Глава 2. Часть 59 (2/2)

– А тебе то что?— фыркнула другая официантка.— Говорю же, женат он. У него есть взрослый сын, но тот тоже давно женился, так что ты потеряла свой шанс, Алисинья,— с лёгкой издёвкой, но без злобы поддела она девчонку.— Нехилые запросы у тебя! У меня в семнадцать попроще были!

– Потому ты и работаешь здесь уже шестой год без всяких перспектив,– заметила юная интригантка, не замечая, что собеседница обиделась, потому что та этого не показала.— К тому же, мне уже восемнадцать...

— Это меняет дело!— хохотнула другая девушка, подхватив одной рукой поднос и направляясь к столику, где клиент уже двадцать минут ждал своё Шардоне.

Официантке пришлось увернуться, чудом не разлив содержимое бокалов, когда по залу пробежал крохотный белокурый вихрь в красном в лице девочки лет трёх—четырёх на вид, с требовательным «Папа!» подбегая к мужчине, которого они буквально мгновение назад обсуждали с коллегой. Прежде чем уйти, она успела ещё заметить, как Леонидас Феррас поднимает на руки девочку, а вскоре к ним подошла блондинка в шёлковой блузке, которая видимо была женой мужчины, приветствуя его поцелуем, после чего заговорила с сидящими напротив знакомыми.

– Почему так долго?— тихо спросил у жены Леонидас, когда она устроилась рядом с ним за столиком.

– Небольшая задержка на парковке,— ответила Иветти.

— Мама спорила с тётей на парковке,— весело заметила Кристина,— было забавно! Тётя смешно махала руками!

— Опять?– вздохнул Леонидас.– Иветти, скажи мне, что никуда не врезалась!

— Ничего подобного,— возразила блондинка,— просто эта дамочка почему-то решила, что ей принадлежит это место на парковке, но мы уже всё решили. Не надо волноваться, Львеночек, ты же знаешь, мои навыки вождения улучшились.

– Хочу в это верить,— пробормотал Феррас с лёгким сомнением, не возражая однако против поцелуя жены, после чего исчезло всякое желание возмущаться.

Стоило заметить, что мужчина не раз задавался вопросом касательно собственной адекватности, вспоминая, как Иветти уговорила его купить этого «красного демона», как он про себя называл автомобиль жены. Должно быть он точно был не в себе, слишком расслабившись в их предыдущую годовщину, была у Иветти такая удивительная особенность, что ей удавалось уговорить его на что угодно, не прикладывая особенных усилий. Их дочь унаследовала способности своей матери сполна, как переняла от него умение быстро считать, что было заметно уже в раннем возрасте. Про себя бизнесмен подумал, что последние несколько лет оказались очень счастливыми для их семьи, он даже относительно смирился с переездом Лукаса, хотя не оставлял попыток переубедить сына, что внукам куда удобнее в доме, где они привыкли жить с младенчества. Тем не менее прошло два месяца после переезда и сын с невесткой не спешили возвращаться обратно в отчий дом.

— Давайте выпьем за сегодняшнего именинника,— предложила подруга Лобату, поднимая бокал, после чего её примеру последовали остальные.

— С днём рождения, дядя Лобату!—воскликнула Кристина. Девочка ловко спрыгнула с колен отца и покрутилась перед крёстным в своём пышном платье с изяществом маленькой балерины.— Тебе нравится моё платье? Я надела его для тебя!

– Очень нравится, Тина!— мужчина улыбнулся крестнице.— Ты как всегда очаровательна!

***</p>

— Мама, давай!— воскликнула девочка с тёмными волосами, корча забавные лица на камеру, которая вскоре щёлкнула очередной раз, снимая их с матерью на фоне знаменитой статуи Искупителя.

– Может уже хватит фотографий, Мел?— спросила Жади, посмеиваясь на дочерью.— У нас не хватит альбомов!

— Ещё одна, мама! Можно я сама сделаю фотографию?— с нетерпением спросила она, уже протягивая руки к фотоаппарату.

Фотографии были страстью девочки последние полгода с последнего дня рождения, когда она получила в подарок от Сибиллы детский фотоаппарат. Подруга давно вернулась к Марио, но так и не смогла забеременеть, две последующих попытки оплодотворения тоже оказались неудачными, и после каждой молодая женщина впадала в апатию, из которой друзья и муж всякий раз помогали ей выбираться. Около года назад Сибилла с мужем поехали в Италию на каникулы, а вскоре после возвращения начали процесс усыновления милого мальчика по имени Антонио, который не так давно переехал в дом своих новых родителей. Но Сибилла не бросила попытки родить ребёнка, правда твёрдо заявила, что следующая попытка, дата которой приближалась, точно будет последней.

— Ладно, давай,— улыбнулась Жади, вручая дочери камеру.

По указанию Мел она встала на одной из ступеней лестницы «Караколь», ведущих к знаменитому творению авторства Карла Освальда*, улыбаясь дочери и вскоре щёлкнула вспышка.

– Ты получилась очень красиво, мама!

— А разве мама когда-то получается плохо?— осведомился знакомый им голос, принадлежащий Лукасу, который уже подходил к жене, держа на руках сына.

— Лукас, ну наконец-то!— воскликнула Жади, обнимая мужа и забирая у него коробку с мороженым.

– Ты не представляешь, каково это подниматься сюда с Пьетро!— только и сказал молодой человек.

– Ну, конечно, я представляю,— лукаво улыбнулась Жади,— именно потому я позволила тебе его взять!

Это был чудесный ясный день, именно потому они выбрались из дома на прогулку по городу, где Мел уговорила их подняться на её любимую площадку для фотографий. Жади улыбнулась, вспоминая последние несколько лет, которые оказались суматошными, но от этого не менее счастливыми: от рождения их с Лукасом сына до окончательного примирения с её марокканскими родственниками, получения ею диплома и, наконец,— их переезда в новый дом, который последние пару лет молодые супруги перестраивали и делали ремонт, выбрали разные милые вещицы – картины, лампы, статуэтки,– чтобы превратить особняк в место их мечты. Конечно, главным был вовсе не интерьер дома, а атмосфера любви и понимания, однако Жади хотелось сделать всё идеально. Пожалуй, она могла признаться с чистой душой, что очень счастлива, а была бы ещё счастливее будь у неё возможность поделиться частью своей радости с Латифой, но кузина упрямо продолжала сознательно идти по пути, который совсем не делал её счастливой! Неприязнь Жади к Мохаммеду только увеличилась после событий прошлого года....

– О чём ты думаешь, Жади?— спросил Лукас, обнимая её за плечи и наблюдая одновременно, как Мел ведёт младшего брата за руку, показывая ему голубей, которых кормила рожком своего мороженого, камера Жади висела у неё на шее.

— Ни о чём,— ярко улыбнулась брюнетка,— только о том, что я очень счастлива!

– Мама, папа!— воскликнула Мел, и когда они синхронно посмотрели на неё, до сих пор не прерывая объятий, щёлкнула камерой.

***</p>

– Амин! — восклицала Латифа, ища по дому своего сына.– Где ты, Амин? Не пугай маму!

А ведь она на мгновение отвернулась, только чтобы вытащить из духовки новую порцию печенья, и неугомонный сынишка опять куда-то подевался! Она не всегда успевала уследить за энергичным ребёнком, но Амин действительно оживил атмосферу в их доме, после рождения сына она опять начала улыбаться, хотя больше и не узнавала в отражении беззаботную девушку, которая неизменно смотрела на неё из зеркала раньше. Но ведь время идёт и люди меняются, вот и она изменилась, по крайней мере таким образом кузина Жади предпочитала себя успокаивать, убеждая саму себя бессонными ночами, что не стоит напрасно тратить время на бесполезные мечты о том, что никогда не должно было случаться с ней. Зейн ворвался в её жизнь безумным вихрем, перевернул всё вверх дном, её губы до сих пор помнили тот запретный — удивительный — поцелуй, который они разделили на пляже несколькими годами ранее, однако этот мужчина никогда не должен был быть её судьбой, иначе у неё не получилось бы его оттуда вычеркнуть, не так ли? Он напоминал мираж, сон, который однако не поворачивался язык назвать кошмарным... Потому что вопреки всему, этот ”сон” был самым удивительным, что она испытывала за всю свою жизнь. Вспомнилось, как Зейн пытался поговорить с ней после свадьбы Саида и ещё раз — перед рождением Амина, снова приехал в Фес, даже осмелился присылать якобы для Зорайде огромные букеты цветов, объясняя это дяде Али тем, что его жена помогла ему найти потерянный бумажник, но несмотря на то, что тайно она мечтала снова его увидеть, Латифа отвечала на каждое предложение твёрдым отказом, после чего он в какой-то момент просто перестал приходить. Иногда казалось, будто из тени за ней кто-то наблюдает, или что он вот-вот появится рядом с ней, когда она отправлялась в магазин, как бывало раньше, чтобы просто поговорить ни о чём, но это, конечно, было обманом, игрой разума. Встречаясь с Жади, девушка никогда не спрашивала о жизни Зейна, хотя сестра до сих пор работала в его клубе и наверняка знала больше неё. Он, должно быть, — убеждала себя Латифа,— давно её забыл, как она предсказывала несколько лет назад, оставил её в покое, как она просила. Только вот радоваться этому совсем не получалось...

— Амин! Сынок!— снова воскликнула девушка, начиная паниковать.

Но именно тогда в дом вошёл с улицы Мохаммед с сыном на руках. Рашид опустил мальчика на пол и тот побежал к матери. Латифа с облегчением вздохнула, обнимая сына, целуя в тёмную макушку, прежде чем отпустить играть.

— О, Аллах, как я испугалась!– воскликнула девушка.

— Я просто взял его в магазин,— заговорил Мохаммед,— как будущий торговец, он должен с раннего детства привыкать к товару.

— Но ты забыл меня предупредить...

— Я говорил, должно быть ты не услышала, потому что была чем-то занята,— возразил парень.

— Наверное, так и было,— согласилась Латифа, хотя была точно уверена, что он ничего ей не говорил, что впрочем бывало уже не первый раз.— Обед уже готов, Мохаммед!

— Отлично! — Рашид слегка коснулся губами лба жены и направился на кухню, с гордостью взглянув по пути на играющего в машинки Амина.

Тот факт, что его первенец оказался сыном, очень обрадовал Мохаммеда, к тому же мальчик пока был единственным продолжением их ветви рода Рашид. Он слышал конечно, что у Назиры родилась дочь, но слишком обижался на сестру за побег, чтобы интересоваться жизнью сестры или её ребёнком. К тому же, девочка была кровью бразильца Миру; дети сестры в любом случае не принадлежали их семье, даже выйди Назира за подходящего мужчину! Вспоминалось, как сестра поддевала его не раз, что у него никогда не будет детей, или повторяла, что она — Назира — родит мужу выводок сыновей, если они когда-то ”отпустят свою рабыню”. Но у него был здоровый мальчик, а Назира за три года брака родила бразильцу всего одну дочь! А мог быть и другой сын, если бы только Латифа не потеряла ребёнка в прошлом году, брат Амина мог уже вовсю ползать по дому,— на это не раз сетовал Мохаммед, снова и снова задаваясь вопросом, за что же Аллах наказал их, отобрав желанное дитя.

Должно быть, дело было в грехах одалиски Жади, или в прегрешениях его собственной сестры Назиры, которая тоже пошла по кривой дорожке, но расплачиваться приходилось именно им с Латифой! Даже когда дядя Али простил негодную племянницу, он дал понять жене, что к ним это никак не относится. Хотя пришлось таки позволить одалиске войти в палату Латифы в прошлом году, но в тот раз он пошёл навстречу просьбе дяди Али и сделал исключение. Подумать только, он едва не подрался с бразильцем прямо в больнице! А ведь он не собирался на самом деле бить одалиску, только отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, когда она вывела его из себя окончательно, но это только чтобы заставить её замолчать! Но эта скандалистка подняла шум из ничего, и чего только она не сказала ему в тот день, даже обвинила в том, что Латифе стало хуже именно по его вине! Только разве он виноват, что в больнице так мало врачей женщин и пришлось ждать лишние полчаса, пока доктор освободилась после операции? Не позволять же постороннему мужчине лапать его жену, это против их религии и всякого приличия — Латифа наверняка согласилась бы с ним в тот день, не потеряй она сознание ещё в машине! И потом жена его поняла, не сказала ни слова против! Хотя, если вспоминать те дни, Латифа в принципе мало говорила, была какая-то бледная, будто неживая, да и до сих пор между ними как-то не так, как было раньше, но Мохаммед был уверен, что всё изменится к лучшему, когда жена снова забеременеет, наверняка, именно потеря ребёнка до сих пор расстраивает её, другой младенец наверняка поднимет жене настроение. Вот бы это произошло поскорее, будет здорово, если Латифа обрадует его новой беременностью к их скорому переезду в новый дом в районе под названием Сан-Криштован!

Наконец-то они переедут из этого района, с которым связаны не лучшие воспоминания. Мохаммед хотел переехать уже давно, потому что не мог спокойно смотреть соседям в глаза после произошедшего несколько лет назад, но не позволяли финансы, только в этом году стало лучше с деньгами. Он и вовсе боялся, что разорится и придётся с позором вернуться на родину: Саид конечно дал бы ему работу, не оставил бы семью родного брата без куска хлеба, но не хотелось показывать, что сам по себе он ничего не стоит. Однако в самый подходящий момент пришёл друг Саида — египтянин Зейн и выкупил почти всё, что было у него тогда в магазине, заявив, что хочет ”освежить” дизайн своего дома. Он конечно удивился, но не в его интересах было спорить. Может Зейн был отступником, но если он откажется обслуживать клиентов из-за того, что они как-то не так живут, правда легко разориться, всё же он знал, чего ждать, когда решил вести бизнес в Бразилии.

Тогда его магазин удержался на плаву, а со временем начали появляться и клиенты, забывая постепенно давний скандал. Мохаммед радовался, что наконец стало лучше с деньгами, а ещё тому, что дядя Али в прошлом году вовремя приехал и убедил его не совершать очередную ошибку: в те дни он горевал по потерянному сыну, а ещё ужасно злился после встречи с одалиской Жади, что почти позволил дяде Абдулу уговорить себя взять вторую жену. Дядя Али прав, что такой шаг точно разрушил бы их с Латифой брак, ведь девушка с первых дней совместной жизни говорила, что не потерпит вторую жену в доме.

Мохаммед не знал, что его жена тоже в этот момент вспоминала события годичной давности: боль, от которой она проснулась поздно ночью, пропитавшая ночную сорочку кровь, леденящий страх и спутанность сознания, чем больше крови она теряла, вместе с которой уходила и жизнь её второго ребёнка. Девушка до сих пор не знала, почему это с ней случилось, а врачи только разводили руками, повторяя, что никаких патологий у плода не обнаружили, даже с молодыми здоровыми девушками такое бывает и ничего не поделаешь. Она не могла не вздрогнуть даже год спустя, вспоминая, как её ребёнка, которого она так ждала, её потерянного сыночка, назвали совершенно сухим термином ”плод”.

Она знала, что Мохаммед тогда поругался с Жади в больнице, знала, что муж почти взял вторую жену и наверняка довел бы дело до конца, если бы не примчались в Рио дядя Али и Зорайде, оставаясь до тех пор, пока она не оправилась от потери, Латифа знала и догадывалась о многом, даже если ей не говорили, чтобы не волновать лишний раз, пусть в те ужасные дни и предпочитала делать вид, что ничего не замечает, настолько холодной, пустой она себя тогда чувствовала. После этого девушка знала, что ничто не вернёт их с Мохаммедом брак к тому, что было после свадьбы, как хотелось убедить себя во время первой беременности, хотя тогда она уже знала правду и только врала сама себе. Но разве от этого что-то менялось? От этого семья никуда не денется, они не ругаются, живут спокойно, а от сына оба в восторге. Наверное, могло быть гораздо хуже? Спали они в разных спальнях, но Мохаммед опять приходил, чтобы исполнить супружеский долг. Латифа не возражала, потому что так было правильно, муж и жена должны спать вместе. Она знала, что муж хочет ещё одного ребёнка и думала, что разделяет его желание, хотя тайно боялась, что повторятся события прошлого года. Вдруг это наказание свыше за её запретные чувства к другому мужчине? Может она никогда не сможет родить снова!

А ещё вспомнилось, как очнулась в больнице в ту первую ночь и почти могла поклясться, что опять чувствовала успокаивающие поцелуи на своих щеках, пока слёзы не переставали течь, как успокаивающе сжимал её руку человек, о котором она не позволяла себе думать. Позже Латифа убедилась, что это был просто сон, потому что иначе быть не могло. Разве Зейн мог прийти к ней, когда в их последнюю встречу она на него так кричала, сказала столько ужасных слов, даже заявила, что он проклятие всей её жизни? Но она же поступила правильно, нужно было наконец покончить с этими встречами, если он отказывался понимать другие слова! Однако в душе Латифа знала правду: она просто злилась, так злилась на него, на себя и на саму Судьбу, что картины их будущего, какие пытался заставить её представить Зейн, на самом деле навсегда останутся только фантазиями, что предпочла выплеснуть всю боль на него, только лучше от этого не стало, наоборот вспоминалось не раз, даже снилось бывало, как он уходил в тот день, когда она видела его последний раз. Не стоило тешить себя напрасными фантазиями, что он её помнит до сих пор, от этого будет только хуже!

***</p>

— Должен признаться, что ты меня удивил на этот раз, Зейн,— заметил детектив, который давно уже был с необычным заказчиком на ты, потому что стабильно раз в месяц передавал ему папки с фотографиями, получая взамен конверт с вознаграждением,— прошло столько времени, а ты до сих пор не забыл эту девушку. Это не похоже на тебя... На этот раз твоё увлечение затянулось.

— Не похоже на меня?— усмехнулся египтянин, щедро плеснув в стакан виски и делая глоток.— Почему все постоянно мне об этом говорят? Откуда и вовсе кто-то из вас знает, кто я такой, чего от меня ждать и как я должен вести себя? Удивительно, каждый встречный, большинство из которых совсем ничего обо мне не знают, думает, что знает меня! Как, чёрт возьми, это возможно, если я сам себя не знаю?— тон его становился более горьким с каждым словом.— Ах, да, и не смей больше называть её увлечением!

— Ладно,— успокаивающе поднял руки собеседник,— не кипятись! Я же просто пошутил! Раньше ты относился к этому гораздо спокойнее!

— Раньше всё было иначе...— Зейн открыл конверт, рассматривая фотографии.

— Раньше ты больше общался с людьми и меньше пил,— заметил старший мужчина.— Я тебе серьёзно говорю, завязывай с этим...

— С чем именно я должен ”завязать”?

— Ну, уговорить тебя забыть твоё увле...— он остановился, исправившись под тяжёлым взглядом хозяина клуба,— извини, твою великую и чистую любовь к замужней мусульманке, у меня не получается. Потому советую завязать хотя бы с выпивкой, с прошлой весны ты постоянно пьёшь! Что на тебя нашло, Зейн? Я конечно знаю, что ты никогда особенно не соблюдал каноны своей веры, но это уже перебор!

– Ты говоришь, будто я какой-то пьяница...

– Ну, если так будет продолжаться...— мужчина вздохнул.— Серьёзно, я просто переживаю за тебя, мы же друзья. Любовь к этой женщине изменила тебя и я не знаю, в лучшую ли сторону... Ты тайком ходишь за ней по городу, но при этом не пытаешься заговорить, не то чтобы я считал последнее неразумным, но это странно, Зейн! Собираешь эти фотографии... Сколько у тебя альбомов за последние годы?

— Мой друг, я неоднократно повторял, что плачу достаточно за твои услуги, чтобы не отвечать на все эти вопросы. К тому же, разве тебе не выгодно?

— Да-да, лёгкие деньги и всё такое, но скажу тебе, что работать становится очень скучно в последнее время... Серьёзно, хочется каких-то острых впечатлений, а я только и делаю, что наблюдаю за тайной любовью чудиков вроде тебя, либо слежу за партнёрами ревнивых супругов, что в частности очень похоже!

— Что же, похоже это твоя карма,— усмехнулся Зейн.

— Ладно, пойду, дела зовут,– мужчина поднялся, собираясь уже уйти, но в последний момент повернулся.– Так и не скажешь, что с тобой таки происходит?

— Она не счастлива, вот что со мной, чёрт побери, происходит!— египтянин ударил по столу в раздражении и поднялся, чтобы подойти к окну.— Думаешь, я не знаю, что в конец сошёл с ума? Наверное, это уже моя карма, за всех тех женщин, которых я в своё время бросил...— усмехнулся молодой человек.

Старший мужчина только тяжело вздохнул, после чего таки вышел из кабинета. Вскоре внутрь проскользнула взволнованная Бета:

— Что-то случилось? Ты кричал?

Девушка так и не избавилась от тайной влюблённости в шефа. Хотя пару лет назад она признала его явные чувства к другой, тем не менее у неё появилась надежда, когда эта девушка ему отказала.

— Нет, всё в порядке,— ответил спокойно её начальник,— не стоит беспокоиться.

— Ты выглядишь уставшим, знаешь, тебе нужно расслабиться,— она подошла ближе, начиная массировать его плечи,— думаю, мы могли бы сегодня вечером....

— Не стоит так стараться ради меня,— он быстро отстранился,— это лишнее, Бета.

— Зейн, прошло уже три года!— отчаянно воскликнула девушка, не зная уже, как до него достучаться.

– Три года... Надо же, как быстро летит время...