Бастард Великого Дома (2/2)

— А сам будешь вино?

Рикон покачал головой.

— Мне хватит, я немного перебрал на ужине.

Они устроились на ковре у камина. Ворс неприятно кололся, в отличие от мягких шкур в Винтерфелле. Аларра вдруг ощутила острую тоску по дому.

— Где ты была? — между делом спросил Рикон.

— Гуляла в городе, потеряла счет времени.

— Аларра, — позвал он, мигом уличая ее во лжи, и она не стала юлить.

— Давай сначала поедим, а то мне кусок в горло не полезет. Пока, скажи, я ничего не пропустила?

Она ждала и боялась новостей от королевы или, возможно, очередной выходки Серены.

— Эймонд объявил Кассандру Баратеон своей невестой.

Кусок кабанятины встал Аларре поперек горла.

— Касс… — она закашлялась. — Эту сук… Кассандру Баратеон?! Не Флорис?

— Флорис не расстроилась, — Рикон озадаченно взглянул на ломоть молочного сыра, раздумывая, есть ли его. — Она сразу взялась за Дамона. Разумно: Ланнистеры тоже хорошая партия.

Аларра уставилась в пылающий камин, куда нестерпимо захотелось засунуть голову выскочки-Баратеон. Насквозь фальшивой выскочки.

— Ты злишься.

— С чего ты взял?!

— Ты кусаешь щеку, когда злишься, — тихо ответил Рикон и заткнул себя куском сыра.

Аларра почувствовала себя одиноко. Ей хотелось обнять Рикона, уютно устроиться у него под боком, как в детстве, чтобы меж ними не было всей этой звенящей недосказанности, которую они же сами себе придумали. Сохрани Криган секрет, они бы так и остались близнецами Старк, самыми близкими на свете. Рикон бы перерос свои чувства, как это сделала Аларра. Точнее, Дэймон вытравил их из нее быстро и беспощадно – она даже не успела понять.

— Дело в Серене, — Аларра обхватила согнутые колени. — Она припомнила мне то, что случилось на башне.

— А что случилось на башне?

— Когда ты меня затащил обратно, мы упали, и ты ударился головой о камни.

— Было неприятно, — криво улыбнулся Рикон.

— В этот момент она увидела нас, — Аларра замялась, не зная, стоило ли сеять еще больший раздор, но Рикон накрыл ее руку своей в молчаливой поддержке. — Она долго шантажировала меня тем, что наплетет Кригану и Мириам небылиц. Якобы видела нас… — она прерывисто вздохнула, — целующимися или хуже.

— Этого никогда не было, — едва слышно шепнул Рикон, каменея. — Почему ты не сказала мне?

Аларра вздрогнула – он обнял ее за плечи.

— Мне легче было найти ей лошадь или по мелочи выполнять прихоти, чем раскалывать семью.

— Я поговорю с ней завтра.

— Это не все.

Она рассказала ему о встречах Серены и Эйгона, умолчав о том, что принц сделал с ней самой.

Рикон хмурился все сильнее.

— Мириам незачем поступать так, — произнес он, взвешивая каждое слово. — Я, ее сын, Старк, лорд Винтерфелла. Возвысить имя Мандерли можно только через мою смерть.

— Значит, есть кто-то еще!

— Или Криган солгал нам.

— Снова, — произнесли они вместе.

Отражения друг друга. Такие одинаковые, что легенда о близнецах не вызвала сомнений. Брат и сестра Старк, непохожие на мать, но по духу близкие отцу.

Рикон уставился в огонь, избегая взгляда Аларры.

— Хуже всего, что ответы мы найдем лишь в Винтерфелле, а он на другом конце Вестероса.

Аларра и сама понимала это. Прежде она полностью доверяла Кригану и не усомнилась, когда он поведал, кто она на самом деле. Его правда оказалась слишком запутаной и тревожной, чтобы быть изощренной выдумкой.

— Порой я жалею, что начала задавать вопросы о своих глазах. Дэймон не любил мою мать. Если бы не Криган, я жила бы с клеймом Сноу. Бастардка. — Она пошевелила в камине кочергой, вырвав из почерневших поленьев сноп алых искр. — Любила ли меня Лисанна, или я своим рождением сломала ей жизнь?

— Конечно, любила, Лисенок!

Аларру едва заметно переделнуло, стоило вспомнить, как ее называл Эйгон. Она помотала головой, выгоняя дневные события из памяти.

Рикон принял ее поведение на свой счет.

— Прости, — он принялся собирать пустые тарелки в корзину. — Я помню, что тебе не по душе наше…

— Рикон, — прервала она, — меж нами нет кровного родства, но даже возьмись мы доказывать это, пришлось бы не только сражаться с пресудами, а еще открыть тайну рождения Лисанны Старк. Гловерам не понравится, если мы во всеуслышанье объявим, что наша бабка, их леди, вошла в Дом Старков уже будучи беременной от неизвестного! Они наши важнейшие знаменосцы.

— Знаю. Отец вбил это в меня вместе с ремнем. — Рикон со стуком отставил корзинку в сторону и свел лопатки, будто бы ощущая давно забытую боль. — Я послежу за Сереной и матушкой. — Молчание оказалось слишком тяжким, и он перевел тему, за что Аларра была ему несказанно благодарна. — Послезавтра назначена королевская охота. Дамон с нетерпением ждет ее.

— Я сделаю вас в два счета, — улыбнулась она и кивнула Рикону на кровать. — Будешь храпеть, отправишься вон.

— Это было один раз! — возмутился тот и завалился поверх покрывала. — Почему твоя перина мягче?

Она зашла за ширму, меняя костюм на ночное платье, не забыв накинуть сверху теплую накидку.

— Потому что я леди, а ты должен привыкать спать на камнях. В походах не держат слуг с перинами наготове.

Она забралась под одеяло и тут же закопалась в подушки. Рикон притянул ее к себе под бок, укрывая поверх плотным покрывалом, на котором лежал сам.

— Как в детстве, — пробубнил он ей в макушку. — Пекло, я так боюсь за тебя!

”Я за тебя тоже”, — подумала Аларра, проваливаясь в сон. — ”Только побег нас не спасет”.

***</p>

Рикон еще долго изучал сизый провал окна на фоне темных стен, осторожно, чтобы не разбудить, перебирая волосы Аларры. Он знал, что она не видела в нем никого, кроме брата. Прежде чувство было взаимным, до тех пор, пока Криган не рассказал о Лисанне, своей сводной старшей сестре, и об ублюдке Дэймоне Таргариене.

Тогда Рикон возненавидел Таргариенов за их высокомерие, право брать, что хотят, и непоколебимую уверенность в то, что солнце светит лишь для них одних. В то время, как Старки столетиями завоевывали Север кровью и железом, богоподобным Таргариенам хватило спуститься с небес на огнедышащих крылатых монстрах, достававшихся им по праву рождения.

Аларра заворочалась во сне, и Рикон обнял ее крепче, защищая от стылой ночи.

Она была бесконечно права, объясняя, что их доказательства только подорвут авторитет Старков, особенно на пороге войны.

Рикон сделает все ради чести семьи, даже когда придется задушить собственные желания. Он лишь один из камней в основании Стены. Камень должен быть непоколебимым, чтобы Стена продолжала защищать мир от Зимы. Если Серена и мать на самом деле замыслили предательство, какой бы чудовищной ни была боль, он их не пощадит.

***</p>

Луна подобралась к зениту, а Эйгон не мог сомкнуть глаз. Ради мнимого приличия он остался в покоях Хелейны, которая едва ли заметила присутствие мужа, так что его поползновения остались без ответа.

Оскорбленный и непривычно трезвый, Эйгон ворочался на постели, путаясь в одеяле и тихо бранясь сквозь зубы. Не выдержав, он вскочил, натянул на себя штаны с рубахой и сбежал через потайной ход.

Из всех вариантов, как урвать кусок душевного спокойствия и отвлечься от грызущих заживо проблем, он выбрал самый идиотский: подоводить Эймонда.

За ужином храбрящийся братец выглядел как ничтожество, выдавая гримасу за улыбку счастливого жениха. Жаль, этого не видела Аларра.

При мысли о ней Эйгон остановился посреди прохода.

Следовало что-то делать, как-то проявить себя. Отпрыск Дэймона свободно разгуливал по замку и мог прирезать его или Эймонда в любую минуту.

С другой стороны, – он развернулся и сделал пару шагов – можно было бы наведаться к Серене, которая единственная не смотрела на него, как на дерьмо.

Даже мать, двинувшаяся на почве веры, при его появлении первым делом вынюхивала перегар, а потом сжимала губы в куриную жопку. А, может, расскажи он ей, она бы посмотрела на него иначе? Без сожаления?

Эйгон прыснул от столь идиотского предположения.

Никогда такому не бывать! Он навсегда останется для нее занозой, которая хотя бы не гниет, потому что пропиталась вином.

— Да пошли вы! — он в сердцах сплюнул. — Разбирайтесь с черными, как хотите. Пусть ваш идеальный Эймонд запрягает свою старуху и летит на ней в самое Пекло вместе с Рейнирой и ее подонками. Да пусть хоть вас всех прирежут одного за другим! Мне насрать!

”Насрать-срать-рать”, — покатилось эхо.

Сглотнув ком в горле, Эйгон бросился в противоположную сторону, только ошибся потайной дверью – та привела его не к Серене, а к Аларре, которая не страдала от одиночества.

В темноте Эйгон не узнал мужчину, но сразу понял, что это не Эймонд. Парочка мирно спала, тесно прижавшись друг к другу.

”Стоило все же поиметь тебя, золотце!” — подумал принц с нервным весельем. — ”А сколько было воплей о чести”.

Отступая, он задел ногой корзинку с посудой, и та с грохотом упала на пол.

Эйгон кинулся обратно в потайной ход, но недостаточно быстро – полетевший следом кинжал разрезал надвое хрящ на его ухе. Не замечая боли, принц нырнул в ближайший тоннель, петляя, как можно сильнее. Не заметив лестницу, он кубарем покатился по ступеням и распластался на полу, изрыгая скулеж пополам с проклятьями.

***</p>

Аларра подобрала кинжал и вернулась в покои, где Рикон успел запались свечу.

— Ты его достала?

Она покачала головой и стерла с лезвия кровь.

— Это точно не убийца.

— Почему?

Аларра указала на перевернутую корзину.

— Наемник бы так глупо не подставился. Посмотрим, кто завтра появится со свежей раной.

***</p>

Еще один ворон затерялся среди ночных облаков.

Мириам крутила в пальцах цепочку с колким трезубцем – гербом Мандерли. Наконечники трезубца царапали кожу, но она упрямо носила его под платьями уже многие годы.

На столе перед ней лежала записка, сделанная наспех на клочке бумаги, переданная через девочку-посыльную, замаскированную под носильщицу овощей.

Почерк был косым и местами неразборчивым, выдавая в отправителе иностранца. Точнее, иностранку.

Потайная дверь отворилась почти неслышно.

— Миледи, — позади нее склонилась Дара, служанка Серены. — Он ожидает вас.

Мириам схватила записку и поспешила за провожатой.

Никогда еще она не посещала кабинет Лариса Стронга при свете дня. Поприветствовав ее, он жестом велел служанке уйти, а сам пригласил Мириам присесть.

— Леди Мандерли, рад, что сегодня вас также мучает бессонница. Какие у нас новости?

Она расправила плечи, придавая себе большей мнимой значимости.

— Я отправила письмо Болтонам, как мы договаривались. Только как это поможет избавиться от Дэймона и Караксеса?

— Всему свое время, — пробормотал лорд Стронг. — Доверьтесь мне, и Север будет принадлежать вам. Что-нибудь новенькое? О вашей дочери? Или о падчерице?

Мириам положила перед ним записку, на которую Ларис бросил мимолетный взгляд.

— Пиявка считает вас союзницей Дэймона, пусть так и остается.

— Аларра была с Эйгоном, — Мириам подалась вперед. — Вы не боитесь, что она сделает ход?

— Еще слишком рано.

— Может, стоит рассказать Алисенте?

— Я сам, — вскинул ладонь Ларис, весомо подчеркивая свои слова, — поведаю ей, когда будет необходимо. Не предпринимайте необдуманных шагов, иначе я не смогу помочь вам.

Дождавшись недовольного кивка, он произнес:

— Доброй ночи, леди Мандерли. Не тревожьтесь понапрасну.

Она поднялась, с достоинством оправляя несуществующие складки на юбке и скрылась за потайной дверью, где ее дожидалась Дара.

Стронг неторопливо убрал записку в неприметный шкафчик и через смежный ход вернулся в свои покои, застав Флорис за перебиранием его книг.

Талию леди Баратеон обхватывал корсет, а ноги до колен скрывала тонкая нижняя юбка. Больше на ней не было никакой одежды.

— Кажется, когда я уходил, вы выглядели более целомудренно, — заметил Ларис.

Флорис откинула на спину распущенные волосы.

— Я совершила ошибку, — она виновато закусила кончик ногтя, чуть краснея от смущения. — Вы просили сблизиться со Старками и примирить Алисенту с Аларрой, но, кажется, стало только хуже.

— Время еще есть. — Ларис со стоном сел на кровать. — Отправляйтесь отдыхать, леди Баратеон.

Она покраснела еще сильнее и, накинув неприметный плащ, сбежала из его покоев.