны распинался кто-то из одногруппников. Слушать эту нудятину не было сил, к тому же Гречкин мало понимал из-за терминов, которые пацан решил вставлять через слово. Кирилл скачал Brain Out, и время полетело. Уровни были не то чтобы сложные, просто неординарные. Иногда раздражающе неординарными, но это помогало отвлечься от болтовни в аудитории, которая раздражала куда больше.

Как только на часах обновилось время, показывая три сорок пять, Кирилл оторвался от телефона. В нём словно открылось второе дыхание, он ожил мгновенно. Но чуда не случилось, и одногруппники всё ещё общались о чем-то своём с преподавателем. Только через семь минут преподаватель объявил, что все могут быть свободны. Кирилл подскочил с места первым. Ему было плевать, что подумает препод, впервые его вообще увидевший.

Гречкин завёл машину и сорвался с места быстрее, чем успел продумать свой маршрут. Ему просто хотелось поскорее уехать от здания универа. Гением он себя не считал и честно признавал себя тупым, но всё же получать доказательства этого было неприятно. А в универе по-другому не получалось. Он не жалел, что забил на пары с первого же учебного дня, ему было глубоко плевать на специальность. Он просто не любил чувствовать себя в край тупорылым дятлом.

Кирилл выехал на Кадетскую, сделал музыку погромче. Проезжая Тучков мост, он вспомнил ту ночь. Неподалёку от него ещё беззаботный Кирилл выпивал один коктейль за другим и наблюдал за красивыми девушками, крутящими бёдрами на танцполе. Стоило остаться с ними там навсегда. Ебучий Саня, блять. Из-за него Кирилла тогда переклинило. Если б не он, Кирилл бы так и продолжал полулежать на диванчике и выпивать. Но нет же, блять, дёрнул его чёрт уйти, сразу поехать в банкомат… Сейчас бы спокойно мог жить, без ощущения карающей ладони, нависшей над его яйцами.

Он припарковался в двух кварталах от клиники, возле какого-то бара. Так, на случай если отец будет проезжать мимо, заметит его машину… Рациональная его часть понимала, что это случай один на миллион, что даже если бы отец и заметил машину у клиники, вероятно, не стал бы допрашивать, что он возле неё забыл, списав это просто на свободное парковочное место рядом. Но всё же тревожные мысли не отпускали его, и он решил подстраховаться. Береженого бог бережёт, говорил он себе, выбирая самое не подозрительное место.

На стойке регистратуры стояла другая девушка, Кириллу до этого незнакомая. Он взглянул на бейдж.

— Добрый день! — тем временем звонко сказала она.

— Добрый, Светочка, — Кирилл перевёл взгляд на её лицо, от него не укрылось, как девушку передёрнуло от его слов. М-да, а вот с Кариночкой таких проблем не было. Он неловко прокашлялся, отведя взгляд в сторону, — мне нужно в палату… — тут он осознал, что забыл номер палаты. Блять. Двести какой-то там… Девушка выжидающе на него смотрела, а Кирилл так и не мог вспомнить нужное число. Ладно, пойдём другим путём. Он расплылся в улыбке, — Алексея Макарова.

— Кем вы ему приходитесь? — спросила она. Гречкин сразу потянулся к бумажнику. Он придвинул несколько купюр, скрытых ладонью, по стойке.

— Хорошим другом, — ответил Кирилл, чутка приподнимая ладонь, чтобы девушка смогла увидеть номинал. И она увидела, брови в удивлении дёрнулись наверх, однако она настойчиво повторила вопрос. Кирилл напоказ ударился головой о стойку, о чём сразу же пожалел — удар вышел слишком сильным, — и снизу вверх посмотрел на Светлану, — позвоните Кариночке, она вам объяснит.

Девушка с плохо скрываемым нежеланием подняла трубку телефона, параллельно набирая номер. Кирилл прикрыл глаза, он надеялся, что Карина решит проблему за него и он сможет спокойно пройти дальше. И так и случилось. Кирилл уж не знает, что сказала Светлане девушка по телефону, но буквально через минуту та положила трубку и назвала номер нужной палаты.

— Благодарю, — Кирилл оставил деньги на стойке и ушёл в нужном направлении. Только у лестницы он обернулся, чтобы убедиться, что деньги со стойки пропали. Ухмыльнувшись, он продолжил путь. Ему была нужна палата 207. Надо будет запомнить.

В этот раз он вошёл без сомнений. И по-прежнему без стука. Лёша, лежавший в постели, вздрогнул от неожиданности. На секунду в его глазах мелькнул испуг, уж больно сильно напоминавший ту ночь, но затем он исчез. Однако какое-то напряжение сохранялось. Кирилл старательно его не замечал, он присел на стул возле кровати и закинул ногу на ногу.

— Как здоровьице? — преувеличенно бодро спросил Гречкин. Лёша посмотрел на него исподлобья, видимо, чтобы яснее выразить свой негативный настрой, но это только рассмешило Кирилла. Пацан выглядел, как плюшевый медведь, которого нарочно насупили. Не выдержав, Кирилл прыснул.

Это явно смутило пацана: его лицо начало стремительно покрываться красными пятнами.

— Ты деньги принёс? — стараясь казаться агрессивно настроенным, заговорил Лёша. У него неплохо получалось, голос пацана был груб, даже грубее голоса самого Гречкина. Но вот румянец всё портил. А его уже было не остановить, он в одно мгновение сделал из пацана своего рода сеньора Помидора, так что Кирилл держался из последних сил, чтобы не засмеяться.

— Ай-яй, какая алчная красна девица мне попалась! — он всё-таки заржал под конец фразы.

— Да блять, я это не контролирую! — вскинулся Лёша, имея в виду свой румянец.

Кирилл театрально расширил глаза, отыгрывая удивление. Он уже хотел ляпнуть классическое «и этими губами ты целуешь матушку!», но вовремя опомнился. Рот быстро захлопнулся. По этой заминке Лёша, видимо, понял, что Кирилл хотел сказать, но ничего не сказал. Как-то резко повисла неловкая пауза. Причём настолько неловкая, что её можно было осязать — она натурально давила на Кирилла. Так что тот решил заговорить первым:

— Я думал просто открыть счёт на твоё имя. Сходим вместе с тобой и твоим паспортом в банк и там всё сделаем.

Лёша сперва не понял, о чём шла речь. Он с минуту недоумевающе смотрел на Кирилла, а затем словно очнулся. Дымка в глазах развеялась, взгляд прояснился.

— А не будет вопросов, откуда у детдомовца свой счёт на такую сумму? — спросил он.

— А о том, откуда у него же столько налом? — вопросом на вопрос ответил Кирилл. Лёша пожал плечами, как бы соглашаясь с этим. Он приоткрыл рот, взглянув на Кирилла, вид его говорил о том, что он собирался что-то сказать. Однако, что-то для себя мысленно решив, Лёша всё же промолчал, — Ну, что?