Часть 108 (1/2)
Густой туман медленно подымался над узкой рекой в ущелье тропического леса, теряясь в зареве рассвета. Горячий багряный диск солнца рассеял тяжёлые тёмные тучи, постепенно окрашивая небо в разнообразие оттенков палитры, прежде чем уступить место мягкому рассвету. Латифа широко открыла окно, впуская в комнату прохладный утренний воздух и наслаждаясь деревенской тишиной и красотой одинокого тропического леса. Дом, где она остановилась, располагался около входа в лес, потому густые лианы и яркие тропические цветы неизвестного ей прежде растения оплетали верхние пристройки и спускаясь на окна нижнего этажа. Конечно, здесь было мало изящного: вся мебель в доме была сколочена местным плотником из шероховатых брусов, и если не быть внимательной, легко было зацепиться за неровную поверхность, безнадёжно испортив одежду. Вместо диванов стояли обыкновенные скамейки, устланные большими сшитыми вручную подушками, деревянные полы прикрывали бамбуковые коврики, они же служили подобием жалюзи на окнах. Большая комната на нижнем этаже служила одновременно кухней и гостиной, так что никто не удивлялся свисающим с потолка связкам трав (из них часто заваривали чай или использовали в качестве специй), начищенным до блеска кастрюлям. Стену около скрипучей лестницы гордо украшали тикающие часы и старинный телефонный аппарат, работающий через раз, так что куда практичнее позвонить за пару момент из местной гостиницы. На грубой работы полках можно было обнаружить глиняные тарелки и заварочные чайники, шкатулки с нитками и мелкими монетами, радиоприемник, стопки старых газет, детские комиксы и огромную телефонную книгу.
Тем не менее здесь было уютно и тепло, Латифа могла сказать, что действительно полюбила это место, если впрямь могла найти какое-то удовольствие в жизни вдали от дома и родных, от дорогого её сердцу человека... Тоска терзала сердце девушки, особенно по ночам, когда она оставалась одна, дни же она старалась проводить помогая хозяйке дома — надо же отблагодарить эту добрую женщину, что приютила её без лишних вопросов, как будто впустить в свой дом незнакомку было чем-то обычным и не стоящим лишнего внимания или благодарности. А работы в деревне всегда достаточно: Сильвия шила на заказ и вязала, позже продавая вещи на местном ярмарке, нужно было помогать с готовкой, стиркой и уборкой (этим правда зачастую занимались дочери хозяйки дома), не говоря уже о наличии небольшого огорода на заднем дворике, десятков кур, цыплят и даже коровы. Помимо этого женщина умудрялась ещё и воспитывать пятерых детей, что действительно заслуживало уважения, учитывая неугомонность младших мальчишек. Их выходки часто забавляли женщин, однако служили и причиной боли Латифы, о чём она старалась думать как можно меньше, но всё равно не могла выбросить из головы. В каждом из этих мальчиков, носившихся на пыльных деревенских дорогах, весёлых и немного шаловливых, она видела своего сына, каким он мог бы быть взрослея, но каким уже никогда не будет. Как можно смириться с такой ужасной несправедливостью судьбы? Латифа знала, что это харам, но никак не могла осознать и принять случившееся как неизбежное, её разум постоянно посещали мысли как можно было избежать этого исхода, что она могла сделать, хотя понимала, что невозможно повернуть время вспять.
Прожив с этой семьёй несколько недель, Латифа решила, что Сильвия счастливая женщина, несмотря на все жизненные трудности и испытания, расставание с мужем (по деревне до сих пор ходили слухи, что супруг Сильвии был гулякой и пьяницей), поскольку у неё было пятеро чудесных детей: старшая, Анна, была опорой и поддержкой матери, очень серьезная и усердная, девушка семнадцати лет от роду уделяла много времени ученичеству у старого аптекаря сеньора Марселя, её сестра Софи, хотя не гнушалась домашней работы, кажется прежде всего мечтала вырваться из деревни и играть на сцене, что её мать считала откровенной блажью, мальчики — Жуан, Карлос и Пауло — считались шалунами, но Латифа считала их милыми и действительно сообразительными. Несомненно, имея таких хороших детей, Сильвия не останется одна в старости. А разве есть нечто более важное для женщины? Задумываясь об этом, девушка начинала откровенно тосковать, потому что ей грозила именно такая судьба. Латифа уже решила, что больше не станет выходить замуж, а значит других детей она родить не сможет.
Ранние пробуждения совсем не смущали девушку, она давно привыкла просыпаться на рассвете, чтобы переделать все дела по дому. Прошли годы с тех времён когда она была беззаботной девочкой, живущей в доме своего дяди и привыкшей после утренней молитвы снова забираться в мягкую постель и спать ещё несколько часов, пока её не разбудит своей болтовней Карима, приглашая к завтраку, и она спускалась по узкой внутренней лестнице на кухню, где витали аппетитные ароматы и возилась у плиты дорогая Зорайде. И если у неё не было занятий в школе, Латифа вольна была ходить в гости к подругам или кататься на велосипеде по улочками старого Феса, секретничать с кузинами и тайком гадать на кофейной гуще. Забавно, но ей никогда не предсказывали чего-то необычного, всегда были одни и те же слова: хороший муж, крепкая семья, здоровые дети, покой, счастье и благоденствие. Теперь, оглядываясь назад, Латифа думала, что либо её судьба по непонятным причинам сильно изменилась, либо женщины просто ничего такого не умели и сулили всем незамужним девушкам всяческие блага. Хотя предсказание, что Зорайде выйдет замуж за богатого человека и станет хозяйкой огромного дома (сама Зорайде долго ругалась на болтунью Кариму, услышав такие сплетни), таки исполнилось. Как же она скучала по привычным разговорам с Зорайде (даже когда они не виделись, всегда могли поговорить по телефону), по тайным встречам с Жади, по мудрому слову дяди Али... И она не хотела даже думать о Зейне, он никогда не станет её мужем, не стоит даже мечтать. Но как не думать, когда лица дорогих людей иногда едва не мерещились в прохожих? Оказывается, очень сложно жить, будучи одинокой. Но никак нельзя уступать и поддаваться эмоциям, Латифа уже решила, что близким будет гораздо лучше без неё и их благополучие значило для девушки куда больше, нежели собственное, потому запирала свою тоску в самом ущелье души и вытирала сбегающие по щекам слёзы, натягивая на лицо улыбку.
Тихонько пробравшись по коридору, уже привычно переступая скрипучие доски на полу, Латифа вошла в ванную и открыла старый кран, позволяя едва тёплой воде стекать по своему телу. Рыжий — скорее медный — цвет волос по-прежнему выглядел непривычно в зеркале. Она жутко перепугалась, когда Софи однажды без стука вошла к ней в комнату и обнаружила парик, будто эта девочка каким-то образом имеет связь с её родственниками и сразу бросится на почту писать им телеграмму. Но она же могла рассказать матери, и вдруг эта добрейшая женщина сочла бы Латифу лгуньей или чего хорошего — преступницей, убегающей от полиции? Она читала такие истории в женских романах Лары Назиры, там героини тоже меняли внешность чтобы остаться неузнаваемыми. Тем не менее артистичная Софи, больше всего на свете помимо театрального кружка любящая приключенческие романы, сочла тайну Латифы чем-то восхитительным и наоборот убеждала её не выдавать свою тайну, потому что одно знание о наличии тайн казалось живущей вдали от всяких сенсаций девушке захватывающим дух. Девчонка купила в местной аптеке краску для волос и помогла Латифе покрасить волосы, она же убедила её остричь волосы до плеч. Раньше Латифа и не подумала бы стричь волосы, в Фесе это считалось дурным тоном для юных девушек, якобы влияло на поиск мужа, но теперь она преследовала совсем другие цели, значит должна быть готова к изменениям. Выглядело хорошо, но она тосковала по длинным волосам привычного цвета, но Софи была в восторге и заявила, что она похожа на киноактрису (опять же, в Фесе это не считалось бы комплиментом, в тех краях только ”пропащие” женщины становились актрисами или танцовщицами) и Латифа не могла не ответить на энтузиазм девочки. Но на узкие рваные джинсы она ни в какую не соглашалась, ей уже пришлось отказаться от платка ради маскировки, однако девушка твёрдо решила придерживаться приличий в одежде по максимуму: юбки пёстрые, яркие, но длинные, брюки только широкие, чем-то напоминающие зауженные к щиколотке шаровары, блузки лёгкие и тонкие, но с рукавами по крайней мере до локтя, никаких купальников (на сельском празднике она сидела около реки только слегка окунув ноги в воду, убедив всех, что просто не умеет плавать; это была неправда, но она вызвала бы много вопросов у местных, реши она окунуться в воду в длинном сарафане. И она изо всех сил старалась молиться как можно чаще, хотя не могла в этих местах точно определить направление к Мекке, местные даже в церковь ходили пешком в соседнюю деревню, а уж мечети здесь и подавно не было никогда. И конечно ни разу не взяла в рот даже кусочка свинины, благо местный аптекарь, пусть и немного чудаковатый, отвлёк внимание людей на себя, заявляя, что уже давно хотел доказать вред свинины для здоровья, и Латифа очень мудрая девушка, если отказалась от этого мяса. Столько всего произошло за эти несколько недель, она познакомилась с кучей новых людей, узнала много нового, что нельзя рассказать всё быстро!
Приведя себя в порядок Латифа так же тихо спустилась вниз по лестнице, поскольку сегодня была её очередь готовить всем завтрак. Однако, к великому удивлению девушки, на кухне в этот ранний час уже сидели обе сестры Коста. Анна листала густой справочник, судя по всему готовилась к новой смене — в деревне аптекарь не только готовил смеси и продавал лекарства, но служил своеобразной заменой врачу и повитухе, только в крайних случаях посылали в ближайший городок за настоящим доктором. Софи же пыхтела над тетрадью, возмущённо бормоча себе под нос.
— Я же тебе говорила, что уроки надо готовить заранее,— со смешком заметила Анна, не в силах промолчать. Она ни в коем случае не была злобной, просто эта ситуация слишком часто повторялась у Софи: она откладывала уроки в ящик, а когда приходила пора сдавать задание начинала нервничать и у неё ничего не получалось, либо выполняла задание, но домашние становились свидетелями её бурного нрава. Девочка своим нравом, энтузиазмом, отличающимися от своего привычного окружения мечтами, отдалённо напоминала Латифе её кузину Жади, потому она даже не заметила как полюбила Софи.
— Да ну?— хмыкнула Софи.— А кто два дня назад всю ночь штудировал свои записи перед проверкой, потому что накануне встречалась у реки с Фабио? И помнится, ты вылезла из окна и не возвращалась почти до утра, или мне это приснилось?— Анна ярко покраснела, и её сестра тихо хихикнула.— Да ладно, вы же год как помолвлены, все это знают, так какая разница? Через пару месяцев тебе будет восемнадцать и вы поженитесь.
— И всё равно не болтай, матери бы это не понравилось,— шикнула на неё старшая сестра.
Латифа постаралась ступать громче, чтобы девочки услышали и не подумали, что она нарочно крадётся чтобы подслушивать их. Хозяйки дома не было, Сильвия очередной раз уехала в город за новыми тканями, к счастью в этом месяце было много заказов. Даже местная школа заказала комплекты формы для пятидесяти учеников — вскоре ждали проверку из города, и Латифа помогала ей шить, яростно отказываясь от денег, но Сильвия всё равно отдала ей часть, твёрдо заявила, что не понимает смысла работы без соответствующего вознаграждения.
— Доброе утро,— улыбнулась она.
— Латифа!— радостно воскликнула Софи.
— Опять будет просить помочь с уроками,— весело пробормотала Анна, приветливо кивая.
— Но Латифа совсем не против, правда же?— щенячьим взглядом посмотрела на неё Софи, и Латифа с улыбкой покачала головой, притягивая к себе тетрадь.— Мне нужно срочно закончить дурацкий реферат по анатомии, а этот французский сводит меня с ума! Наша учительница совсем ничему нас не учит, а потом даёт задания на дом!
— Это правда,— с досадой кивнула Анна,— с тех пор как сеньора Осириос вышла на пенсию и переехала к детям в школе совсем беда с языками. Сеньор Марсель так добр, что согласился подтянуть детей по английскому, вы же знаете, он когда-то давно жил в Лондоне и хорошо знает язык, но французский... Новая учитель не особенно заинтересована преподавать этот предмет, думаю, она бы рада от него отказаться, но некому её заменить.
— Неужели нет других учителей?— удивилась Латифа.
— У нас в деревне не особенно много людей, ты наверное уже заметила, и мало кто хочет здесь оставаться,— смутилась Анна.
— И всё же старик Марсель странный,— рассмеялась Софи,— говорит, что жил в Лондоне, учился на врача, а сам теперь живёт в захолустье и работает простым аптекарем. Либо он врёт, либо убил кого-то и прячется, а может...
— Не болтай глупостей!— перебила её сестра.— Не все люди любят публичность и внимание, жаждут славы! Сеньор Марсель просто добрый человек и ему здесь нравится!
— Шутишь? Отсюда все хотят уехать!
— А вот я никуда не уеду из дома! Я хочу учиться и работать здесь, на благо родной деревни, чтобы делать её лучше, я и Фабио сказала не думать о переезде, пусть даже в соседнюю деревню! Если все станут убегать, станет ли когда-нибудь лучше?
— Ну и напрасно!— тряхнула волосами Софи.— Я уеду как только смогу, поступлю в актёрскую школу и стану известной актрисой, меня будут знать все-все, я заработаю много денег и увижу весь мир, все страны, а потом в меня влюбится богатый и красивый парень, у нас будет красивая история любви, прямо как в книжках, мы поженимся и будем жить в большом красивом доме...
— Ты сначала предлоги выучи!— усмехнулась Анна.
— А вот и выучу!
Между тем Латифа быстро закончила задание и принялась готовить завтрак, ради чего изначально и спустилась вниз, и Анна тоже поднялась чтобы помочь. Софи улыбалась:
— Ты просто волшебница, Латифа!
— Глупости,— смутилась девушка,— это простые упражнения, ничего особенного...
— И где ты только выучила французский так хорошо? Неужели в твоей школе правда преподавали большую часть предметов на чужом языке?— Софи была поражена, когда раньше Латифа именно так объяснила свои знания.
— Но это правда,— скромно пожала плечами Латифа.— Когда мне было десять лет, я потеряла родителей и мне пришлось переехать к своему дяде, после этого мне пришлось выучить сразу два языка — на одном говорили в семье, на другом было большинство уроков в школе, и оба мне пришлось учить.
— Бедняжка, наверное, тебе было очень тяжело,— с жалостью проговорила Анна.
— Было, но я справилась. Мой дядя очень заботился обо мне, я ни в чём не нуждалась, и у меня была отличная няня, она заменила мне мать, помогла пережить сложные времена.
— А где она сейчас?