Часть 66 (2/2)

– Не нужно нос свой совать в чужие дела, тогда и знать ничего не придётся! Уйди, Карима! Чтобы сегодня я тебя в доме больше не видела, иди домой!

– Зорайде...– женщина растерянно смотрела на хозяйку и многолетнюю подругу, которая всегда, даже ещё в бытность служанкой, хоть и ругала, но неизменно поддерживала и защищала, бывало конечно, что отправляла на кухню или куда ещё, но никогда не выгоняла из дома.

– Исчезни с глаз моих долой, Карима!– снова повторила Зорайде.– Сегодня у меня сил нет на тебя смотреть!

Дальнейший разговор между женщинами не состоялся, потому что из комнаты вышел доктор и прошептал на ухо Зорайде что-то, от чего женщина с облегчением вздохнула, радостно улыбаясь:

– Аллах милостив! Он сохранил сида Али!

Женщина не стала задерживаться в коридоре и вошла в спальню, где приходил в себя её муж, лёжа на кровати. Едва увидев жену, мужчина тут же протянул к ней руку, а она сжала его ладонь, осторожно устраиваясь на краю кровати:

– Как вы меня напугали, сид!— вздохнула она.— Доктор сказал вы переволновались, а мы боялись, что это приступ! Аллах милостив!

– Не волнуйся, Зорайде, я в порядке, я здоров,— успокаивал её муж. Тень тревоги однако очень скоро пересекла его лицо.– Зорайде, Карима сказала...

— Это неправда, сид Али!— быстро перебила его жена, обычно у неё такой привычки не было, но на сей раз она знала, что нужно поскорее рассказать правду.— Вы же знаете Кариму, она плохо знает португальский, неизвестно что себе надумала и подняла переполох!

– Но что-то же она слышала?– вполне здраво рассудил мужчина.

– Жади приснился плохой сон,— призналась нехотя Зорайде после небольшой паузы,— она мне рассказала, потому что была взволнована, что ей приснилось такое, а Карима поняла, будто всё случилось на самом деле!

– Аллах!— выдохнул мужчина.— Я уже подумал...— он не стал даже озвучивать вслух.— А Жади? Как можно так много значения предавать обычным снам? Это такие же суеверия, люди им верят, а потом удивляются, от чего случается плохое! Да от того, что они сами это к себе притягивают!– хотя он ругался, но таки волновался.— И давно это с ней? С чего бы Жади так переживать? Ты рассказала ей...

– Не рассказала, сид! Она и так была напугана этими снами, так ещё нефрит потеряла на отдыхе! Бедняжка так плакала, я сначала правда подумала, что что-то серьёзное случилось! Жади боится, что это предвестник беды, я просто не решилась сказать ей сейчас про Саида, иначе она совсем себя извести может! Хотела с вами посоветоваться, что же делать...

– Аллах-Аллах, как можно доводить себя до истерики из-за какого-то кулона?– покачал головой сид Али, задумчиво уставившись на покрытые мозаикой стены спальни на минуту.— Я закажу билеты в Бразилию, Зорайде. Через несколько дней мы будем в Рио-де-Жанейро!

– Сид,— растерялась Зорайде,– но вы же только что говорили...

— Говорил!— кивнул мужчина.— Только вот сердце у меня не на месте! И за Жади, и за Латифу, с ней тоже что-то не то и уже давно! И я боюсь, как бы Саид не натворил глупостей, лучше поехать в Рио и вовремя предотвратить беды, чем потом пытаться решить проблемы, что всегда куда сложнее!

— А вам можно летать разве? Вам же было только что плохо!— попыталась возразить его жена. Зорайде сама хотела увидеть своих девочек в Рио, да только и за мужа переживала!

— Зорайде,– покачал головой сид Али,— я здоров и вполне способен лететь в Бразилию. Боюсь, чего бы там не случилось, а мне будет спокойнее на месте, нежели на расстоянии!

Однако мудрый шейх не мог даже предположить, что уже опоздал, потому что все ошибки были уже совершены и только ждали своего часа, чтобы вырываться наружу и поднять бурю. Никто не может защитить человека от последствий, если он сам не защитит себя. Кто-то действует бездумно и импульсивно, позволяя себе думать, что цель оправдывает средства, кто-то путается в паутине собственных страхов и отказывается от любви, а кто-то совершает большие ошибки, способные перевернуть целые жизни, как не старайся его защитить... Сид Али не знал, приняв решение ехать в Рио, что на другом континенте Саид совершает самую большую свою ошибку, от которой он не смог бы его и остальных защитить, потому что мужчине даже в страшном сне не могло присниться подобное. Однако реальная жизнь иногда бывает куда большей затейницей, нежели мы можем даже предположить...

***</p>

— Что же,— заключил доктор, прежде пару минут читавший карточку Рамили, пока супруги Рашид сидели перед ним, держась за руки,— полагаю, что мой коллега из Каира совершенно прав. Если мы воспользуемся донорской яйцеклеткой, вы можете выносить и родить.

– Вы уверены, доктор?– спросил Саид, потому что у его жены вправду перехватило дыхание и она не могла вымолвить и слова.

— Совершенно уверен,— кивнул врач, улыбаясь энтузиазму пары.

— Вот видишь, Рамиля!— улыбнулся жене Саид, целуя её ладони, пока она недоверчиво прикрыла глаза, а слёзы текли по её щекам, несмотря на улыбку.— Я же говорил тебе! Ты до конца не верила, не хотела даже заглядывать в свои анализы, чтобы убедиться!

– Вижу...— кивнула девушка. Она радостно рассмеялась, целуя его ладони.— Саид, у меня такое впечатление, что я сплю и мне снится прекрасный сон!

Пожалуй, ничто сейчас не могло нарушить её счастье, потому что несмотря на всю полноту её жизни, Рамиля всегда мечтала привести в этот мир ребёнка, это было её главной болью, краеугольным камнем всех мечтаний, а теперь она вправду может стать матерью, пусть даже для этого используют чужую яйцеклетку! Но разве это имеет принципиальное значение, если это всё равно будет ребёнок её любимого мужа? Она может дать Саиду семью, о которой он так много мечтал, которую она сама неоднократно представляла себе в тайных мечтах, в которых боялась порой признаться даже себе! Рамиле вдруг вспомнилось, как вскоре после свадьбы они с Саидом говорили о детстве, муж вспоминал такие давние для него моменты с давно ушедшими родителями, сетуя, что начал забывать лицо матери, но признаваясь, что так и не смог забыть ощущение гармонии, теплоты, царившее между старшими Рашидами, которые сумели взрастить в себе чувство любви и с радостью эту любовь дарили троим своим детям. Он сказал тогда, что с ней чувствует то же самое тепло, спокойствие, гармонию, будто возвращается к дням безмятежных будней ребёнка, когда любить было очень просто, когда это казалось самым лёгким и естественным чувством... Девушка надеялась, что если у них будет ребёнок, если исполнятся сокровенные мечты, они сумеют подарить ему то же ощущение гармонии, веры в настоящее, в семью. Больше всего не свете сейчас ей хотелось поделиться своими мыслями с мужем, но поскольку они были рядом с посторонним человеком, доктором, она позволила себе только улыбнуться, надеясь, что глаза передадут всю глубину её чувств.

Позже довольный Саид вышел из кабинета, потому что доктору нужно было ещё раз осмотреть его жену, из-за чего его попросили выйти из смотровой и подождать в коридоре. На душе молодого араба было как никогда легко и спокойно, ничто не предвещало скорой бури. Однако, как очень часто бывает, буря приходит, когда её совсем не ждут! Его ”буря” пришла с открывшейся дверью одного из соседних кабинетов, откуда выскочила неизвестная ему светловолосая женщина, а следом за ней... Саид просто застыл, впервые за несколько последних лет, впервые после отмены помолвки увидев воочию источник многих своих страданий и метаний вживую. Жади была там, живая и совершенно реальная, на на фотографии, каких у него собралось за это время огромное множество. Пожалуй, Саид испытал такой всплеск эмоций, что ни в какую не смог бы распутать прямо сейчас этот тугой клубок в своём сознании. Только смотрел, вовремя отступив в тень, благодаря чему она его не заметила, на девушку, чьи пышные волосы рассыпались по плечам, одетую в обыкновенную блузку и брюки, которые однако очень ей шли, только вот стань она несколько лет назад его женой, он никогда не позволил бы ей подобным образом выставлять свою красоту на обозрение посторонних! О чём он только думал? Совсем недавно все его мысли были только о его жене, о счастье в её глазах, от чего и самому хотелось радоваться, казалось, он готов на любые подвиги, настолько счастливым, свободным от прошлого он чувствовал себя в те мгновения. А потом всё рухнуло и он снова лежал под грудой обломков, стоило Жади ворваться в этот коридор столь же внезапно, как в своё время она ворвалась, а потом исчезла из его жизни! Невозможно сосчитать, сколько раз Саид в прежние времена представлял себе подобную встречу: иногда казалось, что при встрече он её поцелует и не отпустит, сколько бы не вырывалась, иногда, в самые тёмные мгновения, бывало появлялась мысль, которой он сам невероятно пугался, что он почти готов пойти на поводу шайтана и забрать её жизнь вместе с жизнью бразильца, на которого она его променяла; позже парень убеждал себя, что хочет только получить ответы и завязать с историей своей безумной односторонней страсти и зависимости от этой юной женщины, негодной девчонки, что выбросила на свалку всё первое искреннее чувство и горящее страстью сердце, которое он готов был ей вручить совершенно безвозмездно, этой роковой соблазнительницы, наверное не подозревающей даже в каких образах бывало являлась ему в снах! Но на деле Саид просто застыл в тени, глядя на девушку, и не зная даже, что конкретно должен чувствовать в этот момент, настолько ”ударило по голове” её внезапное появление. Между тем марокканец невольно слышал разговор Жади с другой девушкой, должно быть её подругой, судя по тому, что она пришла вместе с ней в клинику, по крайней мере они казались таковыми, когда Жади обнимала рыдающую блондинку и что-то успокаивающе шептала ей, схватив за руки. Стань она его в своё время, смог бы он добиться от неё хотя бы этого участия, пусть даже просто дружеского, не любовного? Или всё было бы, как в том памятном сне? И среди всей неразберихи вдруг перед ним встало лицо девочки из сна, как никогда ясно, будто она впрямь была реальной,— Хадижи.

– Сибилла,– Жади пристально смотрела на подругу, напрочь не замечая, что за ней прямо сейчас наблюдает человек, от которого вероятно бежала бы, знай она о его присутствии здесь,— что случилось? Ну же, успокойся, просто скажи мне... Ты вдруг взяла и выскочила из кабинета.

– Жади...– белокурая вытерла дорожки слёз со своих щёк, искренне улыбаясь подруге.— Я очень благодарна тебе, Жади. Ты оказалась такой хорошей подругой, лучше, чем я могла бы когда-то пожелать, я правда очень рада, что мы однажды встретились...

— Я тоже очень рада,— кивнула брюнетка,— ты столько сделала для меня, Сибилла, помогла мне разобраться в себе тогда, несколько лет назад. Я тоже очень тебе благодарна, ты же знаешь, правда? Но почему ты сейчас говоришь об этом?

– Потому что ты оказалась гораздо лучшей подругой, чем я,– ответила ей Сибилла после небольшой паузы,– а я позволяла себе бездумно этим пользоваться последние несколько лет, позволила своему желанию стать матерью перевесить всякий здравый смысл, не думая о последствиях. Знаешь, это не звучит так уж плохо со стороны, потому что люди должны идти в первую очередь за своим желанием, ради этого мы и живём, мы должны отбросить предрассудки и позволить себе быть счастливыми. Но только не тогда, когда это желание вредит не только самому человеку, но и другим людям. Мы не всегда хотим именно того, что нам нужно, Жади, но позволяем себе убедить собственный разум, что исполнив какое-то конкретное желание вдруг сможем отбросить прошлое и быть полностью счастливыми. Иногда мы правда знаем что нужно нам, и это действует, но когда ты не знаешь, чего именно хочешь, слепо следуешь за малейшей возможностью, поступаешь неосмотрительно, пользуешься искренним желанием человека тебе помочь, но при этом молчишь по поводу своих сомнений...— она закрыла лицо руками.— Прости меня, Жади. Я была плохой подругой, потому что позволила себе пользоваться твоей помощью, не думая о последствиях.

– Это неправда!— горячо возразила Жади.– Такого никогда не было, если я что-то делала, я делала это только по собственному желанию, по своей воле, ты меня не заставляла!

– Не заставляла, но не пыталась отговорить от этой безумной затеи! Потому что вся история с донорством,— настоящее безумие! Я понимала это с самого начала, понимала, что в перспективе подобное может навредить нашей с тобой дружбе, пошатнуть мир в обоих наших семьях, но я была настолько помешана идеей забеременеть, что предпочла позволить своим сомнениям утихнуть, заглушала их в себе, даже осознавая весь эгоизм своего поведения! Я не имела права соглашаться, чтобы ты была донором, я видела, что твоё сочувствие к моему прошлому и желание показать, что ты можешь быть хорошей подругой, как будто тебе правда нужно было это доказывать, ведут тебя по неверному пути, но не сказала ни слова! Я позволила себе эгоистично молчать, но это глубоко неправильно! Потому,– она глубоко вздохнула,— пусть я опоздала на несколько лет со своим здравомыслием, позволяя себе тонуть во тьме своих комплексов, своего прошлого, я хочу остановить это, пока не поздно. Я долго думала, не могла определиться, потому и пришла сегодня в клинику... Но я знаю, что это правильно: я откажусь от этой затеи прямо сейчас. Я отказываюсь от попытки, я не буду делать сегодня эту процедуру, ни сегодня, ни когда-то потом, по крайней мере до тех пор, пока я не буду готова жить с идеей анонимного донора, если это когда-то произойдёт. Была причина, почему прежние попытки оказались неудачными. Бог раз за разом указывал мне на мои ошибки и пытался от них защитить, но я не принимала помощь, считая её наказанием. Я не смогла забеременеть, потому что не должна была, иначе всё бы получилось после стольких попыток.

– Сибилла, я ни в коем случае не хочу тебя уговаривать делать то, чего ты на самом деле не хочешь,– заметила Жади,– но ты уверена? Я просто должна спросить, ты столько этого хотела, я же помню, какой ты была счастливой, когда я согласилась сдать яйцеклетки, когда думала, что удалось забеременеть... Если ты отказываешься от своей мечты только потому, что тебе кажется, будто ты поступаешь нечестно или нехорошо по отношению ко мне, ты не должна этого делать! Я же сама предложила тебе, зная на что иду!

– Знала на что идёшь? Или просто думаешь, что знала?– уточнила Сибилла.— Жади, это ведь ребёнок! Господи, как я могла позволить себе быть настолько слепой? Только представь себе, что у меня родится ребёнок, твой ребёнок, а ты будешь смотреть со стороны, никогда не имея права называть себя его матерью! Неужели ты смогла бы промолчать? А я? Я бы постоянно думала о том, что на самом деле биологически ребёнок твой, боялась бы его потерять, если он однажды узнает и решит, что ты как мать понравилась бы ему больше, ревновала бы, даже не желая этого! А ребёнок! Представь себе, как чувствовал бы себя ребёнок, ведь невозможно навсегда утаить от человека правду о его рождении! Можешь себе представить, что от тебя всю жизнь скрывают подобное, а ты вдруг узнаешь правду? Как бы ты отреагировала, Жади?

— Наверное, я была бы в ярости...— признала наконец марокканка после пары минут размышлений.

Нельзя сказать, что на более поздних этапах их затеи она сама не думала об этом, точно так же, как и Сибилла, предпочитая забыть о возможных проблемах, убедить себя, что сможет справиться с ситуацией. Действительно, смогла бы она просто игнорировать, что у неё есть ещё один ребёнок? Соглашаясь на донорство, пусть уже была беременна, Жади таки ещё не успела стать матерью, потому до конца не осознавала, каковы чувства матери к своему ребёнку, а потом просто не позволяла себе думать больше, убеждая себя, что Сибилла заслужила помощи, это было главным аргументом против всех сомнений! Оказавшись отрезанной от семьи в то время, Жади подсознательно чувствовала себя брошенной, ведь любой человек, как бы он хорошо не жил, как бы не любил спутника жизни, всё же нуждается в поддержке кровных родственников. Тогда она была во многом этого лишена, не считая встреч с Латифой, потому с огромной благодарностью принимала помощь друзей, которые встретились ей на жизненном пути и невольно стали больше, чем друзьями, соответственно желала помочь подруге, узнав о её сложной судьбе. А ещё казалось, что раз тогда Аллах сохранил её ребёнка, позволил сохранить беременность, несмотря на падение, значит она должна как-то отблагодарить, принести своеобразную жертву! Но разве она сама думала, что главной жертвой во всём этом будет этот самый ребёнок, если он появится на свет в результате их затеи? Не говоря уже о том, что Жади просто не позволяла себе думать, как на правду отреагировал бы Лукас, узнай он, что она скрывала от него подобное на протяжении нескольких лет, а уж тем более, родись у неё, пусть только биологически, как она хотела себя убедить, ребёнок от Марио, который стал хорошим приятелем её мужа!

– Вот видишь!— кивнула Сибилла.— Лучшим выходом будет завязать с этой затеей. Тем более, я же правильно понимаю, что ты так и не сказала Лукасу правду, не так ли?

— Нет... – прошептала брюнетка, отводя взгляд, потому что ей было откровенно неудобно обсуждать этот вопрос, нежелательное чувство вины то и дело всплывало, как она не старалась избавиться от гнетущего ощущения.— Значит ты окончательно приняла решение? Хочешь уничтожить эти яйцеклетки?

— Ну, насчёт уничтожения решать уже тебе, что делать со своим генетическим материалом. Если хочешь, ты всегда можешь пожертвовать его клинике...— пожала плечами её подруга.

– Не думаю, что я смогу спокойно спать с идеей того, что неизвестно где растёт мой ребёнок, о котором я ничего не знаю...— покачала головой Жади.— Я была согласна поделиться им с тобой, потому что была уверена, что ты будешь фантастической матерью.

— Я пришла в какой-то момент к пониманию, что рождением ребёнка я не избавлюсь от боли потери другого ребёнка, от боли за моего брата, от ощущения потерянности... Пока мы не примем решение идти в будущее, не цепляясь за прошлое, ничто и никто нам не поможет. Я много лет тайно была обижена на моих родителей...

– Совсем не напрасно! То, что они сделали с тобой, невозможно просто взять и простить! Они бросили тебя!

– Они не обязаны были всю свою жизнь посвящать мне,— покачала головой Сибилла.– Чаще всего мы, люди, так любим переложить ответственность за свои поступки на других, но на деле никто никому ничего не обязан. Мы дарим любовь совершенно безвозмездно, и я не думаю, что они правда не любили меня, что бы там не случилось, или по крайней мере что они хотели не любить меня. Вырастая, начинаешь понимать, что в жизни всё гораздо сложнее. Мои родители задыхались там, где они были, а теперь они оба счастливы, насколько могут быть, и я этому рада, они всё равно не смогли бы помочь мне, скорее всего мы все просто продолжали бы жить в подобии ада. Думаю, в своём возрасте я пришла к стадии понимания, нельзя ненавидеть других за то, что они хотят просто дышать.

– А как же ты, Сибилла?– Жади вытерла выступившие слёзы, поражаясь очередной раз мудрости подруги.

— Я тоже счастлива Жади. У меня есть Марио и Антонио... Этот малыш может не быть биологически связан со мной, но он мой ребёнок, я просто чувствую это с тех самых пор, как он впервые доверчиво прижался ко мне. У меня есть просто чудесные друзья и целая жизнь, которую я построила и продолжу строить для себя. Я счастлива, насколько возможно! Пожалуй, невозможно круглые сутки быть счастливой, иногда случаются плохие вещи в жизни, наверное они просто должны случаться. Если когда-то я захочу иметь ещё одного ребёнка и вернусь к идее родить, я сделаю это только тогда, когда это не будет для меня способом ”залатать” дыры прошлого. Думаю, вся эта история нужна была мне, чтобы понять...— она вытерла слёзы.— Спасибо, Жади!

– Тебе не за что говорить мне спасибо! — возразила Жади.– Значит пойдём и поговорим с врачом?

— Да! — кивнула блондинка.— Нужно вернуться, этот человек тратит на меня время, которое может потратить на других пациентов, я поступила просто бестактно, когда просто сорвалась и убежала...

Подруги даже не думали, обсуждая настолько интимные, личные вопросы посреди коридора клиники, что у их разговора был даже не один, а сразу двое свидетелей. Одной из них была молодая журналистка, которая записала на свой диктофон шокирующий разговор, предвкушая сенсацию. Жади конечно не узнала в одной из случайных посетительниц клиники журналистку, которая фотографировала их с Лукасом на прошлом рождественском приёме в доме Феррасов, когда молодые супруги почти дежурно улыбнулись на камеру, очередной раз отказываясь давать любые комментарии о своей личной жизни, однако журналистка очень быстро узнала девушку, которая по браку стала членом одной из богатейших семей в Бразилии. Очевидно, Жади не учла, что всякие журналисты станут прислушиваться к её разговорам в первую очередь из-за этого, тогда как на остальных в такой ситуации не обратили бы внимания.

Возвращаясь к первому свидетелю, по-прежнему застывшему в своём ”укрытии” рядом с плакатами, Саид до сих пор стоял там, будучи в не меньшем шоке от истории. Подумать только, насколько отчаянной и совершенно бесшабашной могла быть племянница Али Эль Адиба, если умудрилась втайне от своего мужа ввязаться в такую историю! Наверное, будь её мужем он, был бы в такой ярости от подобного поступка жены, что трудно самому предсказать последствия! На сущее мгновение мелькнула мысль именно так отомстить за давнее оскорбление, пойти и рассказать правду бразильцу, наслаждаясь, как разбивается счастливая семья Лукаса, точно как бразилец лишил его надежды в своё время. Конечно, убивать этого человека реально он теперь не собирался! Но кто сказал, что моральное ”убийство” хуже? Тем не менее, когда он увидел, как Жади вместе с подругой выходит из кабинета, как ни в чём не бывало удаляясь из клиники, как доктор передаёт лаборанту какой-то файл с приказом сначала уничтожить яйцеклетки, а потом подготовить материал для совсем иного оплодотворения, в голове Рашида вдруг мелькнула совершенно безумная мысль, и вновь перед глазами встала девочка из сна, которая словно манила к себе, безмятежно махая рукой откуда-то из небытия, это было наваждение, не иначе. Саид даже годы спустя не сможет разобраться, что он почувствовал в это мгновение, увидев бывшую невесту, не сумеет понять, какой такой импульс заставил его совершить то, что он совершил. Словно в трансе, молодой человек последовал за ассистентом по пятам, что в конце-концов было замечено сотрудником клиники.

— Вы что-то хотели, сеньор...

— Рашид,— представился Саид,— меня зовут Саид Рашид. Моя жена ваша пациентка. И у меня есть к вам одно дело...

— Ко мне?– поразился парень.– Возможно вам лучше поговорить с кем-то из врачей?

— Нет, мне нужны именно вы. Можем мы поговорить вне чужих глаз?— спросил он, в том же трансе вытаскивая конверт с деньгами из портфеля.

Его совесть спала в этот момент, иначе наверняка кричала бы неистово, убеждая остановиться. Должно быть, сам шайтан попутал Саида, тем не менее вспомнились вдруг строки одной известной книги из университетских лет в Сан-Паулу, всего одно мимолётное воспоминание проскочило перед глазами, будто вчера произошло. Тогда приятель Зейн сумел вытащить своего друга на эдакое двойное свидание с местными девушками, так вот, спутница Саида читала книгу с названием «Фауст», и он как сейчас вспомнил мелодичный голосок бразильянки из факультета филологии, декламирующей строки: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Пожалуй, сколько бы себя не корил годы спустя, он никогда не сумеет всерьёз пожалеть о рождении девочки, которая станет результатом его нынешнего безумия...