Глава 17 (1/2)
Гермиона с трудом оторвала взгляд от обложки древнего тома и повернулась к Эммануэлю, бесшумно появившемуся за её спиной. То, что она только что увидела в этой книге, и прозвучавшая следом фраза вампира могли обозначать только одно.
— Вы сотрёте мне память? — спросила Грейнджер и сделала шаг назад, словно это могло хоть как-то защитить её от необратимых последствий своей неосторожности. Однако Эммануэль удивлённо округлил глаза и поднял чарами левитации упавшие книги.
— Зачем? — искренне спросил он, наблюдая, как стопка выбранных трудов парит в воздухе. — Если вы смогли найти эту книгу, значит у вас есть к ней доступ.
Гермиона часто заморгала, переваривая услышанное и вновь посмотрела на жуткую иллюстрацию. Неужели Иаков так просто позволил ей прочитать то, что способно изменить жизнь общины раз и навсегда? То, что повлияет и на мир волшебников? И за этим ничего не последует?
— Но… Но эта фраза про «не должно покидать пределы библиотеки»? — растерянно пробормотала она. — Все ведь верят, что обращение необратимо, ваша община…
— Гермиона, — Эммануэль сделал шаг вперёд, и то ли от такой близости, то ли от тона, которым он впервые произнёс её имя, Гермиона внезапно ощутила себя пойманным в ловушку зверьком. Она попыталась отойти назад, но упёрлась спиной в книжный шкаф, от чего ощущение западни только усилилось. В голове быстро промелькнула мысль, что и само появление книги, и непонятная тяга к содержимому, были далеко не случайны.
— У меня никогда бы не поднялась рука причинить вред такой женщине, как ты, — негромко произнёс Эммануэль, нависнув над ней и оперевшись рукой о полку за спиной Гермионы. Слабый свет от свечей, висящих под потолком, создавали причудливые тени на лице вампира, от чего его черты лица опасно заострились. Гермиона шумно сглотнула. Почему-то резкий переход на «ты» в данный момент ей не показался странным.
— Но это ведь то, что я не должна была знать, — произнесла она слабым голосом. На какую-то долю секунду глаза Эммануэля сверкнули красным отблеском, что, однако, добавило не столько опасности его облику, а скорее зловещего шарму.
— Всё, что ты смогла найти в библиотеке, само открылось тебе, — прошептал Эммануэль. — Но далеко не все книги можно выносить отсюда. То, что ты сейчас держишь в руках…
Он медленно опустил глаза вниз.
— Лучше изучать здесь. И никому об этом не говорить.
Повисла тишина. Гермиона неподвижно застыла, судорожно сжимая книгу в руках и боясь сделать хоть одно лишнее движение. Все мысли словно испарились из головы, огромное пространство библиотеки сжалось до крошечной точки, в которой она так глупо попалась в ловушку. После всего произошедшего за это время её должны были пугать любые попытки вторжения в личное пространство, тем более, от вампиров, однако всё, что она чувствовала сейчас, находясь рядом с Эммануэлем — это волнение и смущение. Разглядывая лицо, словно высеченное умелым скульптором из цельного камня, Гермиона задалась вопросом: сколько женщин за прошедшие столетия пали от чар Эммануэля? Внезапно размягчившийся мозг смог сконцентрироваться и выдавить из себя хотя бы одну внятную догадку.
— Ты наслал на меня наваждение? — утвердительно спросила Гермиона и пару раз встряхнула головой, словно надеясь, что это поможет.
Эммануэль хмыкнул и слегка пошевелился, но не отодвинулся ни на дюйм.
— Не поверишь, но мне это никогда и требовалось, — произнёс он, с интересом разглядывая её лицо.
— Французы, — буркнула Гермиона, отчаянно сердясь на саму себя за отсутствие попыток сбежать. И за полное отсутствие страха или тревоги.
— Прабабка была вейлой, — поправил её Эммануэль и слегка наклонил голову в сторону, от чего кудрявые пряди мягко растрепались.
— Разве их магия передаётся по мужской линии? — уцепилась за спасительную тему Гермиона и попыталась хотя бы отвлечься на серьёзную и щекотливую тему магического генофонда.
— Магия — нет, — ответил вампир задумчиво и слегка пошевелил ушами, словно прислушиваясь к чему-то. — Внешность и обаяние — более чем. Ну и не забывай, что обращение часто усиливает то, чем обладал человек до того, как…
— Эммануэль?
Гермиона вздрогнула от неожиданности, услышав высокий женский голос и выронила книгу. Испугавшись, что древний том не выдержит столкновения с каменной кладкой, Грейнджер дёрнулась, однако реакция вампира оказалась быстрее — Эммануэль легко поймал книгу свободной рукой и повернул голову в сторону.
— Самое время почитать книженции, как раз, когда Иаков…
Эммануэль наконец отодвинулся от Гермионы и убрал руку, тем самым открыв её присутствие для вошедших вампиров. Женщина, которую Грейнджер тоже успела увидеть во время предыдущих встреч — кажется, её звали Ринита — застыла и немигающим взглядом уставилась на Гермиону. Вторым вампиром оказался Бартош. Он нахмурился, так и не закончив своё предложение до конца.
— Мисс Грейнджер? — протянул он. — Не заметил вас… Сперва.
— Да, я показывал Гермионе библиотеку, — лаконично ответил Эммануэль и вновь повернулся к Грейнджер. — Боюсь, наше время на сегодня вышло. Ты возьмёшь книги с собой? Или оставишь здесь?
— Возьму с собой, — осторожно ответила Гермиона и с опаской посмотрела на книгу в руке Эммануэля. К её изумлению, потёртые буквы заголовка «Вампиризм: истоки» трансформировалась в другое название, которое она пока не могла прочитать. Однако вампир, уловив её удивление, невозмутимо поднял том и с сожалением протянул:
— Боюсь только, что «666 рецептов приготовления свежей крови» мы не сможем вынести отсюда. Не страшно?
Гермиона отрицательно помотала головой и сощурилась, изучая изменившуюся обложку. Невербальная незаметная трансфигурация — высший пилотаж.
— Так вы будете заняты? — спросила Ринита с лёгкой дружелюбной улыбкой, в которой при этом, было замешано что-то ещё. Эммануэль слегка подкинул трансформировавшийся том вверх, и тот плавно скрылся в лабиринте проходов между огромными книжными шкафами. Затем приманил пальцем всё так же висевшую стопку к себе и предложил Гермионе руку.
— Провожу нашу гостью — и я полностью ваш, — произнёс он и затянул их обоих в аппарацию.
Едва её ноги коснулись пола, как тут же раздались два лёгких хлопка: с первым стопка книг шумно опустилась на стол, а со вторым в чёрном дыме мгновенно растворился Эммануэль, даже не дав ей возможности высказать всё, что она думает о нём. Гермиона дошла до кровати и обессилено рухнула на матрас, сжав пальцами виски.
— Чёртовы вампиры, — застонала она и с раздражением дёрнула ногой.
То, как выглядела сцена в библиотеке для вошедших вампиров, было очевидно, здесь даже не надо ходить к Трелони: безлюдное (безвампирное?) помещение с таинственным полумраком, укромные закоулки среди лабиринтов книжных шкафов, и Эммануэль, нависший над ней в одном из таких местечек. «Показывал библиотеку»? Ну-ну. Что подумает о ней Бартош? Другие вампиры? Не сочтёт ли община, что ей настолько всё равно на происходящее, что она готова заниматься чем-то подобным, пока двое мужчин борются за свою жизнь в Мунго?
— Чёртов Эммануэль! — в сердцах воскликнула Гермиона и схватила подушку, чтобы швырнуть её на пол. Зря она приняла приглашение в общину и поверила, что здесь ей удастся помочь делу — похоже, Гарри был прав, и доверять вампирам было себе дороже.
Гермиона раздражённо выдохнула и решила отвлечься. К счастью, еда, зачарованная стазисом, так и осталась на столе ещё с утра — того количества, каким её снабдили вампиры, могло хватить не только на полноценный обед, но и на вполне себе плотный ужин. С удовольствием отметив про себя, что в таком случае причин обращаться к Эммануэлю на сегодня у неё не было, Гермиона быстро перекусила и приступила к изучению серии томов Клементье: больше всего её заинтересовали исследования про вампирические проклятия.
Через час Гермиона медленно отложила книгу в сторону и невидящим взглядом уставилась на стену перед собой. То, что она только что прочитала, одновременно и проливало свет на состояние Рона и Симуса, и в то же время не оставляло каких-либо надежд на помощь со стороны целителей.
Проклятие, поразившее Симуса, даже не было таковым на самом деле: с пятого по десятый век вампиры использовали особое заклинание, вводящее жертву в искусственный сон и обеспечивающее постоянную, но медленную потерю крови. Во времена обострения конфликтов с людьми и вынужденных укрытий в заброшенных местностях, вампиры таким образом обеспечивали себе… Стабильное пропитание на некоторое время, позволяющее не перебиваться животными и не навлекать на себя подозрения количеством опустошённых или выпотрошенных тушек диких зверей. Несчастная жертва, находящаяся во сне, могла на протяжении многих месяцев закрывать потребности вампиров в свежей крови без необходимости охоты. Исследуя эту магию и опрашивая своих соплеменников, Клеменьте часто цитировали слово «консервация», от которого у Гермионы всё холодело внутри. Бледное лицо Симуса, больше похожее на восковую копию, тут же отчётливо предстало в её сознании. Законсервированный продукт — вот кем стал человек, которого она знала со школы и с кем ходила на свидания.
То, что поразило Рона и рикошетом ударило по самой Гермионе, было уже самым настоящим проклятием под названием «Огненный шар». Как и сказал тогда Гарри, и как позже подтвердила Падма, «Огненный шар» поражал внутренние органы и провоцировал их необратимые разрушения. Однако несмотря на всю тяжесть повреждений, в отличие от первого заклинания, которое действительно мог снять только тот, кто его наслал, это проклятие поддавалось хоть какой-то нейтрализации. Более того, в одной из сносок, оставленной Жан-Полем, были перечислены несколько контрзаклинаний, хотя и с пометкой «не проверено». Какой-либо дополнительной информации по лечению больше не удалось найти.
Гермиона пару раз моргнула, выходя из ступора, и взяла в руки палочку. Она сделала несколько взмахов рукой над раскрытой книгой, но ничего не произошло — как Грейнджер и ожидала, все страницы были защищены от копирования. Гермиона придвинула к себе пергамент, подозвала перо и начала методично и медленно переносить каждую строчку, каждое слово на бумагу. Падма и её команда обязательно что-нибудь придумают.
Закончив письмо, Гермиона оглянулась по сторонам и задумчиво прикусила губу: из того, что она поняла за эти два дня, сопровождать её по поместью мог только Эммануэль. Видеть его ещё раз не хотелось категорически, поэтому Грейнджер начала усиленно размышлять о том, как ей добраться до башни и передать письмо для Падмы. Теоретически, она могла попробовать сделать это сама, но утренний эпизод, когда магия поместья откровенно издевалась над ней и только путала в бесконечных переплетениях коридоров, доказал, что сделать что-либо одной здесь будет не так просто. Можно было попросить кого-нибудь из вампиров решить этот вопрос и передать письмо Эммануэлю, но случай с Томасом показал, что никто из общины не посмеет выполнять любую её просьбу без одобрения старших. Наконец, она могла просто дождаться ответа от Гарри и вручить птице ещё одно письмо, но сколько ей придётся ждать? В принципе, ещё оставался вариант с Патронусом, хотя он был гораздо неудобнее, чем обычное письмо — кто знает, где серебристая выдра застанет Падму и будет ли у той возможность быстро всё записать, пока Патронус не исчезнет.
Гермиона несколько раз взвесила все «за» и «против» относительно каждого варианта и решился остановиться на втором, выбрав весьма необычную кандидатуру для своей просьбы. В конце концов, встреча и разговор с Малфоем были неизбежны в их нынешнем положении, тем более, он ей явно задолжал гораздо большее, чем просто помощь с отправкой письма.
Гермиона запечатала пергамент и зачаровала его так, чтобы содержимое могло открыться только Падме. Спрятав письмо в карман кофты, Грейнджер решительно встала с кресла и подошла к двери.
— Я хочу увидеть Драко Малфоя. Приведи меня к нему, — твёрдо произнесла она и потянула за дверную ручку.
***</p>
Драко устало прислонился к холодному мрамору, который теперь совсем не отличался от температуры его кожи, и слегка прикрыл глаза. В последние сутки поместье давило на него своей тишиной и бесконечно меняющейся при этом планировкой ходов. Никаких новостей от Поттера и аврората в целом не было, Иаков и Тадеуш исчезли сразу после приезда Грейнджер, сама бывшая однокурсница так и не изъявила желания встретиться с ним, а Бартош, Эммануэль и Ринита удалились на странную закрытую встречу, куда не допустили самого Малфоя. Вереница событий, начавшаяся с появления Грейнджер на пороге общины, всё больше и больше закручивалась в опасную пружину, которая норовила вот-вот распрямиться и больно ударить по всем, кто находился слишком близко. Драко ощущал это кожей, всеми обострившимися органами чувств, что ситуация почти дошла до своей крайней точки — но вот когда именно будет пройден этот последний рубеж, никто не знал. Помимо плохих предчувствий значительное влияние на эмоциональный фон Драко оказывала ситуация с Эммануэлем — в глубине души Малфой понимал, что было слишком наивно и глупо думать, что и Ринита, и Эммануэль имели одинаковые взгляды на открытые отношения и согласованные измены, тем более, что заносчивый вампир никогда не выказывал Драко своего расположения. Грязные игры, которые Эммануэль решил устроить с Грейнджер только ради того, чтобы утереть нос своему сопернику, выглядели уж совсем дико даже по меркам Драко, выросшего с Люциусом: какой бы сильной ни была девушка, угроза жизни, нападение на близких, слежка и попытка проникновения в сознание вряд ли пройдут незамеченными для её психики. Дай Мерлин, чтобы она не ушла в монастырь после того, как всё закончится. Если, конечно же, это закончится хорошо.
От мрачных мыслей его отвлёк звук шагов, раздавшийся где-то поблизости. Драко вздрогнул и приоткрыл глаза, внимательно прислушиваясь и пытаясь вглядеться в неровные линии сосен, располагавшихся перед беседкой. Однако, кто бы это ни был, его (или её) путь явно лежал не в сторону беседки, а по направлению к теплицам. Какое-то время Драко сосредоточенно вслушивался, но тишина вскоре вновь накрыла бесконечный сад поместья.
Устав от мрачных размышлений и, больше всего, от самого себя, Малфой почистил мантию от снега и приподнялся с широкой мраморной скамьи. Если Снейп был на месте, то интенсивная пикировка колкостями сейчас не помешала бы. Драко прикрыл глаза, сосредотачиваясь на образе главного холла, и тут же растворился в облаке чёрного дыма.
В холле стояла такая же оглушительная тишина, как и во всех других частях поместья. Драко поёжился, как будто снова мог чувствовать холод, и ощутил новую волну тревоги. Где все? Куда пропали Иаков и Тадеуш? Почему грёбаный Поттер молчит? Но ответом на все его вопросы стал лишь звон огромных, старинных напольных часов, больше всего напомнивший угрожающий звон колоколов. Малфой окончательно плюнул на всё и аппарировал в свою комнату, где его ждал неожиданный сюрприз.
Драко замер в дверном проёме и с недоверием уставился на представшую перед ним картину: Грейнджер сидящую в кресле с книгой в руках прямо в его комнате.
— Грейнджер, — протянул он.
Гермиона отвлеклась от книги и подняла на него глаза.
— Нам надо поговорить.