Ошибка по-колорадски. День рождения. (2/2)

Когда импала затормозила возле парка, рядом с биллбордом с его названием, тёплое весеннее солнце уже собиралось на покой и червонным золотом растекалось по огромным заснеженным вершинам Скалистых гор на западе.

— Где это мы?

Сэм выглядел спокойным, расслабленным и совершенно трезвым. А ещё — неприлично счастливым.

— Колорадо-Спрингс. Пойдём, прогуляемся по парку. Подышишь свежим воздухом перед охотой на рептилоидов.

— Тебе в Денвере парков не хватило?

— Этот — особенный. Ты идёшь или так и будешь медузу изображать?

Брат наконец вышел и огляделся. Их окружали сплошь белые одноэтажные домики и широкие зелёные лужайки. Прямо перед бампером импалы находился вход в парк.

Сэм оглянулся на брата и заметил биллборд за его спиной.

Нахмурился, подошёл ближе.

Старший Винчестер затаил дыхание.

— Дин, а ты не помнишь, как звали тех чуваков, которые играли нас в какой-то из параллельных реальностей?

— Джаред и Дженсен, — чётко ответил Дин.

Сэм потрясённо смотрел на биллборд, на котором английским по чёрному было выведено название «Jared Jensen Park».<span class="footnote" id="fn_31809072_0"></span>

— Что это? — изумлённо спросил младший Винчестер. — Это вообще как?

— Понятия не имею, — отозвался старший, — но мы можем представить, что он построен специально для нас. Ну — для тех двоих нас. Считай, что это ещё один мой подарок на день рождения.

Сэм удивлённо посмотрел на Дина.

— Ты кто такой, и куда ты дел моего брата?

Старший Винчестер усмехнулся и потянул его внутрь.

— Пойдём.

Сразу за входом дорожка раздваивалась.

— Куда пойдём? — спросил Сэм.

— Ща. Куда камень полетит.

Дин подобрал с края дорожки весьма кстати валявшийся там тяжёлый голыш, встал спиной к парку и сильно подкинул камень вверх и назад.

Он успел заметить, как округляются глаза брата, и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как с диким карканьем на землю плюхается подбитая ворона.

Или ворон.

Сэм их разберёт.

— Это что, та самая? — спросил Дин спустя минуту гробового молчания.

— Сомневаюсь. На этот раз это всё-таки ворона. Дин, ты ничего не забыл мне рассказать? Например, что тебя больше нельзя подпускать близко к птицам?

Дин немного подумал, но отрицательно покачал головой.

Ворону, брезгливо подняв за ногу, он выбросил в ближайшую мусорницу. В этом парке она больше не будет разорять птичьи гнёзда и уничтожать выводки птенцов. Уж это-то он помнил из школьных уроков биологии.

Безвременно упокоенная ворона определённо свалилась ближе к правой дорожке, туда они и пошли. Дин обнял брата за талию и притянул поближе. Он никогда не делал это там, где их могли увидеть, пусть даже незнакомые люди. Шлёпнуть по заднице — легко. Гулять в обнимку — никогда.

Сэм удивлённо повернул голову, но возражать не стал, обнял его за плечи в ответ, а всего через несколько шагов остановился.

Перед ними была длинная, низкая, стоящая углом гранитная плита, и на обоих «лучах» угла было выбито: «Джаред Дженсен. В мужестве есть надежда».

Они снова сидели на лавочке, и Сэм лежал головой на коленях брата. Дин, которому больше не было необходимости вовремя подливать скотч, скручивать «козьи ножки» и следить, чтобы мелкий не подпалил сам себя, наконец-то добрался до его волос. Перебирать их, пропуская мягкие локоны между пальцами, массируя кожу, было удовольствием, которое Дин открыл для себя лишь недавно, и он считал отчаянно несправедливым то, что ему так редко удавалось это сделать.

Прямо перед ними горело вечерним пожаром небо, и белые заснеженные вершины на его фоне казались вырезанными из чёрной бумаги силуэтами.

Сэм, понятное дело, любовался закатом, время от времени жмурясь, как кот, и чуть ли не мурлыкая, отзываясь на прикосновения Диновых пальцев к коже.

— Потрясающий вид, — сказал он.

— Потрясающий, — согласился Дин, не отрывая взгляд от брата.

— Ты ведь даже не смотришь.

— Смотрю. Только не на закат.

Сэм фыркнул.

— А знаешь… Если честно, я даже не думал, что ты вспомнишь про мой день рождения, поэтому организовал себе подарок за тебя. Так что ты мне сегодня уже три охуенных подарка сделал.

— В смысле?

— Пробка. Я уже давно купил её для тебя, но думал, что ты покрутишь пальцем у виска, поэтому ждал дня рождения, чтобы попросить это в качестве подарка. А ты почему-то не стал возражать, так что…

Дин помолчал, собираясь с мыслями. Ему всё-таки нужно объяснить Сэму то, что он и сам для себя смог сформулировать вот только сегодня, после этой безумной поездки.

— Сэм… Я бы не смог отказаться. При всём желании.

Сэм встревоженно вскинул голову, собираясь что-то сказать, и Дин выставил вперёд ладонь.

— Нет, подожди. Я не имею в виду, что не хотел этого или что сделал это против своей воли. Я хотел. Ещё как хотел. Но не там, и тем более, не за рулём. И если бы ты меня попросил, я бы отказался, потому что это было опасно. Сэмми, я могу отказать тебе, когда ты просишь, несмотря на все твои улыбки, щенячьи глаза, губки бантиком и бровки домиком. Да, и bitch face тоже, не надо поджимать губы. Я могу отказать, если считаю, что это может быть опасно для тебя или для окружающих. Потому что если ты просишь, ты оставляешь и себе и мне вариант отхода. Это как будто ты просишь совета, нужно это делать или нет, и я могу этот совет дать, соглашаясь с тобой или отказывая. Но когда ты приказываешь… я подчиняюсь. Без вариантов, без рассуждений. Потому что знаю, что когда ты приказываешь, ты уверен. Уверен в нас обоих. Точно знаешь, чего именно ждать от нас обоих, и с чем мы оба можем справиться. И это чувствуется. Я тебе верю. Верю, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. И если ты что-то приказываешь, значит, это то, с чем я справлюсь. С чем мы справимся. И это настолько сильнее меня, что я просто физически не могу не подчиниться. Как-то так.

Дин у меня всегда всё очешуенно Винчестер второй раз в жизни выворачивал себя наизнанку, и у него даже мысли не мелькнуло добавить к этой исповеди какую-нибудь глупость вроде «Только не смейся». Это же Сэм. Он всё поймёт правильно.

То, что Дин чувствовал, когда брат «щёлкал кнутом», совершенно не походило на то, как он слушался отца. Он признавал право отца приказывать, он практически не сомневался, что Джон Винчестер знает лучше, а потому, даже если не согласен с приказом, его всё же следует выполнять. Но всё равно это всегда было в его воле — делать или не делать, слушаться или не слушаться. С Сэмом варианта «не делать» не было. И отпустить себя, перестать всё время быть настороже, полностью на кого-то положиться и быть уверенным, что этот кто-то сделает всё правильно за них обоих — кажется, это и был тот покой, которого так не хватало измотанной, измученной Диновой душе.

Мелкий притянул его к себе за ворот и мягко поцеловал, просто прижался губами к губам, обозначая поцелуй.

— Дин. Спасибо, — шепнул он, прислонившись лбом ко лбу старшего.

Дин моргнул.

Да, моргнул, а не закрыл глаза, растворившись в моменте.

Да, на целых три секунды.

Может, у него веки устали. Имеет полное право моргнуть.

— Ты мне тут только слезу не пусти. Давай, вставай, развалился. Темно уже, а нам ещё в аэропорт ехать.

Дин хлопнул брата по обтянутому джинсами заду и свалил его со своих коленей.

Сэм расхохотался, поднимаясь с земли перед лавочкой.

***

Аэропорт уже привычно шумел, звенел телефонами пассажиров, переговаривался по громкой связи объявлениями диспетчеров, пах кофе из автоматов, дезинфицирующим средством и почему-то грязными носками.

А ещё самолётами.

Он определённо пах самолётами.

А вот серой не пах.

И лампами не мигал.

И температурный режим поддерживал на всей своей территории.

Сэм снова чуть ли не обнюхал буквально всё, и к тому времени, как аэропорт опустел, было похоже, что ещё немного, и он всё-таки сдастся, так что Дин мучительно размышлял — сказать ему или нет. Не будь это его день рождения, старший Винчестер промолчал бы, и они вскоре поехали бы спать. Но уж слишком расстроенным выглядел младший…

И когда они в очередной раз проходили мимо горгульи в чемодане, Дин тронул его за плечо.

— Чувак, мне не нравится, как она на меня смотрит. Что-то с ней не то.

Сэм подошёл поближе и внимательно уставился на горгулью.

Спустя минуту Дин не выдержал:

— Слушай, хватит с ней в гляделки играть. Мне, наверное, просто показалось.

— Дин, у неё зрачки в разные стороны смотрят. Может, конечно, это скульптор со своего обдолбанного изображения лепил… Иди сюда, помоги.

«Помоги», как выяснилось, означало «Встань на четвереньки, а я на тебя залезу всем своим трёхтонным весом, потопчусь по позвоночнику и печени и постараюсь дотянуться до её косого горгульчества».

Как выяснилось, глаза «косого горгульчества» действительно были не цельнолитыми и свободно двигались в глазницах.

Сэм опёрся локтями на чемодан и нажал одновременно на оба глазных яблока.

— Твою мать! — единодушно вырвалось у обоих, когда в ответ на это часть стены просто взяла и уехала в сторону, открывая за собой небольшую тёмную комнату без окон.

Винчестеры переглянулись и плечом к плечу шагнули внутрь.